Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи
Оба полицейских следили за ним, и красноносый сказал:
— Если бы не я, он бы не пошел, можешь быть уверен.
— Конечно, не пошел бы, — важно подтвердил второй.
11
По дороге Паулу встретил человека с ослом. Человек был вне себя от страха, говорил бессвязные фразы, рассказывал о самолете, сбросившем ночью тысячи листовок, и Паулу смог понять лишь то, что заводы остановлены и в округу введены войска. Встречный сообщил еще о кордоне — полицейские и агенты в штатском обыскивают всех подряд.
— Они только в зад ослу не заглянули, — добавил он.
Человек пошел своей дорогой, а Паулу решил идти через поля. Он, правда, плохо знал этот район, но расстояние небольшое, и нетрудно сориентироваться.
Сначала он взял направление на белые домики деревни, рассчитывая, что в деревне он получит какие-то сведения. В полях не работал ни один человек, хоть день погожий и самое время для полевых работ.
Целью Паулу было достичь города, установить контакт с товарищами, получить информацию, дать указания, исходя из сложившейся ситуации, и обеспечить устойчивую связь на будущее.
По полицейским на дороге и по разговору с погонщиком осла он заключил, что забастовка рабочих началась. Однако отсутствие в его секторе крестьянской организации и то, что никакой забастовки крестьян не намечалось, не заставили Паулу связать вместе пустые поля и заставы на дороге.
Подходя к деревушке, он думал, что она окажется такой же безлюдной, как и поля. Дорога, которой он вошел, как и первые улочки, действительно была пуста. Но на площади он увидел множество народа.
Люди сгрудились у грузовика. Человек двадцать, стоя в кузове, переговаривались с толпой, смеялись, шутили. Паулу подумал — не праздник ли, но увидел вокруг грузовика вооруженных полицейских. Сомнений не было: крестьяне в грузовике арестованы, их собирались увозить. Но это, как ни странно, не могло испортить их хорошего настроения.
— Мариана! — крикнул кто-то. — Оставь ужин на завтра, когда я вернусь. По крайней мере, тарелка будет полная…
Все засмеялись.
С мотором грузовика что-то случилось, шофер все время копался под капотом. Крестьяне продолжали смеяться.
— Смейтесь, смейтесь, еще наплачетесь! — буркнул капрал, не пытаясь даже наводить порядок.
Крестьяне, как по команде, подчинились капралу и стали притворно рыдать.
— Как печально, что мы не можем смеяться! Ах, нам не до смеха!
Площадь опять захохотала.
— Дорого вам обойдутся ваши шуточки! — покраснел капрал.
Услышав это, арестованные еще жалобнее закричали:
— Ах, какое несчастье, мы не можем теперь и плакать! Нам не разрешают плакать!
Люди продолжали смеяться. Смеялся даже молодой крестьянин, беспрестанно вытиравший кровь из носа, разбитого прикладом.
Паулу вновь услышал о самолете, который ночью разбрасывал «приказы». Еще он узнал, что вся промышленность в городе стала. Еще узнал о забастовке всех окрестных крестьян, которые выступили еще утром, а после обеда уже никто не работал в округе. Еще он узнал о присоединении многих крестьян к рабочим в городе и о том, что войска уже перекрыли дорогу и хватают сотни людей.
12
У человека, который рассказал Паулу о последних событиях, было морщинистое лицо. Паулу отвел его в сторону и поинтересовался, как пройти в город, минуя заграждения. Свое стремление он пояснил как и прежде, — там осталась его семья.
Пока Паулу говорил, старик внимательно смотрел на него. Затем, подумав и сняв шляпу, сказал:
— Нужно дойти, и вы дойдете. Я сам покажу дорогу. Остальное сделает мой внук.
Через минуту он вернулся с босым мальчишкой лет девяти. Медленно (старику было трудно идти) они пошли через поля и холмы.
Минут через десять впереди показались очертания домов.
— Иди прямо по дороге, — сказал старик мальчику, — и если появится кум или еще кто, скажи, что я прошу их сделать это. — Повернувшись к Паулу, он добавил: — Так вы избежите нежелательных вопросов по дороге.
Паулу протянул руку, и старик с неожиданной горячностью пожал ее. Глаза его повлажнели. «Я прекрасно понял, что у тебя нет никакой семьи, мой мальчик, — словно говорили они. — Если бы не так, я бы ничего для тебя не делал».
— Спасибо, товарищ, — сказал Паулу, чувствуя, что происходит в душе старика.
Услышав это, старик сжал обеими руками руку Паулу.
— Сегодня великий день, — произнес он, затем отпустил руку. — Иди, иди, сынок.
«Сегодня великий день, — повторял про себя Паулу, шагая за мальчиком, — великий, великий день».
Мальчик провел его по ферме; не встретив никого, подошли к калитке, выходящей на совершенно безлюдную улицу. Остановившись, он повернулся к Паулу и улыбнулся.
Только теперь Паулу разглядел загорелое лицо мальчика, курносый нос, умные, как у деда, глаза. Паулу протянул ему руку, и мальчик неуклюже пожал ее.
«Сегодня великий день», — подумали оба.
13
Дом Жерониму стоял на людном месте. Незамеченным пробраться к нему было трудновато для человека, плохо знающего местность.
Паулу решил сначала зайти к Мануэлу Рату. Тот жил напротив заброшенного дома, известного под названием Старого Завода. Антониу говорил, что стоит спросить Старый Завод, каждый покажет. На улице, по которой брел Паулу, были закрыты и двери и окна. Он повстречал несколько групп рабочих, а также заметил полицейских.
Паулу направился к двум женщинам, в надежде узнать о нужном ему месте, но тут они повернулись и стали смотреть в сторону.
Паулу тоже взглянул. К ним приближалась толпа и через несколько секунд заполнила всю улицу.
— Идут! Идут! — закричали женщины и поднялись на крыльцо ближайшего дома.
Паулу посмотрел на толпу и тоже взобрался на крыльцо. На противоположной стороне улицы, где несколько минут назад он стоял, появились полицейские.
Впереди демонстрантов, взявшись за руки, шла цепочка молодых людей. За ними шла девушка в красной спецовке, которая, казалось, подгоняет их. За первой шеренгой шла многочисленная группа, слегка отличавшаяся от основной массы. В этой группе Паулу разглядел Жерониму. Тот показался бледнее и старше обычного, но это был именно он, Паулу разглядел тусклые глаза и клочковатую бороду. Сказать бы хоть два слова, назначить встречу…
Но голова демонстрации уже прошла, и Жерониму потерялся из виду. Толпа стала плотнее, компактней, она словно не двигалась, а скользила по улице. На концах шестов плыли над толпой черные тряпки. Преобладали рабочие, но были и крестьяне. Внимание Паулу привлекла смуглая женщина. Одной рукой она держала тщедушного ребенка, а другой энергично размахивала черным платком, снятым с головы. Волосы спадали на лицо, но она этого не замечала. Она беспрестанно что-то выкрикивала, раскрасневшаяся и охрипшая, кому-то грозила, кого-то проклинала.
Людской поток на секунду замер, спрессовался и двинулся дальше. Над толпой появился транспарант. Многие демонстранты шли шеренгами, взявшись за руки. Людской поток остановился, и в двух шагах от себя Паулу увидел Мануэла Рату, с непокрытой головой, смотревшего куда-то в пустоту. Паулу спустился со ступенек и окликнул его. Рату не услышал, но сосед толкнул товарища.
— Ты?! — испуганно воскликнул Мануэл Рату, еще более пораженный обожженным лицом Паулу.
— Где тебя можно будет найти, когда это кончится? — спросил Паулу.
— Когда это кончится? — повторил Мануэл Рату. Он не находил ответа.
В этот момент процессия снова тронулась, и Паулу после ‘безуспешной попытки выбраться был подхвачен людским потоком.
14
Полицейские по-прежнему стояли вдоль улицы. Они не пытались вмешиваться, лишь наблюдали за происходящим.
Попытки Паулу выбраться из толпы остались безуспешными. На узкой улице демонстранты были буквально приперты к стенам домов.
— Какое безрассудство, друг! — повторял Мануэл Рату, недовольно качая головой. Увидев еще несколько отрядов полицейских, он пояснил: — Они окружают нас. Ты должен выбраться во что бы то ни стало.
Словно в подтверждение его слов, в голове колонны послышались крики. Демонстрация остановилась. Послышались возгласы и в хвосте колонны, волнение людей говорило, что нечто происходит.
— Ты должен выбраться отсюда, — повторил Мануэл Рату. — Тебя не должны арестовать.
Демонстранты поняли обстановку — войска окружали колонну.
— Не отходи от меня, — предупредил Рату.
Он сказал что-то своим соседям, которые тут же начали протискиваться в середину процессии. Демонстранты пошли вперед. Опять впереди раздались крики.
Посланные Рату парень в синем и мужчина в черной шляпе появились в толпе и протиснулись к ним.
Шеренги из сомкнутых рук исчезли, транспарант переместился в другое место. Демонстранты стояли.
