Blayne Cooper - Первая леди
Лаура мягко потрепала волосы Эшли.
– Полагаю, что так. Но я не думаю, что они делают это для того, чтобы держать это в тайне от тебя, Эшли.
– Нет?
– Никоим образом. – Лаура помотала головой. – Все знают, какая ты яркая девочка. И ОСОБЕННО твоя мама.
Эшли стала выглядеть еще более перепутанной
– Тогда почему… – Она начала размахивать руками в воздухе, подыскивая нужное слово. – Почему… Ох!
К счастью, Лаура и так поняла, что она хотела спросить.
– Я думаю, что иногда, когда две женины или двое мужчин хотят ребенка, они не слишком счастливы от того, что не могут просто… хм… воспроизвести его тем путем, о котором тебе рассказывали в школе. Было бы проще, если бы у них могли получить ребенка так, как делают большинство людей. Но им нужно приложить больше усилий и мыслей для этого.
Эшли кивнула.
– Я догадываюсь.
– И когда у них, наконец, появляется ребенок, они так счастливы – как были счастливы Саманта и твоя мамочка, когда ты родилась – что они не хотят сосредотачиваться на том, что потребовалось для того, чтобы ты появилась на свет. Они хотят думать только о том, как прекрасно, что ты ЕСТЬ у них. – Она замолчала и посмотрела в глаза Эшли. – Это имеет смысл?
Девочка нахмурилась.
– Что-то вроде того.
Лауруа с одобрением смотрела на Эшли.
– Это трудно, я знаю. Но в одном я согласна с твоей мамочкой, Эшли. – Голос Лауры стал более решительным. Она хотела подчеркнуть эту часть. – Саманта была твоей мамочкой. Она заработала это право тем, что любила тебя и заботилась о тебе, даже если вы и не были связаны кровью.
– Я знаю, – быстро сказала Эшли. – Я знаю, что она любила меня и заботилась обо мне. Только я действительно не много помню. Я… я… – Она застонала и забросила ракушку в воду. – Я не знаю! – Она развернулась в сторону Лауры. – Я не знаю, что я думаю или что не так. Полагаю, я просто хотела поделиться с кем-то своими мыслями. Я люблю мамочку и мамочку. Но, если я буду называть тебя так же, то получается, что ты такая же для меня, как и они, но это не так. Ты – другая!
– Эй. – Лаура нежно вытерла слезы с лица Эшли, чувствуя, как сжимается ее сердце. – Это хорошо. Мы все другие для тебя.
Внезапно голос Эшли стал паническим.
– Ты не расскажешь мамочке, что я сказала, так ведь? – Ее глаза в тревоге расширились от мысли о неодобрении матери. – Она с ума сойдет и…
– Секундочку, Эшли. Эй, – она схватила руки девочки и сжала их, – Смотри. Ты не сделала ничего неправильно. У твей мамочки свои мысли на этот счет, но она не людоед. Это правильно – говорить о том, что тебя беспокоит. – "Когда есть кто-то рядом, чтобы выслушать. Черт".
Лаура подождала некоторое время, позволив рассабляющим звукам моря успокоить их. Затем она медленно отпустила руки Эшли.
– Ты можешь называть меня 'Лаура' всегда. Это не изменит то, что я чувствую к тебе. Я только недавно начала называть твою бабушку 'мамочка', потому что чувствовала это правильным сейчас, а не раньше. Но даже без этого я бы все равно любила ее.
– Но я не люблю тебя все равно! Я люблю тебя больше! – Несчастно прокричала Эшли.
Лаура потрясенно выдохнула только через несколько секунд, и дыхание ее было неровным. Она моргнула несколько раз, пытаясь осознать сказанное.
– Я… Я…
– Не больше, чем мамочку… – Заплаканные щеки Эшли пылали, пока она пыталась подобрать слова. – Так же, я полагаю, но… но… но по-другому. Я не могу справиться с этим. Я… Я… Я люблю тебя больше, чем мою другую мамочку. – Она снова начала плакать. – Я знаю, что не должна, и что мамочка, вероятно, с ума сойдет… – Девочка начала икать.
– О, Эшли. – Лаура обняла рыдающего ребенка. – Я тоже люблю тебя. – Прошептала она. И почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. – Ты не должна любить нас все равно. Клянусь, это не то, из-за чего стоит плохо себя чувствовать. – Она обняла Эшли покрепче, ее сердце было с этой девочкой, дрожащей в ее руках.
Эшли замотала головой, не желая отпускать вину, которую считала заслуженной.
– Я думаю… Как предполагалось, я должна любить ее больше. Именно поэтому мамочка рассказывала нам о ней. – Она громко фыркнула. – Мы ходили на кладбище и приносили цветы и…
– Послушай, ладно? Послушай. – Лаура отодвинулась от Эшли и погладила мокрые от слез щеки. – Твоя мамочка хотела, чтобы вы знали о другой своей мамочке потому что любила ее. И потому, что Саманта любила вас. Именно из-за этой любви вы появились на свет. И ты права. У ваших мамочек был донор, чтобы помочь им с этими биологическими вещами. Стоило рассказать тебе об этом давным-давно. Я сожалею, что этого не произошло, Эш. Я должна уделять тебе больше внимания. Я не знала, что ты так думаешь об этом.
Эшли вдохнула, чтобы начать говорить, но Лаура прервала ее. Это нужно было сказать.
– Единственная причина, по которой ты здесь сейчас, это потому что твоя мамочка и Саманта этого хотели. – Она смотрела в глаза Эшли, находя там опасение, смешанное с пониманием. – Понятно?
Эшли молча кивнула.
– Только потому что твоя мамочка не хочет, чтобы ты забыла свою вторую мамочку, это не значит, что ты не можешь любить и меня тоже. Нет никаких правил о том, скольких людей ты можешь любить и что это должны быть за люди. Никаких. Если бы были, я бы знала об этом.
Эшли дико замотала головой, смахнув слезу с дрожащего подбородка.
– Это не может быть…
– Это правда. – Настаивала Лаура. – Клянусь. – Она улыбнулась Эшли. – Я понимаю, что ты чувствуешь, Эшли. Я люблю твою бабушку иначе, чем любила свою маму.
– Ты любишь ее больше? – С сомнением спросила Эшли, ее голос был чуть слышен.
Лаура закрыла глаза, чувствуя горячие слезы, текущие по щекам.
– Я… я… – "Нет. Правду. Ей не нужна твоя чушь!" Она собрала свою храбрость и с трудом сглотнула. – Я думаю, что я забочусь о ней немного больше, потому что она – большая часть моей жизни, чем моя мама когда-либо была. Твоя бабушка – хороший родитель и она взяла меня в свое сердце, когда я нуждалась в этом. Она была там для меня, Эшли. Моя мама не была плохим человеком, но она никогда не была там.
– И ты чувствуешь себя… пло… плохо из-за этого? – Эшли нетерпеливо вытерла лицо, надеясь, что ее братья не увидят ее слез. – Из-за того, что любишь бабушку больше?
Лаура кивнула.
– Чувствовала. – Она фыркнула. – Пока не поняла, что мама хотела бы, чтобы я любила кого-то так сильно. Твоя вторая мамочка тоже хотела бы этого, Эшли. Любовь – замечательная вещь. – Уголок ее рта дернулся. – Ты не должна жалеть ее. Чем больше ты хочешь дать, тем больше обнаружишь, что ты получаешь.
Эшли нервно облизала губы, часть ее беспокойства пропала.
– То есть это хорошо – называть тебя так, как я хочу? И я должна хорошо чувствовать себя с этим? Это не будет ужасно по отношению к моей мертвой мамочке?
Лаура беззвучно выдохнула.
– Да на первые два вопроса и нет на последний, Эшли.
– И мамочка не будет сердиться на меня?
Смех мальчиков на секунду оторвал Лауру от мыслей. Она посмотрела, как ребята бегают друг за другом по полосе прибоя. Затем Лаура снова повернулась к Эшли.
– Не думаю, что она будет сердиться. Но, ты знаешь, это довольно сложные вещи, так ведь?
Злясь на себя, Эшли фыркнула и улыбнулась Лауре.
– Да.
– Ну, для взрослых это тоже трудно. Но я думаю, ты должна дать мамочке шанс и поговорить с ней, ладно? – Лаура сжала руку Эшли. – Не убьет же она тебя, она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошая мать.
Неохотно, Эшли кивнула.
– Да, она такая. – Девочка просительно посмотрела на Лауру. – Но ты тоже будешь там? Пожалуйста?
– Конечно. – Они снова обнялись и, на сей раз, Лаура не слышала сердцебиения девочки напротив своей груди. Через несколько секунд они улеглись на одеяло, глядя в небо.
– Могу я звать тебя мамой? – Застенчиво спросила Эшли, не поворачиваясь к Лауре.
Блондинка слегка улыбнулась.
– Мне бы это понравилось, дорогая. – Она сглотнула. – Но только, если ты готова к этому.
Эшли пожевала губу, серьезно обдумывая этот вопрос.
– Это, – сказала она, наконец, – это иначе, чем я называю мамочку. И все еще показывает, что ты любишь меня и заботишься обо мне, и что я люблю тебя, верно?
Лаура кивнула.
– Абсолютно. – Она надеялась, что ее голос не был столь же хриплым, как и у Эшли.
У Эшли появилась идея:
– Плюс, так ты называла твою мамочку, верно.
На сей раз, Лаура могла не отвечать вообще. Так что она просто кивнула.
– Хорошо, – настроение девочки резко улучшилось. Она встала, когда ее братья подошли к одеялу.
– Что не так, Эшли? – Спросил Кристофер, явно обеспокоенный. Он нервно теребил дужки своих очков, что делал всегда, когда волновался.
Аарон немедленно обнял сестру, предлагая ей утешение лучшим способом, который он знал. За исключением предложения пирога. С мороженым.
