Виктор Пономарев - Записки рецидивиста
— Я есть хочу.
— Да, и мне не повредит.
Галку будить не стали, сели за стол вдвоем, стали пить и есть. И опять закосели. Гюльнара залезла мне на колени и грешить стали прямо на стуле. Потом опять упали спать.
Утром нас разбудила баба Сима. Принесла выпивку, жареную картошечку с мясом. Мы поднялись, оделись, сели, выпили, закусили и я стал собираться уходить. Друг мой Витек тоже был на ногах. Прощаясь, я сказал:
— Баба Сима, вечером, может, мы опять придем.
— Я буду ждать тебя, — сказала Гюльнара.
— Где бы ты ни был, запомни: здесь тебя всегда ждут, — сказала Галка.
4На базаре с Витей мы попили пива. Купили огурцов, помидоров, взяли две бутылки водки.
— Пора, Витек, к бабке Моте. Насчет квартиры надо добазариваться. Кстати, как Нинка — бабочка ночная?
— Хороша была, ничего не скажешь, особенно под водочку и огурчики малосольные.
— А карманы как?
— Все нормально.
— Оттуда обычно все уходят обчищенные до основания.
— А нас почему не тронули? — удивился Витя.
— И никогда не тронут. Теперь мы здесь свои люди. Так сказала сама «мама» блатхаты баба Сима.
Когда пришли на хату к Витьку, бабушка Мотя сказала:
— Я уж сильно переволновалась. Думаю, где вы целую ночь, район у нас вон какой преступный. Разговаривала я с Танькой насчет комнаты, она не против. Пойдем, посмотришь комнату.
Посмотрели комнатенку, мне понравилась. Даже на душе радостнее стало. Мне и раньше доводилось иметь отдельные комнаты, но это были или «трюмы» или «собачьи будки» на «царских дачах» (в тюрьмах).
— Правда, у меня четверо детей, да те взрослые, отдельно живут, вот Колька самый маленький и надоедливый, — сказала Татьяна.
— Ничего, мы с ним подружимся. Предлагаю обмыть новоселье, — предложил я.
Обмывали у бабы Моти вчетвером: я, Витя, Татьяна и бабка.
— А хозяин приедет, мы еще и с ним обмоем, — сказал я.
— Может, не надо, он и так с работы тепленький приезжает, — возразила Татьяна.
— А как его зовут?
— Николай, он и сына так назвал.
В этот вечер мы с Виктором никуда не пошли. Вечером приехал дядя Коля изрядно торченый, еле разулся, Татьяна помогала ему стаскивать сапоги. Был он высокого роста, крепкий. Татьяна приготовила ему ужин, накрыла стол, позвала.
— Сейчас не хочу, попозже, — с деловым видом сказал дядя Коля, лежа на кровати и читая газету. — Вот черт! Опять катастрофа — поезд перевернулся.
— Какая катастрофа, — не поняла Татьяна, — какой поезд? Да ты, Коля, газету вверх ногами держишь.
— Точно, — сказал дядя Коля, переворачивая газету. — Какая ты у меня «вумная».
— К нам, Коля, квартирант на время поселился в угловой комнате.
— Ну и пусть живет.
Я встал с кровати, оделся, вышел в зал, поздоровался, познакомился с дядей Колей, сказал:
— Сейчас приду.
Спустился вниз к базару, в магазине купил две бутылки водки, колбасы, сыру. Когда возвращался назад, ко мне подошел молодой парень.
— Я видел вас в «Голубом Дунае». Поэтому хочу предупредить: из города приезжали парни-азербайджанцы, человек двенадцать, искали двух русских моряков, один в морской форме с вами был. Они ищут вас, чтобы избить за тех парней, которых вы избили в кебабной.
— Хорошо, парень, я буду иметь в виду.
Придя домой, я отдал свертки Татьяне.
— Накрывайте на стол, а я Витька и бабку позову.
Когда мы шли к нам, то Вите я сказал, что нас уже ищут, хотят дать нам оторваться.
Часа полтора мы посидели хорошо. Дядя Коля после третьей рюмки стал клевать носом. Мы решили: пусть человек отдохнет после ударной вахты. Вышли с Витей на улицу, но чего-то не хватало. Предложил ему поехать в город.
На автобусе доехали до «Интуриста», вышли. Из ресторана доносилась музыка, приятно била по ушам и мозгам.
Мы зашли, выбрали столик, заказали выпить, закусить. Сидели, выпивали, слушали музыку, в общем, ловили свой кайф. Я наблюдал за ресторанной публикой, заметил, как около одного мужчины официанты так и увивались, называли его по имени-отчеству. Видно, он здесь большой туз и не первый раз корячится, сделал я вывод.
В первом часу ночи публика стала расходиться. Смотрю, и туз поднялся уходить, открыл большой кошелек, стал расплачиваться с официантом. Потом сунул официанту червонец.
— Это вам за обслуживание.
Официант заюлил, растянул по морде улыбку.
— Что вы, Иван Ильич, спасибо. Вы такой уважаемый человек, мы всегда рады вашему посещению, это для нас самая высокая награда. Может, вам машину вызвать?
— Не надо. Я здесь рядом, пройдусь немного, — сказал Иван Ильич и направился к выходу.
— И мы идем, — сказал я Витьку. Позвал официанта, рассчитался. В раздевалке мы забрали свои вещи и вышли на улицу. Туз тормознулся в гардеробе. На улице я сказал Вите:
— Надо «кинуть фуцана». Смотри за ментами, а я тормозну «литера» (начальника).
Иван Ильич вышел из ресторана и свернул к фонтану, где мужик держит рукой удава, а у того из пасти вода бьет. «Литер» шел перегруженный, пошатывался. Макинтош у него был расстегнут, «фура» (шляпа) на затылке. Он шел не спеша и мурлыча песенку. Я обошел фонтан и пошел навстречу «литеру». Когда нас разделяло метра полтора, я вскинул руку, приставил «потеху» (нож) к груди Ивана Ильича, спокойно сказал:
— Стой, Казбек. Раздевайся и не вздумай кричать. До утра будешь в фонтане с лягушками плавать. Понял? Быстро.
Контраргументов Иван Ильич представить не смог и, ни слова не говоря, стал раздеваться. Я оглянулся: Витек стоит на углу ресторана, наблюдает за ментами.
В это время какой-то человек шел прямо на нас со стороны порта. Был он в брезентовом костюме с электросварочной маской в руке и, как мне показалось, слегка торченый. «Вот тебе и явление Христа народу», — мелькнула у меня мысль, но я понял, что это сварщик идет с работы со второй смены. Когда он подошел совсем близко, мне в голову пришла идея, и я сделал выпад в его сторону.
— Стой! Раздевайся.
— Ты что, браток. Я с работы иду, у меня ничего нет.
— Раздевайся, сука, кому сказано.
Рабочий стал раздеваться. Когда разделся, я говорю:
— Теперь надевай эти шмотки, и быстро.
Представитель рабочего класса возражать не стал. Надел костюм, туфли, макинтош, шляпу.
— Галстук еще не забудь, — сказал я.
— Сроду его не таскал и завязывать не умею.
— Вот и плохо. Надевай, как можешь.
Рабочий завязал галстук узлом.
— А теперь вытащи из кармана кошелек.
Он вытащил, протянул мне. Я открыл кошелек, достал червонец и дал мужику.
