Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!
— Мы вернулись во времена, когда, обращаясь к судье, нужно говорить "ваша честь"! И это прогресс!
— Если бы к столь прекрасным словам прибавить настоящую "честь"! Что-то похожее недавно прошло в ваших СМИ.
— Что, именно? У нас нынче много чего "проходит".
— Эта история на особицу. Момент, когда жена сделала спящему супругу, генералу, лишнюю дырку в черепе из его наградного оружия? С самого начала судейской возни вокруг "дела", было ясно и понятно, "чьих рук дело". Разумеется, и адвокат в этом не сомневался ни на секунду, и всё же защищал! И, замечу: весьма талантливо защищал! Успешно! — возмущался бес, не меняя голоса.
— Понять не могу, почему судьи всегда хотят знать от подсудимого: "признаёт он свою вину, или нет"? Разве мало того, что они признают вину подсудимого? Что с того, признаю я себя виновным, или "нет"?
— Такое у тебя "устройство": если выдавишь из себя "признаю", то после не будешь думать о судье: "Прохвост ты, "ваша честь"! судил ты не по закону, а по мзде!" — видел, как Фемиду, богиню Правосудия, изображают?
— С весами и мечом. Баба — и с мечом!? Весы бабе — куда ни шло, без весов в торговле и шагу не ступить, но что в судах весами мерить?
— "Правоту и справедливость"…
— … или гонорары! И взятки. И всё же непонимание смущает: баба в торговле — понятно, но баба в юриспруденции? И зачем ей меч? Глаза-то у неё завязаны, так она может сослепу и не того рубануть?
— Бывало, что и рубила… рубит каждую минуту, будет рубить и впредь. Подумаешь! Суды без "судебных ошибок" — не суды!
За короткое время потешного участия в "юриспруденции" узнал массу интересных вещей. Например, адвокаты, как и медработники, имеет свою "специализацию". Как специалист в урологии не полезет в лёгкие, офтальмолог не возьмётся удалять грыжу, так и адвокат, специалист по ДТП, не станет защищать вора-домушника. Не его профиль.
— Чему удивляешься? Офтальмолога не учили лечить зубы!
— И лёгкие — съязвил я ни к месту.
На те времена в городе был только один наибольший специалист по "дорожно-транспортным происшествиям с летальными исходами". Он брался за такие дела, где явный "убийца за рулём" не имел ни малейшего шанса избежать отсидки "от звонка до звонка" по полной программе. Упомянутый, "штучный" адвокат был столь искусен и талантлив в своём деле, что ухитрялся косвенно, не напрямую, обвинять явные жертвы "дорожно-транспортных" происшествий. О тайных жертвах речи вообще не было: виновники отделывались незначительным наказанием потому, что "погибший передвигался по тротуару лицом против движения транспортного средства моего подзащитного, и, следовательно, мог видеть картину происходящего… Он был обязан видеть всё и принимать меры против столкновения с транспортным средством моего подзащитного! Следовательно, не снимается вина и с погибшего!" Талант!
И однажды с "талантом" какой-то бесталанный подзащитный пошутил: перед началом процесса показал адвокату что-то квадратное и завёрнутое в бумагу. Что ещё, кроме "благодарности", может показать подзащитный адвокату?
Адвокат старался! Речь была настолько проникновенной и сильной, что судье ничего не оставалось иного, как вынести оправдательный приговор.
Когда дело дошло до "гонорара", то оправданный развернул упаковку и показал адвокату кирпич!
— Если бы меня не оправдали… — это всего лишь анекдот от беса
Не малой причиной моего желания заняться кустарной юриспруденцией было и то, что мой "подзащитный", избежав отсидки, презентовал в качестве гонорара печатающую машинку "Олимпия" немецкого изготовления. Маленькая, аккуратная, с новым, "умытым" и изящным шрифтом. Когда её увидел, то почему-то подумал: "неужели трофейная"!? Но откуда у трофейной машинки кириллица?"
Почему товарищ таким манером отблагодарил? Или ему казалось, что буквопечатающим агрегатом увековечу "все нюансы исторического судебного процесса"? Или он, как и все мы, мучался от благодарности к своим защитникам?
Только через тридцать лет его понял и прочувствовал: наиболее тяжёлое из всех тягостных состояний души человека — это носить в себе благодарность кому-то за своё спасение. От чего тебя спасли — неважно, но любая "благодарность за спасение" тяжка.
Но были времена в отечестве нашем, когда все буквопечатающие устройства подлежали обязательной регистрации в "органах". Как и откуда могла появиться печатающая машинка у простого рабочего — такие вопросы "адвокаты", вроде меня, не задают. Не "адвокатское" это дело. Это были прекрасные времена, когда в "низах" не задавали друг другу неприятных вопросов, требующих обязательного ответа, зато "сверху" вопросы в "низы" сыпались в изобилии.
— Верно! Свою страну ты можешь без угрызений совести назвать "страной допросов".
Кто нас спрашивал? "Верха" нас "исповедовали", там сидели "свои" и "наши", и для чего им были нужны знания о нас — и до сего времени понять не можем. Ненавистных чужаков, кои могли бы интересоваться моим поведением в быту, в "органах" не было. Кругом только "свои" и "наши", а если так, то почему ты меня спрашиваешь!? Ведь ты такая же скотина, как и я! Зачем меня допрашивать, посмотри на себя в зеркало, спроси своего беса о себе, и он ответит на любой твой вопрос. Своего беса ты можешь допросить с пристрастием! Какую угрозу для "родного государства" мог представлять электрик цеха нестандартного оборудования? Что он мог "настучать" опасного на "родное" государство указательным пальцем правой руки на клавиатуре "Олимпии" немецкого производства? Если у "писателя" всего семь классов образования? Какими опасными идеями он мог обвалить "первое в мире государство рабочих и крестьян"? При его-то "поносе мыслей и запоре слов"? С его техникой работы на буквопечатающем устройстве? Он десять секунд ищет нужную литеру, и, найдя таковую, бьёт её по голове толстым указательным пальцем правой руки? Затем ищет следующую клавишу, нужную, но под палец лезет совсем не та литера, и на бумаге в результате получается "очепятка"! Для предложения из трёх слов он тратит уйму времени! Нет, это не для меня! С такой техникой работы на "дела производящей" аппаратуре никогда и никого не смогу оградить от "карающей десницы закона".
Понял тогда, что как плох "понос мыслей при запоре слов", так не менее плох и понос слов при полном отсутствии мыслей. Только середина упомянутых крайних точек бывает из "золота" и делает "середнячка" писателя с именем.
Глава 11.
Печальная "песнь о родине".
К концу земного существования с ужасом стал замечать в себе полную потерю "любви к родине". Это к старости-то!? К финалу жизни? Казалось, всё должно происходить наоборот: в молодости можно ошибаться и чего-то не понимать во взаимных отношениях с родиной, в молодости можно и не чувствовать любви к родине по причине юношеского слабоумия, да ещё и потому, что в молодости объектов для любви хватает и без родины.
Но к старости в столь важном вопросе всё должно быть разложено по полочкам, отсортировано и приведено в порядок! Какие могут быть смуты и шатания в любви к родине после прожитых семи десятков лет?
А виноват ли я? Или бес? Снова хочу обвинить ОРТ: оно мне показывает шахтёров, коим их же российские "хозяева", "наши" и "свои добрые русские люди", не отдают честно заработанные гроши. Мог ли такое потерпеть бес и не вмешаться? Не выступить с речью:
— А что, мужики, вы согласны иметь хозяином шахты иностранца? К примеру, немца? Из тех, из ваших извечных, всегдашних врагов? Из тех самых, кто во все времена, денно и нощно, "мечтал покорить русский народ"? Шахту иной сделает, ваши любимые взрывы угольной пыли прекратит? "Водяной" способ добычи угля применит? Как в Европе. Заработанное будет честно и своевременно отдавать, не будет живоглотом и сволочью, как "свой"? Он бога боится, а вы только призывом "побойся бога!" довольствуетесь? Быт ваш улучшит, из бараков столетнего возраста в нормальное жильё переселит? Без "удобств во дворе" и со всеми нужными человеку условиями? Короче: изменит жизнь в лучшую сторону? Согласны? А то что-то непонятное творится: родина у вас, вроде бы "одна на всех", хозяин предприятия — "ваш", а живёте вы в этой родине очень по-разному. И любить родину ваш хозяин должен крепче и жарче: он с "родины" больше вашего получает. Вашего хозяина, сукина сына, на родине что-то не видно! Всё, что он с вас сдирает — вывозит за рубеж. Или родина ни при чём? "родина у всех одна, и любить её должны все одинаково"? "Горячо и самозабвенно"? И никогда не предавать её, как бы она с вами не обходилась? — шептал вражина.
— Само собой! Родину не продадим!
— Правильно, так держать! Молодцы! Вы не продаёте родину по причине: настоящей цены вам за неё не дают. При всякой купле-продаже важна цена. Продать то, что невозможно оценить никакой валютой — в самом деле невозможно. Родина не продаётся до тех пор, пока ваш труд где-то не оценят выше, чем на родине. Тогда и можно продать. У вас есть яркий пример торговли родиной, и он принадлежит "вождю всего мирового пролетариата".
