Дженнифер Доннелли - Чайная роза
Анри опустился на колени и прикоснулся к его щеке. Ник привлек друга к себе, обнял и понял, что тот плачет.
— Анри, ты что? Я думал, ты обрадуешься.
— Идиот, я плачу от радости. За самого себя. И от обиды за тебя. За все, что ты потерял. Дом, семью., все остальное.
— Успокойся. Все в порядке. Теперь мой дом — это ты. И моя семья тоже.
В тот вечер они много плакали. И смеялись тоже. Ник знал, что он еще долго будет жалеть о своем решении. Но решение было правильное. Они вернулись в Париж в середине августа. Ник снова окунулся в свой мир, решив обеспечить друзьям деньги и признание. Работы Анри начали продаваться. Два холста у Дюрана-Рюэля, три в «Гупиле». Когда на смену августу пришел сентябрь, а Ник так и не получил письма из дома, он решил, что отец выполнил свою угрозу и между ними больше не будет никаких контактов. Это причинило ему боль, но он с ней справился. Они с Анри любят друг друга, а это главное. Тогда он думал, что их счастье будет длиться вечно…
Кеб резко остановился на восточном конце Ирвинг-плейс, и толчок отвлек Ника от воспоминаний. Он вылез, достал бумажник и расплатился с кебменом. «Здесь живут местные потомственные аристократы», — подумал он, окинув взглядом соседние дома. Потомственные? Ник улыбнулся. Сколько поколений насчитывает это потомство? Два? Одно? Впрочем, какая разница? Лишь бы здешние жители покупали его картины.
А они покупали. В 86-м Дюран-Рюэль привез сюда триста полотен импрессионистов, и успех был оглушительный. Здесь было много богатых и образованных людей, ценивших новое искусство. Что ж, он сможет многое им предложить. Перед отъездом в Америку Сомс перевел на счет своей галереи тысячи фунтов — почти все, что у него имелось, — и отправил бывшим коллегам телеграмму с описанием того, что нужно прислать в арендованный им склад. Картины прибудут через неделю. А когда это случится, он встретит их словно старых друзей. Каждая из них — частичка жизни ее автора, частичка его души. И частичка его жизни тоже. Его и Анри.
Если он добьется успеха и сумеет создать рынок для новых художников, обеспечить доход, который позволит им продолжать работать, это сполна вознаградит его за перенесенные страдания.
По дороге к агенту он продолжал улыбаться. «К черту Экхардта! — думал Ник. — Я не собираюсь думать о неминуемой смерти. Ни сегодня, ни завтра. Мне предстоит важная работа, и я доживу до ее успешного завершения».
Глава двадцать четвертая
Фиона стояла в дверях дядиной спальни.
— Дядя Майкл… Дядя Майкл, вы меня слышите? Пора вставать.
Но спящий не отвечал. Он лежал на спине, закутавшись в простыни. На нем были грязная нижняя рубашка, кальсоны и дырявые носки.
— Может быть, он умер, — предположил Сими.
— Ты опять за свое? Он не умер. Мертвые не храпят.
Она снова окликнула дядю, а потом начала трясти Майкла. Он захрапел еще сильнее. Фиона похлопала его по щекам, потом взяла под мышки и подняла. Он повалился на спину. Разозлившаяся девушка ткнула его кулаком и пошла в ванную.
Во время первой бессонной ночи в Нью-Йорке Фиона пришла к выводу, что дядя не должен потерять свой магазин. От этого зависела его и ее жизнь. Вчера днем она уложила Сими поспать, а сама пошла за продуктами. Приличный магазин Фионе удалось обнаружить только через семь кварталов. Словоохотливый владелец спросил, кто она такая, а потом сказал, что знаком с ее дядей и знает, как тот упорно работал, чтобы купить дом.
— Майкл сделал из этого магазина картинку. И мог бы сделать снова, если бы бросил пить, — добавил он.
Вернувшись, Фиона засучила рукава, подоткнула юбки и принялась за уборку. Вскоре выяснилось, что квартира очень приличная, просторная и хорошо спланированная. Кроме спальни Майкла здесь имелась еще одна спальня, где ночевала она сама, и детская, в которой Фиона уложила Сими. В ванной стояли унитаз со сливным бачком, фаянсовая раковина и ванна. Плюс гостиная и кухня с новой плитой, двойной раковиной и большим круглым дубовым столом. Во время мойки и чистки обнаружилось множество симпатичных вещей. Зеленая стеклянная ваза с надписью «Сувенир из Кони-Айленда». Пара подсвечников из прессованного стекла стояла рядом со шкатулкой для драгоценностей, украшенной ракушками. Изображения цветов в рамках. В гостиной стояли диван и два мягких кресла, обитые фиолетовым вельветином, на полу лежал шерстяной ковер разных оттенков зеленого. Вещи были недорогие, но тщательно подобранные и говорили о вполне приличном достатке.
Действительно, когда-то ее дядя имел неплохой доход и мог бы иметь его снова. Фиона не собиралась вкалывать на чаеразвесочной фабрике или мыть полы в пивных; она хотела работать в магазине дяди. Изучить дело, а потом с помощью денег Бертона открыть собственный магазин. Из пятисот фунтов она пока истратила только сорок. Еще на пароходе она поменяла пятьдесят фунтов на двести пятьдесят американских долларов. Оставшиеся четыреста десять составляли больше двух тысяч. Это было целое состояние, от которого зависело их с Сими будущее, и его следовало беречь. Она по опыту знала, что жалованья работницы фабрики едва хватает на оплату жалкой комнаты и скудную еду. Если она начнет использовать эти деньги, чтобы как-то свести концы с концами, то скоро останется ни с чем и будет вести такую же нищенскую жизнь, как в Уайтчепле. Но нищей она больше не будет. Она станет богатой. Фиона поклялась отомстить Уильяму Бертону и Котелку Шихану. Она еще не знала, какую форму примет эта месть, но понимала, что для этого потребуются деньги. Кучи денег. Она собирается карабкаться вверх, а не скользить по наклонной плоскости, и храп, доносящийся из соседней комнаты, только подстегивал ее.
В ванной стоял стакан; она взяла его и наполнила холодной водой. Потом вернулась в спальню и вылила воду дяде на голову.
Он ахнул, фыркнул, сел, посмотрел на Фиону, захлопал глазами и сказал:
— Кто ты такая, черт побери? И почему пытаешься утопить меня?
Фиона не поверила своим ушам:
— Неужели вы ничего не помните? Мы — ваши племянники, Фиона и Сими. Вчера мы разговаривали с вами у Уилана. Вы сказали, что мы можем остановиться у вас.
— Я думал, это мне приснилось, — сказал он и потянулся за брюками, валявшимися на полу.
— Тогда подумайте еще раз, — сердито ответила Фиона. — Вам не приснилось. Так же, как чистота в квартире, застеленные кровати и свиная отбивная на кухне. Кто, по-вашему, ее зажарил? Феи?
— Скорее черти. Превратили хорошее мясо в уголь. — Он вылез из постели и начал искать ботинки.
— Ну, спасибо, — Голос Фионы стал громче. — Большое спасибо!
Майкл зажал ладонями уши и скорчил гримасу.
— У меня башка трещит. Лучше помолчи.
Тут девушка вышла из себя:
— Нет, я буду говорить, а вы слушайте! Дядя Майкл, вам нужно перестать пить. Мне очень жаль, что Молли умерла, я знаю, что для вас ее смерть была страшной потерей, но если так будет продолжаться и дальше, вы потеряете свой магазин.
— Я его уже потерял, — ответил Майкл. — Мой долг составляет сотни долларов, а у меня нет ни цента. — С этими словами он открыл верхний ящик комода и начал там рыться.
— Зато у меня есть.
Он засмеялся:
— Могу себе представить!
— Я не шучу. Я получила… возмещение за смерть отца. От его работодателя. За несчастный случай. Я могу дать вам взаймы. Вы расплатитесь с банком и всеми своими кредиторами.
— Ага, вот она! — воскликнул Майкл, найдя то, что искал. Он достал фляжку, открыл ее и сделал большой глоток.
— Прекратите сейчас же! — злобно воскликнула Фиона. — Дядя Майкл, пожалуйста, послушайте меня…
— Слушать будешь ты. — Внезапность его гнева потрясла девушку. — Мне не нужны твои деньги. И твоя помощь. Я хочу только одного. Чтобы меня оставили в покое. — Майкл сделал еще один глоток виски, натянул рубашку и вышел из спальни.
Фиона пошла за ним. По дороге к шествию присоединился Сими.
— Неужели вас не заботит судьба магазина? — спросила она. — Ваша судьба, судьба вашего ребенка и наша тоже?
Майкл фыркнул:
— Ваша судьба? Черт возьми, детка, я вас едва знаю.
Фиона отпрянула так, Словно ее ударили. «Ублюдок! — подумала она. — Если бы все сложилось по-другому, если бы твои дети приехали к моим родителям за помощью, мой па принял бы их совсем не так!»
— Я вижу, вы хотите очутиться на улице! — Ее гнев вспыхнул как порох. — Стать жалким бродягой! Ночевать под забором! Добывать еду в мусорных баках! И все только потому, что вы не можете справиться с собой. Думаете, другие люди не теряют близких? Думаете, вы один такой? Я чуть не сошла с ума, когда лишилась родителей, но выжила. И Сими тоже. У пятилетнего ребенка мужества больше, чем у вас!
Эти слова заставили Майкла остановиться.
