Feel Good. Книга для хорошего самочувствия - Гунциг Томас

Настало лето.

В конце июня он получил двадцать авторских экземпляров своего романа, вышедшего под названием «Скульптор плоти». Ему не нравилось название, не нравилась и обложка с акварельной иллюстрацией, изображающей человека со спины лицом к туннелю. Четвертая сторонка обложки гласила: «В „Скульпторе плоти“ Том Петерман исследует непростые любовные отношения времен глобализации». Том поставил экземпляр на полку книжного шкафа, предназначенную для его книг. «Еще один», — только и подумал он.

Июль был на редкость жарким, все газеты посвящали целые полосы глобальному потеплению, раздача проспектов стала пыткой, жесткий диск его компьютера не вынес тропической жары в квартире и отказал, когда он отвечал на вопросы о своих занятиях спортом (он соврал, что занимается волейболом в клубе дважды в неделю). Починка жесткого диска обошлась в двести с лишним евро. В середине августа, когда бушевавшие грозы предвещали конец света и, казалось, хотели смыть город с лица земли, а по улицам бежала грязная теплая вода, делая их похожими на разлившийся Ганг, стали появляться первые статьи, посвященные началу литературного года. Журнал «Лир» напечатал подборку, включающую «десять книг, которые нельзя пропустить». Разумеется, «Скульптор плоти» в нее не вошел. Было несколько более или менее известных авторов, в том числе Жоэль Вассёр, выпустивший книгу под названием «Вид с неба», в которой рассказывал об обстановке в Елисейском дворце во время кризиса желтых жилетов, и три первых романа: молодой человек, выходец из иммигрантской среды, выросший в пригороде, выпустил «Каршеринг» («сумрачный роман о грамматике насилия Государства»), студентка филологического факультета явила миру «Могилу для глаз» (написанная без ложной стыдливости откровенная хроника лесбийской любви) и, наконец, «Feel Good». О «Feel Good» журналист писал: «Увлекательный и захватывающий первый роман, незабываемое приключение». У Тома защемило сердце. Значит, Алисе почти удалось: роман не только был опубликован, но уже привлек к себе внимание прессы. Обложка с тосканским пейзажем с открытки была хороша, а имя Алисы над заголовком наполнило его счастьем. Ему захотелось позвонить ей и поздравить, но в очередной раз он отказался от этой мысли. Назавтра он стал регулярно гуглить имя Алисы и название «Feel Good». В эти несколько дней, с 16 по 25 августа, литературные приложения большинства крупных газет печатали подборки, посвященные началу литературного года. Почти во всех присутствовал «Feel Good». «Многообещающий роман», писала «Либе- расьон», «Новый голос» («Фигаро»), «Автор, стоящий внимания» («Элль»), «Несомненно, лучший сюрприз начала литературного года» («Ле Пуэн»). В социальных сетях тоже зашевелились: в Твиттере хэштег с именем Алисы был использован уже сотни раз, а в Инстаграме блогеры, получившие книгу из пресс-службы, выкладывали красивые фотографии: книга рядом с букетом цветов, книга на подоконнике или на льняной скатерти в золотистом свете парижского утра. Эти фотографии непременно сопровождались смайликами: лицом с сердечками вместо глаз, солнышком, аплодирующими руками — показателями, что книга «проникла в самое сердце».

На сайте «Амазон» Том прочел, что выход книги планируется на 6 сентября, то есть через десять дней. Вечером на сайте французского телевидения он прочел, что Алиса приглашена на программу «Большой книжный», посвященную началу литературного года. Такое приглашение для автора первого романа было неслыханной удачей, эту программу будут смотреть все книготорговцы, все журналисты и все читатели, даже если Алиса ничего не скажет и будет только улыбаться, десятки тысяч проданных экземпляров обеспечены. Том не мог опомниться. Интересно, как переживает все это Алиса? Наверняка это фантастически возбуждает. «Завидую ли я?» — спросил он себя и с некоторым удивлением понял, что нисколько не завидует. Наоборот, впервые произведение, к которому он, пусть и немного, приложил руку, кажется, приблизилось к недосягаемым высотам успеха.

В конце августа журналист из «Франс Интер» взял у Алисы интервью. Том прослушал подкаст несколько раз. Она держалась непринужденно, была вполне в своей тарелке, возможно, ее накачала Анн-Паскаль Бертело или просто проявился природный талант.

— Я читал, что вы писали этот роман меньше трех недель? — говорил журналист.

— Да… Три недели писала, но сорок лет вынашивала, — отвечала Алиса.

Ее голос после всех этих месяцев молчания взволновал Тома так, как он и сам не ожидал. Он написал ей электронное письмо, поздравил с интервью, но, дойдя до конца, испугался показаться жалким типом, подбирающим крохи чужого успеха, и стер его.

А потом настал вечер специального выпуска «Большого книжного». Том не пропустил бы эту передачу ни за что на свете. Гостей было трое: Жоэль Вассёр со своей книгой «Вид с неба», автор комиксов с графическим романом, посвященным болезни Альцгеймера, и, наконец, Алиса с «Feel Good».

Пока шли титры, камера показывала крупным планом троих гостей. Когда Том увидел на экране лицо Алисы, ему показалось, что все его тело превратилось в пепел, сгорев в пожаре любви. На Алисе была незнакомая ему одежда, наверняка купленная специально для этого случая: элегантная блузка бирюзового цвета с растительным принтом, черные брюки и кожаные ботильоны. Ее волосы стали другими, светлее, длиннее, более прямыми и блестящими, над ними явно потрудился хороший парикмахер.

Передача началась с интервью с Жоэлем Вассёром. Он был блистателен, остроумен, охотно делился подробностями повседневной жизни президентской четы, с которой явно был накоротке, цитировал Бурдьё, цитировал Мальро, цитировал генерала де Голля и Карла Маркса. На нем был безупречно сшитый черный пиджак, белая рубашка итальянского покроя, на лице трехдневная щетина, волоски графитово-черного цвета такие аккуратные, словно художник нарисовал их колонковой кисточкой. Под конец он рассказал очень забавный анекдот о встрече Дэвида Боуи и Чарли Чаплина в Межеве в 1974 году, что всех рассмешило. Том, один в своей гостиной, почувствовал себя особенно жалким, он ни о ком не знал никаких анекдотов, будь он сейчас в студии, вряд ли кого-нибудь рассмешил бы.

Потом настала очередь автора комиксов. Он объяснил, что самым трудным в его работе было «графически передать распад памяти» (с помощью картинок, нарисованных больше ластиком, чем карандашом). Жоэль Вассёр неожиданно низким голосом, с повлажневшими глазами, заявил, что «тронут до глубины души» этим альбомом «по личным причинам». На миг воцарилась тишина, всех взволновал этот человек, не стеснявшийся обнажить сокровенное, после чего пришла очередь Алисы.

— Ваш роман выходит через несколько дней, и о нем уже много говорят. Те, кому посчастливилось его прочесть, называют его главной книгой начала литературного года. Скажите, вы написали эту прекрасную и светлую историю как ответ на драмы, наложившие отпечаток на вашу жизнь?

Алиса помедлила с ответом:

— Нет… Не думаю… Я начала эту книгу, сама толком не зная почему, а потом… Потом мне стало казаться, что она овладевает мной.

Журналист покивал:

— Да, это большая удача… Столько радости и нежности при вашей непростой судьбе. Вы воевали на стороне езидских женщин. Вас называли Белой Вдовой.

Том сглотнул слюну.

Алиса на экране телевизора нахмурила брови.

— Знаете, все это… Это теперь позади… Далеко… Как будто этого никогда не было.

Тут снова заговорил Жоэль Вассёр:

— Извините меня, но в вашей истории что-то не сходится. Мне ее рассказали… Пресс-атташе вашего издателя рассказывает ее всем, разумеется, эта история привлекает внимание… Вот только я немного знаю те места, я несколько раз бывал там, когда работал над романом «Глаза без слез», и могу поручиться, что ополчения езидских женщин никогда не было. Женское ополчение было, да, но это были курдские женщины.

Том сжал кулаки.

Недостаточное знание фактов — вечно оно его подводило.

На экране, не зная, что ответить, Алиса молчала.