Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

К пану Анджею мы пошли несколько дней спустя. Я действительно заболела. Шимон сказал, что, если я полежу несколько дней, все пройдет. А потому я терпеливо лежала и позволяла ему немного побаловать меня.

Камин я больше не разжигала. Тот сон возвращался ко мне еще дважды. Я видела женщину в красном, которая наблюдала за мной, когда я оказывалась внутри пламени. А потом я почувствовала огромную грусть и пустоту.

Газетная вырезка:

Руда Пабьяницкая, тридцатые годы

В доме Хенрика и Анны Двораков все огни уже погасли. Анна с улыбкой легла в постель. Она не ожидала, что судьба будет к ней так благосклонна.

У нее было бедное детство. Она была младшей дочерью своих родителей. Десятой. А родители мечтали о сыне. Однако отец старался воспитать ее сильным человеком. Будто воспитывал мужчину. Он говорил, что грядут тяжелые времена, что не будет в жизни места для слабаков. И он был прав. Она жалела, что перед смертью он не сумел увидеть, как улыбнулось его дочери счастье, что теперь она может не думать, как дотянуть до следующего дня, что она может наслаждаться каждым днем и засыпать с улыбкой, а утром просыпаться от поцелуя любимого мужчины.

Она долго не могла заснуть. Ребенок в тот вечер был каким-то очень беспокойным. Анна не находила себе места. Хенрик уже храпел. Девушка встала. Подбросила полешко в камин, сама накрылась платком и пошла на кухню. Устроилась в кресле с рукоделием: решила закончить этой ночью одеяло. Она любила работать по ночам. Схему вязания из газеты она уже знала наизусть. Она любила эту тишину, которая порой становилась навязчивой. Ноги ее упирались в кресло, и она не заметила, как заснула.

Через несколько часов она проснулась в совершенно другом мире. Мире, который она не хотела знать. А если бы знала, что такое случится, то предпочла бы никогда не просыпаться.

Сразу после полуночи Ржепецкий заглянул в окна виллы. Он едва держался на ногах. Самогон, который гнали его дружки, сильно ударял в голову. Во всяком случае, ему удалось на время забыть обо всем. О том, что жизнь не была милостива к нему, что, куда бы он ни направился, везде натыкался на разбросанные на его пути камни, которые ему не под силу было сдвинуть с места.

Да, таков закон жизни. Одни рождаются в счастье, другие вечно вынуждены мыкать горе.

Отец-идиот, который никак не мог решиться, подписывать документы или не подписывать; мать, вечно вмешивающаяся не в свои дела; Элиза, которая утверждает, что носит его ребенка. Всё в этом мире против него.

Ведь если бы они приняли опеку о Двораке на себя, старика давно бы уж не было на этом свете. И уж точно он не поправился бы так быстро, как это произошло под воздействием волшебных рук Анны, его Анны.

Он сжал кулаки и молча вошел внутрь виллы. Дверь слегка скрипнула, но, видимо, никто не проснулся. Он услышал шум. Из темноты на него глядела пара горящих кошачьих глаз. Он не любил кошек – никогда не мог предвидеть, что те сделают в следующую минуту. Да и вид у них всегда какой-то… короче, кошки – они и есть кошки.

Не обращая внимания на животное, он продолжал идти. Он наизусть помнил планировку этого дома, поскольку часто бывал с матерью у Дворака. С правой стороны он увидел приоткрытую дверь в спальню и тихо проскользнул внутрь. Дворак спал довольный жизнью.

«Ничего, недолго ж тебе, – подумал Ржепецкий. – Уже скоро».

Он заметил стоявшую на столе керосиновую лампу и разлил наполнявшую ее жидкость вокруг кровати. Немного на ковер, немного на вышитое белое белье. Постельные принадлежности – свидетели того, как Хенрик овладел его Анной. Всей. Она вся была его! Каждую ночь, каждый день, в любой момент, когда он только пожелает, он мог делать с ней такие вещи, о которых Куба даже мечтать не мог: прикасаться к ее телу и гладить ее золотые волосы.

Он с ненавистью посмотрел на Хенрика – тот улыбался. Что ж не улыбаться, даже во сне, если жизнь хороша. Жизнь бывает хорошей, но иногда короткой.

Он вынул из камина раскаленные поленья и бросил их на пол. Ковер мгновенно загорелся. Куба едва успел убежать. Когда убегал, пнул кота, который оказался у него на пути, и выбежал из дома.

Некоторое время он стоял на другой стороне дороги, глядя, как огонь вершит свое дело. Наконец он был доволен. Жаль, не успел взять денег на то, чтобы избавиться от ребенка, – ну да ладно, на это еще есть время. Все говорило за то, что через мгновение он освободит мир от человека, которого он искренне ненавидел.

Огонь – необузданная стихия. Через некоторое время вся часть дома, где находилась спальня, была в огне. Поспешно удаляясь от дома, Куба бросил на него последний взгляд. Вдруг во втором окне сбоку, на кухне, он увидел чье-то лицо. Анна?

Боже! Как же так! В жажде мести он совсем забыл об Анне! Как это случилось, что, не увидев ее в постели с Хенриком, он не задумался, где она может быть?

Неужели она тоже была в этом доме?

Он быстро поднял с земли палку, подбежал к окну и разбил стекло.

Анна стояла в ужасе, не понимая, что происходит.

– Анна! Беги! – воскликнул он.

– Зачем бежать? – Девушка не знала, что происходит в другой части дома. Через некоторое время она заметила дым, почувствовала запах гари. – Пожар! – крикнула она. – Хенрик!

– Анна, беги! – воскликнул Куба. – Ему уже ничто не поможет!

Анна, не обращая внимания на призывы Ржепецкого, подбежала к кухонной двери. Ковер в коридоре уже горел.

– Не ходи туда! Ты погибнешь!

– Хенрик! – Анна не реагировала на призывы Кубы. Она взяла ведро с водой и попыталась потушить огонь.

Куба прыгнул в окно кухни, поймал Анну, которая пыталась вырваться, прижал ее к стене, взял ее лицо в свои ладони.

– Ему все равно уже не поможешь, – сказал он.

От Кубы несло перегаром.

– Ему все равно уже не поможешь, – повторил он, сдавливая ее изо всех сил.

Анна плюнула ему в лицо. У Ржепецкого потемнело в глазах. Он взял девушку на руки и силой выпихнул в окно, после чего выпрыгнул сам. Анна побежала в горящую часть здания.

Вскоре он услышал ее душераздирающий крик.

Он догнал ее и удержал, чтобы она сама не бросилась в огонь, а тем временем смотрел на горящий дом своего соперника и знал, что скоро все будет кончено. Анна сидела на земле неподвижно. Куба на мгновение выпустил ее из рук и побежал к горящему зданию. Он закрыл глаза и сунул на мгновение левую руку в огонь, почувствовал жгучую боль и грязно выругался.

– Пожар! Пожар! – закричал он. – Пожар! Пожар!

Из окрестных домов начали выходить люди с ведрами воды. Кто-то сообщил в пожарную часть. Вскоре приехали пожарные.

Анну не пустили внутрь.

Она посмотрела на Кубу бесстрастным взглядом.

– Это все моя вина, – сказала она. – Я хотела, чтобы было тепло, и положила слишком много дров. – Она качала головой. – Я убила своего мужа. Я убила Хенрика. – Анна лишилась чувств и упала прямо в объятия убийцы.

– Пан Анджей! Прервать рассказ на таком месте – бесчеловечно!

– Это тоже талант, Зося, не так ли?

– Это не талант, это коварство. – Я сидела в оцепенении. – Она действительно думала, что убила своего мужа?

– Действительно.

– Как она могла с этим жить? Беременная, без крыши над головой. Куда она пойдет?

– Зося, смотри, Кристина уже легла спать, не говоря уже о Стефане. – Он сделал обеспокоенное лицо. – А у Шимона дежурство завтра.