Олег Рой - Он & Она
Девушка сидела на краю ванны над раковиной и, смачивая полотенце под ледяной струей, прикладывала его к щеке. Она ненавидела мать! Как та посмела оскорбить ее при дедушке с бабушкой?! И за что? За то, что Олеся сделала не больше, чем все остальные, – самый обычный пирсинг! В конце концов, мать не имеет никаких прав на ее тело, оно принадлежит только ей. И Леся может делать со своим языком все, что ей вздумается, – так же, как и со всем остальным.
Мало было матери ошибок в собственной жизни?! Она еще лезет в чужую! Оставила дочь без отца – должна была бороться, умолять, если надо; пахала, как лошадь и не обращала внимания на ребенка. Все разговоры только и состояли из «сделай», «выучи», «не смей», «я запрещаю». А чего хочет другой человек, не имеет для нее никакого значения?!
Олеся решила, что не выйдет из ванной до тех пор, пока мать не оставит в покое дверь и не проводит дедушку с бабушкой. Хватит с нее позора! А если дорогая Валерия Игоревна успеет испугаться за дочь – ей же хуже. Пусть подумает, что Олеся умерла. Мало ли? Наполнила ванну водой, легла в нее и засунула включенный фен. Или, например, вскрыла себе вены. Мать отлично знает, что Леся на это способна!
Вот тогда и наплачется. Тогда и поймет, какой слепой дурой была по отношению к дочери! Пирсинг ей помешал…
Олеся выключила воду, открыла шкаф с полотенцами и покидала несколько на дно ванны. Взяла еще одно – сложенное – в качестве подушки и, забравшись в ванную, улеглась. Было жестко и совсем неудобно лежать так в скрюченном положении, но она терпела. Стук в дверь наконец прекратился, остался только шепот в комнате. Продолжая мысленно рисовать картину мести матери – собственные похороны, она постепенно успокоилась и уснула.
Кто вскрыл замок в ванную комнату, кто отнес ее в кровать, она так и не узнала.
Следующее утро началось как обычно – с противного писка будильника и оставленной на плите овсяной каши, которую Леська спустила в унитаз.
Она обожала утро! Только с семи тридцати до восьми пятнадцати, пока собиралась в школу, она ощущала себя полновластной хозяйкой в доме. Самостоятельным человеком. Никто не жужжал над ухом со своими нравоучениями, никто не рассказывал, что надо делать. Пока пила кофе с тортом, оставшимся нетронутым после вчерашнего «новоселья», и грустила о том, что до школы теперь дольше идти, но Олеся вдруг осознала, что переезд ей только на руку! Раньше бдительная бабушка – работала она во дворе собственного дома, в ЖЭКе – забегала домой несколько раз на дню. А теперь Олеся оказалась предоставлена только самой себе!
Решив отметить такое событие по-своему, Олеся вернулась в кровать и забралась под одеяло. Нет дураков бежать к первому уроку! Что там у них? Физика, математика. Вот этой белиберды актрисе точно не надо знать! Пойдет она преспокойно к третьему, на английский язык. Зато целых полтора часа для дополнительного сна сэкономит.
Жизнь в новой квартире складывалась для Олеси самым удачным образом. Мать целыми днями пропадала на работе, а когда приходила, смотрела таким виноватым взглядом, что Леське иногда становилось смешно. Это из-за той глупой пощечины, что ли? Да она сама и думать о ней забыла. Но признаваться матери в том, что не сердится, Олеся не торопилась. Так было выгодней: никто не цеплялся, и привольная жизнь становилась еще приятней. Если не нарываться самой, можно было отхватить побольше свободы, а именно этого для поддержания в своей компании правильного имиджа ей раньше и не хватало.
Во-первых, дед с бабушкой проявляли страшную осведомленность – у Леськи были даже подозрения, что в ее отсутствие они шарили в школьном рюкзаке и в карманах ее куртки. Во-вторых, дед, в отличие от мамы, всегда знал, где и сколько денег лежит – не утащишь. А в-третьих, бабушка по вечерам подслушивала ее телефонные разговоры с Димкой. Сколько раз Леся чувствовала, как в трубке сопит кто-то третий. Просто лень было заранее подговаривать Димку, чтобы он продолжал говорить и идти в соседнюю комнату, проверять телефон. Она была на все сто процентов уверена в том, что застанет бабусю за параллельным аппаратом!
Теперь все изменилось: Леся смогла наконец стать крутой герлой и перейти из разряда «малолеток» в категорию «прайм». Как она мечтала об этом! Но даже героический поступок с проколом языка не помог ей в полной мере: да, ребята признали ее кульной [1], но только не взрослой! В ее жизни не хватало еще кое-какого опыта, и теперь Олеся торопилась его наверстать. Для начала девушка приучила себя к сигаретам. Вкус табака ей совершенно не нравился, и она искренне не понимала, что за удовольствие находят люди в горьком дыму, но оказаться от курения было нельзя: имидж требовал жертв. Следующим шагом стал алкоголь. Сначала пиво – за компанию с ребятами; потом вино – на дне рождения Димки. А после вина все остальное случилось само собой и уже не требовало размышлений: надо, не надо. Просто родоки у Димки были на даче, а мать Олеси являлась после вечерней смены поздно.
Нельзя сказать, чтобы Димка Лесе как-то особенно нравился. Конечно, нормальный парень, не лузер – всегда есть о чем поговорить. Но никакого влечения, которое в фильмах показывают, она не чувствовала. Зато Тухлый не мог смотреть на нее спокойно: глаза горели, дыхание сбивалось, и Леська, наблюдая за его состоянием, получала огромное удовольствие. Она прямо-таки захлебывалась от восторга, когда солист начинал отчитывать Димку за то, что тот беспрестанно лажает. Тухлый виновато опускал голову и пытался спрятаться подальше: иначе не мог заставить себя не пялиться постоянно на Леську, которая извивалась с микрофоном у края сцены. Но стоило ему отползти со своей гитарой в дальний угол, как и Олеся тут же перемещалась на сцене так, чтобы он ее видел. И все начиналось сначала.
И вот в день рождения Тухманова после нескольких стаканов вина в шумной компании Олеся решила, что пора сделать преданному другу подарок. В конце концов, это был и для нее важный обязательный шаг вхождения во взрослую жизнь. А кто, как не внимательный, по уши влюбленный в нее Димка, этот шаг поможет осуществить? Всего на секунду она задумалась о том, что не хотела бы в тринадцать лет забеременеть, но сомнения быстро отступили: Димке уже семнадцать исполнилось! Почти старик. Наверняка он прекрасно знает, что делать.
– Покурим? – игриво тронула Олеся Тухлого за рукав.
– Давай, – он выбрался из-за стола.
– Ты куда, именинник? – пьяно поинтересовался солист, но, заметив, что и Леська тоже поднялась с места, обреченно махнул рукой.
Дима с Олесей вышли в подъезд. Девушка картинно облокотилась на перила, чуть откинув назад голову, чтобы шея казалась длиннее, а грудь больше. Она постоянно смотрела новые голливудские фильмы и научилась хорошо перенимать у актрис удачные позы и жесты. Взглянув на нее, Тухлый весь задрожал. Из нагрудного кармана джинсовой рубашки он вытащил пачку сигарет и, не глядя, попытался достать две штуки. Руки его не слушались, ничего не получалось. Наконец он справился и сунул обе сигареты себе в рот – так всегда делал, чтобы прикурить сразу для себя и для Леськи. Пока он шарил в кармане брюк в поисках зажигалки, Олеся отклеилась от перил и подошла к Димке вплотную. Ее пальцы коснулись его губ, она вытащила сигареты и изящным движением бросила их за перила, в лестничный проем. Оцепеневший Димка не смел даже пошевелиться.
