Александра Маринина - Ад
— Милый мой, — проворковала Аэлла, — значение имеют только власть и влияние, а на какой работе они достигнуты — меня не волнует. У нынешних бандитов власти и влияния не меньше, чем у начальников главков, а то и побольше. Не читай мне мораль. И вообще, это очень милый и хорошо воспитанный человек.
Люба вспомнила Артура Геннадьевича и невольно поежилась. Он тоже был хорошо воспитан и довольно мил, если не брать в расчет того, что он сказал о Коле.
— Так вот, — продолжала Аэлла, — он знает, что я дружу с вами, поэтому в виде любезности поведал мне, что за вами пристально наблюдают.
— Кто? — воскликнул Родислав. — Кому надо за нами наблюдать?
— Вот кому надо, тот и наблюдает. Тот, кому ваш Колька на хвост наступил. Они его до сих пор не нашли, поэтому смотрят за вами на тот случай, если вы знаете, где он, и будете с ним встречаться. Они не исключают, что он прячется где-то в Москве или в Подмосковье и вы можете на него вывести.
— Господи, — выдохнула Люба, — как хорошо!
— Что ж тут хорошего? — поморщилась Аэлла.
— Раз они его до сих пор ищут, значит, пока не нашли. Значит, Коленька жив, с ним все в порядке, как же ты не понимаешь!
— Ах, ты в этом смысле… — протянула Аэлла. — Ну да, конечно.
Родислав внимательно посмотрел на нее.
— Послушай, а твой знакомый — он что, из той группировки, которая ищет Кольку? Может, ты на правах близкой приятельницы поговоришь с ним, чтобы оставили парня в покое и дали ему вернуться домой? Если у вас такие доверительные отношения…
— Отношения-то доверительные, — усмехнулась Аэлла, — но для вас бесполезные. Он из другой команды. Ну ладно, если уж на то пошло — скажу как есть. Я сама попросила его узнать, как там поиски Кольки, жив ли он. Мой любезный друг долго кочевряжился, говорил, что не хочет лезть в другую бригаду с лишними вопросами, что между группировками идет война и передел собственности и никакие дружеские контакты не срабатывают. Но я очень его просила, и он просто-напросто заплатил деньги и купил эту информацию у одного из братков. Так что на Колькину судьбу он никакого влияния иметь не может.
— Спасибо тебе, Аэлла, — горячо поблагодарила Люба и поцеловала подругу. — Это самый лучший подарок, который ты могла мне сделать на Новый год.
— А я думала, ты расстроишься, — улыбнулась Аэлла. — Все-таки ужасно противно знать, что за тобой следят, за каждым шагом наблюдают, даже телефон прослушивают.
— Неужели прослушивают? — ахнул Родислав.
— Ну, это я так, фигурально, — смешалась Аэлла. — Я просто предположила. Вообще-то мне этого никто не говорил.
У Любы словно камень с души свалился. Говорят же: как Новый год встретишь, так его и проведешь. Если в новогоднюю ночь она получила такое замечательное известие, если в эту ночь ее сын жив, значит, так будет весь год. Как хорошо! Может, это и есть счастье?
* * *— Вот так они и протянули еще с полгода, — заключил Ворон.
— А через полгода что случилось? — спросил Камень. — Неужели Николай вернулся?
— Ну прям! Я имею в виду, что без новых потрясений. Правда, Лариска подсуропила. Ты представляешь, она забеременела!
— Да ты что! От кого?
— Ой, да тебе-то какая разница, от кого? Главное, что она беременная. Вокруг нее вечно какие-то недоноски вертятся, не то рокеры, не то рэперы, я их не разбираю. Она как начала с младых лет попой вертеть, так и продолжает.
— А замуж?
— Ну еще чего! Кому она нужна-то — замуж ее брать! — фыркнул Ворон. — Квартира, конечно, есть, только в этой квартире такой багаж, что лучше уж в собачьей будке жить, чем с Лариской. Бабка лежачая, под себя ходит, в полный маразм впала, да папаша-алкаш неработающий.
— И что? — продолжал допытываться Камень. — Она рожать собралась?
— Да по всему видать, собралась, — кивнул Ворон. — Сроки-то для принятия решения давно прошли, я на восьмидесятилетие Николая Дмитриевича заглядывал — так еще ничего не было заметно, Лариска веселая такая была, Любе с Тамарой помогала, продукты носила, у плиты стояла. Тамара ей такой причесон изобразила — сказка! И Любу она тоже подстригла, получилось очень красиво. В общем, юбилей прошел классно, у меня прямо душа радовалась. Николай Дмитриевич, правда, всплакнул в один момент, но ничего, быстро успокоился.
— Отчего всплакнул? — встревожился Камень, которого судьба старика трогала до глубины души.
— Так он вспомнил, как праздновали его семидесятилетие и что Тамара была с Григорием, а теперь Григория с ними нет… Ну, вокруг этого. А в остальном все было здорово. Народу, конечно, было значительно меньше, чем на предыдущем юбилее, за десять лет народ поумирал. Но я отвлекся, я же про Лариску рассказывал. Ну вот, потом, после юбилея, я ее в феврале на Любином дне рождения видел, у нее тоже юбилей был, пятьдесят лет. Опять Тамара приехала, Аэлла с Бегорским пришли, еще кое-какие друзья и коллеги, человек тридцать набралось. В ресторане отмечали. Ну и Лариску позвали, она ж у них почти что член семьи. Лариска там отплясывала вовсю, хохотала, веселилась. И ничего такого я не заметил. А потом, где-то в мае, у бабки инфаркт сделался, Люба, конечно, подхватилась, начала Аэлле названивать, чтобы бабку в больницу положили.
— А что, просто так человека с инфарктом госпитализировать нельзя? — недоверчиво спросил Камень. — Нужно ждать, пока он совсем умрет, чтобы сразу уже в морг везти?
— Вот примерно так у них и было в те времена, — подтвердил Ворон. — Лекарств не хватает, зарплату врачам задерживают, да она и маленькая совсем, на нее не проживешь, все врачи поуходили кто куда, кто в фармацевтику, лекарствами торговать, а кто в частные клиники, где доходы повыше. Лечить некому и нечем, поэтому старались бесперспективных больных в стационар не класть. Ведь ясно же, что бабка не поправится, а зачем им лишний летальный исход в статистику? Люба начала колотиться, Аэлла ей помогла, и они нашли, куда бабку положить, но за приличные деньги. Люба, ясен перец, все оплатила: и взятку за госпитализацию, и круглосуточный пост, и нянек. Они с Лариской по очереди в больницу ездили каждый день. Вот тут я и углядел, что у Лариски вроде как животик. Ну а раз видно — значит, решение принимать уже поздно. Бабка вроде на поправку пошла, получше ей стало.
— Ну а дальше? Поправилась Татьяна Федоровна?
— Не знаю, не досмотрел. Чего, лететь, что ли?
— Конечно, лети. Важно же понимать, что там с бабкой, что с Ларисой, родила ли она. А кстати, насчет Любы я хотел спросить: подарил ей Родислав на юбилей машину?
— Да ты что! — расхохотался Ворон. — С ума сошел? Она категорически отказывается от машины.
