Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2005)
Незнайка как герой-любовник. В завершение разговора о Незнайке мы обратимся к теме взаимоотношения полов, которая развивается по ходу его приключений совсем не безынтересно. Сначала можно сказать несколько слов о нарциссизме Незнайки, который, не будучи доминирующим его качеством, между тем время от времени вполне недвусмысленно заявляет о себе. “…частенько, когда никто не видел, он вертелся перед зеркалом и думал о своей красоте. Как и каждый другой малыш, впрочем” (1.29). Ну уж нет. Каждый другой может, конечно, смотреться в зеркало, но у Незнайки это по-нарциссически серьезно. Как минимум еще дважды по ходу текста мы сталкиваемся со сценой Незнайка — зеркало: “Насмотревшись как следует, он сказал: „А я тоже красивый”…” (1.12) или:
“Торопыжка увидел, что он вертится перед зеркалом, и сказал:
— Хорош, хорош! Нечего сказать, очень красивый!
— Да уж красивее тебя! — ответил Незнайка.
— Конечно. Такую красивую физиономию, как у тебя, поискать надо!
— Что ты сказал? Это у кого физиономия? Это у меня физиономия? — обозлился Незнайка да как хлестнет Торопыжку по спине полотенцем” (2.2).
Как мы видим, его отношения с зеркалом выходят за рамки того, какими они должны бы быть у нормального коротышки. Припомним также яркий, привлекающий внимание стиль в одежде Незнайки. Любуясь собой, он хочет, чтобы им любовались и другие. Он вообще неизменно акцентирует внимание на себе, причем вполне естественным образом. Даже оказавшись на Луне, во враждебной для себя среде, он вскоре становится героем всех теленовостей, настоящей звездой (пусть и на время). В общем, в нем явно видны задатки нарцисса, да еще тщеславного нарцисса.
Потом он еще, конечно, bad boy, как раз в качестве противоположности good boy Знайке. В самом начале повествования перед нами вообще чуть ли не хулиган. Незнайка постоянно ввязывается в какие-то истории, ломает что-то, врет направо и налево, превращает кого-то в ослов, а ослов в кого-то и прекрасно себя при этом чувствует. Итак, самовлюбленный bad boy. Каким еще и должен быть герой-любовник? Собственно, ярлык bad boy и прилипает благодаря репутации разбивателя девичьих сердец, а самовлюбленность может рассматриваться в качестве верного спутника неизменных побед на сердечном фронте. Так что теперь мы чисто логическим путем можем прийти к предположению, что он пользуется успехом у прекрасной (или опасной?), слабой (или сильной?), романтичной (или прагматичной?), в общем, непонятной половины человечества.
И он таки пользуется успехом. Конечно, можно поставить под сомнение пышный эпитет “герой-любовник”, однако этому есть свое объяснение. Все успехи Незнайки на любовном фронте ограничиваются автором по причине того, что вообще сфера отношений между полами не может быть не ограничена, раз уж описываемые события имеют место все же среди коротышек, которые суть аналог детей. Это накладывает свой отпечаток и не дает до конца развить тему да и имеющимся в наличии отношениям придает двусмысленный характер. В наличии имеются только коротышки, никаких взрослых нет. Есть малыши, есть малышки, но они все в конечном счете живут раздельно. Они дружат, дело открытым текстом доходит и до любви, то есть они влюбляются друг в друга, но ни одной семьи, естественно, не имеется, так же как не имеется в наличии ни одной влюбленной пары. Совсем уж, можно сказать, трехсмысленно (то есть уже более чем двусмысленно) повис бы в описываемом обществе один из важнейших жизненных (а может, и философских) вопросов: “Откуда берутся дети?” — который в данной ситуации трансформировался бы в вопрос: “Откуда вообще взялись коротышки?” Комизм ситуации в том, что коротышки вынуждены были бы прийти к выводу, что они и сами не знают. Если сделать в данном анализе один шажок вперед, то мы обнаружим здесь плодородную почву для зарождения религии, потому как у коротышек в намного большей степени, чем у рождающихся людей, возникает предлог к восприятию себя “сотворенными” некой непонятной силой. Но никакого понятия о Творце у коротышек также нет. Коротышки не отрицают Бога, они просто не думают о нем. Бог, как и государство, то ли умер, то ли и не рождался. Никто и не слыхал про такого.
Ввиду всех вышеописанных обстоятельств, как уже говорилось, тема отношения полов приобретает “скользкий” характер (хотя, очевидно, эта тема по своей природе склонна обретать именно такой характер — характер некой недоговоренности), однако даже имеющийся в нашем наличии материал дает нам представление о Незнайке в роли покорителя женских сердец. Во всяком случае, и в первом и во втором романах трилогии налицо любовная история с Незнайкой в главной роли. Наиболее ярко события развиваются в первом романе “Приключения Незнайки и его друзей”. Напомню вкратце суть ситуации: коротышки полетели на воздушном шаре, Знайка спрыгнул с парашютом, все остальные полетели дальше, пока, под руководством взявшего бразды правления в свои руки Незнайки, не разбились недалеко от города, в котором жили одни малышки. Незнайка очнулся лежащим на кровати в комнате дома малышек. Уже первый его разговор со своей будущей возлюбленной, Синеглазкой, прекрасно характеризует Незнайку с интересующей нас в данном случае стороны:
“— А как зовут ту, другую? — спросил Незнайка.
— Какую другую?
— С которой вы разговаривали. Такую красивую, с белыми волосами.
— О! — воскликнула Синеглазка. — Значит, вы уже давно не спите?
— Нет, я только на минуточку открыл глаза, а потом сейчас же снова заснул.
— Неправда, неправда! — покачала головой Синеглазка и нахмурила брови. — Значит, вы находите, что я недостаточно красива?
— Нет, что вы! — испугался Незнайка. — Вы тоже красивая.
— Кто же из нас красивее — я или она?
— Вы… и она. Вы обе очень красивые.
— Вы жалкий лгунишка, но я вас прощаю, — ответила Синеглазка” (1.11).
Незнайка, как видим, не только делает комплименты, но и ненароком вызывает ревность и тем самым острее акцентирует внимание на себе. Еще, по сути дела, и знакомства-то не состоялось, а их отношения уже приобретают характер “Я или она”! Сразу же просматривается врожденная (или сотворенная, раз мы ничего не знаем о рождении коротышек) способность Незнайки привлекать к себе внимание непонятного, как мы условились, пола.
Отдельного внимания заслуживает блестящая сцена, описанная в главе “Разговор за столом”. Герои сцены: Незнайка и малышки, которые “обступили Незнайку со всех сторон”. Среди них: Белочка, Заинька, Стрекоза, Галочка, Елочка, Маргаритка, Кубышка и, наконец, сама Синеглазка. Малышки сгорают от любопытства, желая узнать о полете на воздушном шаре, и Незнайка блестяще справляется со своей ролью рассказчика, мастерски подогревая их любопытство, рассказывая всякие небылицы (первым делом совершенно автоматически назвав себя создателем шара, чем резко поднял свои акции) и превратив довольно заурядную историю в эпически-фантасмагорическое повествование. Он рассказывает именно так, как нужно рассказывать именно малышкам, что видно из их реакции: “Малышки затаив дыхание слушали Незнайку”, “ахнули малышки”, “удивились малышки”, “рассказывайте, рассказывайте! — закричали все хором”, “малышки вздрогнули и от испуга чуть не попадали со стульев. „А что же дальше?” — спросили они, придя в себя”, “Малышки с изумлением смотрели на Незнайку” (1.13). Да он просто влюбил всех в себя. А сам знай себе:
“— Так вот, — продолжал Незнайка. — Летим, значит, выше. Вдруг — бом! Не летим выше. Смотрим — на облако наскочили. Что делать? Взяли топор, прорубили в облаке дырку. Опять вверх полетели. Вдруг смотрим — вверх ногами летим: небо внизу, а земля вверху.
— Почему же это? — удивились малышки.
— Закон природы, — объяснил Незнайка. — Выше облаков всегда вверх ногами летают” (1.13).
А теперь представим, что бы рассказывал в схожей ситуации Знайка. Он тоже мог бы разбиться, попасть в малышечий дом и тем самым оказаться в привилегированном положении рассказчика, окруженного со всех сторон малышками. Все ждут, изнывая от любопытства. Что бы он им говорил? Наверное, об устройстве воздушного шара. Сколько резины пошло на шар, как горячий воздух нагнетается в шар и вследствие каких причин возникает возможность полета. Сколько коротышек может вместить корзина, зачем берут на борт мешки с песком и т. д. Возможно, с карандашом в руках он начал бы иллюстрировать свои теоретические положения. Все, конечно, выслушали бы его со вниманием, но и только. Эффект был бы не тот. Впрочем, зачем нам гадать, Знайка ведь вскоре объявился и разоблачил Незнайку вместе с его рассказом:
