Джонатан Коу - Клуб Ракалий
К. Н. Вы марксист?
Б. А. Ну, это вопрос не вполне… корректный, Клэр. Вам известно, что такое «марксист»?
К. Н. (смеется). Не так чтобы. Просто Дуг сказал, что считает вас марксистом.
Б. А. Разумеется, я читал Маркса. Изучал в вечерней школе и полностью согласен с его истолкованием истории. Хотя коммунистом меня это, разумеется, не делает.
К. Н. Но ведь некоторые из цеховых организаторов Лонгбриджа — коммунисты. Некоторые из ваших коллег.
Б. А. Это кто же вам такое сказал?
К. Н. Я читала об этом в газетах.
Б. А. Это неправда. Ну подумайте сами, Клэр. Газеты принадлежат не рабочему классу, они принадлежат боссам. Поэтому каждая статья, которая в них печатается, изображает администрацию с благоприятной стороны, выражает ее точку зрения. Кто владелец вашего журнала?
К. Н. Даже не знаю, есть ли у него владелец… Школа, наверное.
Б. А. Вот именно. И директор школы разрешает вам печатать все что вы пожелаете?
К. Н. Не все, нет.
Б. А. Распространять дискредитирующие рабочих сведения — в интересах магнатов прессы. А называть избранных рабочими представителей коммунистами — просто один из их приемов. Я не коммунист и никогда им не был. Я социалист. И кстати сказать, то, что мы видим в России, это никакой не социализм.
К. Н. Вы говорите, что, как выборный представитель рабочих, всего лишь отстаиваете их интересы. Однако общество придерживается мнения, согласно которому многие из лонгбриджских забастовок вообще ничьим интересам не служат. Они дурно сказываются на эффективности производства, на имидже компании.
Б. А. Не знаю, что вы имеете в виду, говоря о «мнении общества».
К. Н. Я просто вспомнила, что на недавнем собрании нашего Дискуссионного общества была поставлена на голосование формулировка: «Наше сообщество считает, что профсоюзы приобрели слишком большую власть», и она прошла с преимуществом десять против одного.
Б. А. Это говорит вам все, что следует знать о вашей школе, но совсем мало о чувствах населения страны в целом.
К. Н. Как вы считаете, какими качествами должен обладать человек, чтобы преуспеть в роли профсоюзного организатора? Почему, например, люди, подобные вам и Дереку Робинсону, достигли столь приметного, в сравнении с другими профсоюзными деятелями «Бритиш Лейланд», положения?
Б. А. Хорошо, что вы упомянули о Дереке, теперь я смогу говорить о нем и не выглядеть человеком, который только себя и нахваливает. (Смеется.) Ясное дело, нужно быть неплохим говоруном, уметь чесать языком. Не всякому хватит духу встать лицом к лицу с десятью тысячами собравшихся в Кофтон-парке людей и произнести речь, которая позволит вам повести их за собой. Дерек делает это фантастически хорошо. Он прирожденный оратор. Понимаете, тут многое связано с чувством слова. Если вы хорошо владеете словом, то обладаете и властью. Своего рода. Ну и упорство тоже необходимо, смелость, которая позволит вам держаться за свои убеждения и продолжать борьбу, даже когда все складывается не в вашу пользу. Однако есть и кое-что иное, я бы назвал это чувством… картины в целом.
К. Н. Что вы имеете в виду, если точно?
Б. А. Ну, как я уже пытался объяснить, — по-моему, у меня это не очень хорошо получилось — борьба, происходящая в Лонгбридже, это не что-то отдельное, изолированное. Она шла столетиями, на протяжении всей истории, и постоянно ведется в самых разных частях мира. Социалистическое движение — движение международное. Оно пересекает границы государств, границы между расами. Это очень важный момент для рабочего класса как целого.
К. Н. А как вы считаете — почему?
Б. А. Потому что расизм заразен. В наши дни, в наше время положение рабочего очень уязвимо, уязвимы сами средства его существования, кое-кому ничего не стоит сыграть на этом, посеять рознь между людьми, которые в противном случае стояли бы друг за друга в их борьбе за общее дело.
К. Н. Вы имеете в виду кого-то конкретного?
Б. А. Примеров множество. Пару лет назад у нас тут был профсоюзный организатор (я не стану называть его имя, он больше на фабрике не работает), который распространял по цехам нацистские брошюрки. Нам пришлось прибегнуть к дисциплинарным мерам. А недавно этот ублюдок — простите за выражение, но иначе я его назвать не могу, — этот ублюдок Инек Пауэлл произнес в «Клубе Понедельник» речь перед своими дружками-тори, призывая выдать каждому африканцу и азиату по тысяче фунтов — с условием, что они уедут к себе на родину. Я нахожу подобные заявления попросту непристойными. Вот почему так важна забастовка в «Гранвик».
К. Н. В «Гранвик»?
Б. А. Разве вы не изучаете… текущую политическую жизнь и так далее, нет? Каких-нибудь специальных занятий на эту тему в вашей школе не проводят?
К. Н. Да, нам преподают обществоведение.
Б. А. Однако о забастовке в компании «Гранвик» вам ничего не рассказывали? А новости вы по телевизору смотрите?
К. Н. Простите, я…
Б. А. Ну хорошо, в двух словах: «Гранвик» — это расположенная в Уиллсдене, Западный Лондон, фабрика, которая занимается обработкой фото- и киноматериалов. Возможно, ваш папа посылал туда какие-нибудь отснятые во время отпуска пленки, а назад их до сих пор не получил. Так вот, все дело как раз в забастовке. Есть такой профессиональный союз «белых воротничков» под названием АПС: «Ассоциация профессиональных служащих», в нее входят конторские служащие и компьютерщики. В почтовом отделе «Гранвик» работало множество выходцев из Индии, прошлым летом они забастовали, протестуя против условий труда, и, когда они попытались вступить в этот профсоюз, их попросту уволили. Всех — сто сорок человек. С тех пор они пикетируют фабрику, нередко рискуя получить увечья, а то и расстаться с жизнью, потому что машины администрации не тормозят, прорываясь сквозь их заслоны, да и автобусы, которые доставляют на работу штрейкбрехеров, — тоже. И сейчас одна из задач, которую я пытаюсь решить, это организация поездки туда членов нашего союза — в знак поддержки бастующих. Мы должны встать в ряды пикетчиков. Так вот, большинство наших рабочих готовы к этому, однако случается слышать и недовольную воркотню, которая обычно сводится к следующему: «Почему это мы должны помогать пакисташкам?»
К. Н. И что же вы пытаетесь противопоставить такого рода предрассудкам?
Б. А. Да-а, с чего бы начать? Я поддерживаю постоянный контакт с тамошним профсоюзным организатором — Джайабен Десаи, так ее зовут… (Пауза.) Вот я записал для вас ее имя, — замечательная женщина, очень упорная, очень хорошо умеет воодушевлять людей. Я стараюсь уговорить ее приехать в Лонгбридж, выступить перед членами нашего союза, чтобы они увидели… Просто когда встречаешь таких людей, начинаешь понимать, что все мы на одной стороне. Ведь многое объясняется обычным неведением. Боязнью неизвестного. После того как в здешнем пабе взорвалась бомба, в цехах очень усилились антиирландские настроения. Говорилось много дурных вещей, произносились угрозы — ну и так далее. Да, национализм, на мой взгляд, — это великое бедствие. Он-то и является настоящим нашим врагом. Избавьтесь от национализма — и вы решите девяносто процентов проблем, существующих в мире. И всякий, кто пытается разыграть националистическую карту и нажить на этом политический капитал, не заслуживает даже презрения. Это — отбросы общества, ублюдки, извините за выражение.
К. Н. Итак, чтобы подвести итог, какой видите вы свою роль в следующие несколько лет? Считаете ли вы, что, несмотря на все недавние сложности, «Бритиш Лейланд» ничего в будущем не грозит?
Б. А. Будущему компании ничего не грозит хотя бы потому, что в конечном счете Лонгбридж — хорошая фабрика с хорошими рабочими и хорошей продукцией, так что ее руководители найдут способ нажить на всем этом деньги — не мытьем, так катаньем. А насколько безжалостными они окажутся при достижении своих целей — вот это зависит от сноровки и боевого духа членов профсоюза, так что если я смогу сыграть небольшую роль, защищая работу и заработную плату среднего рабочего автомобильной промышленности, меня это более чем устроит. Это будет означать, что я свою задачу выполнил.
К. Н. Что же, мистер Андертон, большое вам спасибо.
Б. А. (смеется). О, вижу, мы переходим на официальный язык, не так ли? Что же, большое спасибо и вам, мисс, э-э…
К. Н. Ньюман.
Б. А. Ньюман?
К. Н. Клэр Ньюман.
(Отредактированная версия приведенной выше записи появилась в «Доске» 5 мая 1977 года. Нижеследующее никогда опубликовано не было.)
