Бен Элтон - Звонок из прошлого
Полли не верила в насилие любого рода.
Она абсолютно не верила в насилие.
Это было главным принципом ее жизни.
Но с другой стороны…
Она так долго страдала от преследований этого человека. Если уж кто-нибудь и заслуживает наказания, так это он… А вдруг это сработает? Вдруг Джек сможет напугать Клопа – не убить его, а именно напугать навсегда? Перспектива освобождения засветилась перед глазами Полли, как рассвет нового дня.
Джек видел, что ее сопротивление слабеет.
– Где он живет, Полли? – снова спросил он дружеским, мягким тоном.
Полли наконец решилась. Она будет действовать в свою защиту. Она имеет право и будет защищать свою жизнь. Она даст Джеку адрес Клопа. Почему, черт подери, она должна столько страдать, когда у нее есть возможность прекратить эти страдания? Она никому ничего плохого не сделала, она не заслужила этих преследований. Вот этот ублюдок действительно заслужил все, что он получит. Полли уже сыта по горло быть жертвой. Пусть другие для разнообразия тоже немножко побудут жертвами.
Все сведения о Клопе имелись в судебных бумагах. Полли всячески избегала просматривать эти бумаги из опасения оказаться еще более втянутой в отношения со своим преследователем. Она порылась в груде грязного белья, пошарила под стопкой книг и наконец достала бумаги из-под пары поношенных туфель. Она передала их Джеку.
– Делай что хочешь, – сказала она твердым голосом. – Только, пожалуйста, не убивай его.
48
В квартире молочника зазвонил будильник и заиграла музыка, что заставило его проснуться и удивиться тому, что в эту ночь он вообще ухитрился вполне сносно выспаться. Ему казалось, что он совершенно не сможет этого сделать, учитывая все эти громкие разговоры и хождения у него над головой. Тем не менее он решил, что факт возобновления прерванного сна не должен повлиять на силу его праведного гнева. Он уже вел скрупулезный учет всем своим ночным беспокойствам и решил дополнить свой каталог парочкой новых пунктов, потому что был совершенно уверен, что за время его сна все шумы наверху наверняка не прекращались.
Наверху тоже услышали музыку.
– Какого черта? – спросил Джек.
– Это молочник, – объяснила Полли. – Он всегда встает в четыре часа и включает радио, которое перестает работать в четыре двадцать пять, когда он уходит на работу и хлопает дверью.
Сидящий тремя этажами ниже на лестнице Питер тоже услышал музыку и вообразил, что она раздается из квартиры Полли. Они что, решили потанцевать? А может, они предпочитают заниматься «этим» под музыку? Как бы то ни было, но эта музыка еще сильнее разожгла его ревность и негодование. Что ему теперь делать? Как загасить пламя ненависти, которое бушует в его душе? Питер никогда не чувствовал в себе задатков убийцы, но этот американец, вне всякого сомнения, заслуживал смерти. Питер пощупал рукой свой разбитый нос и едва не вскрикнул от боли. Ему даже показалось, что нос разбит. Во всяком случае, он сильно распух. От прикосновения нос снова начал кровоточить: кровь большими каплями стала капать на его брюки. Питер раздвинул колени и позволил крови капать на лестничный ковер. Ее лестничный ковер. Она будет ходить по его крови. Затем Питер вытащил нож, подставил лезвие под свой кровоточащий нос и смотрел, как металл окрашивается в красный цвет.
Наверху в квартире Полли Джек чувствовал некоторое беспокойство. Будильник молочника, необычно ранний, напомнил ему о том, что ночь скоро кончится. В семь сорок утра уже полностью рассветет, и Джек хотел исчезнуть задолго до этого времени. Он уже узнал все, что ему нужно. Теперь он был вполне уверен в том, что их история с Полли осталась их частным делом. Еще он узнал все координаты ее преследователя.
На этот счет у него имелись свои соображения: этот человек, Питер, должен умереть. Понравится это Полли или нет, но Питера уже можно считать мертвецом.
– Я скоро должен уйти, – сказал Джек, делая новый глоток из своего стакана.
Его слова подействовали на Полли, как холодный душ. Каким-то образом она перестала думать о том, что он должен уйти.
– Я хочу, чтобы ты остался, – сказала она.
– Я не могу.
Полли почувствовала отчаяние. К ней вернулись все те знакомые ей эмоции, все прежние болезненные переживания, которые, как ей казалось, за долгие годы она уже успела забыть. Зачем он тогда вернулся? Чтобы немного подразнить ее, вышибить из колеи, а затем снова покинуть? Теперь ей придется пережить боль расставания во второй раз и жить с разбитым заново сердцем.
– Я скоро получу повышение, – сказал Джек.
Полли просто не знала, что и сказать. Это было какое-то non sequitur.[4] Неужели он думает, что она заинтересована и дальше вести с ним вежливый разговор?
– Я и так уже за последние несколько лет хорошо продвинулся, Полли. Да, правда, в этом смысле у меня все получилось очень удачно.
О чем это он толкует? Он все еще борется с собой? Может быть, он и вправду хочет у нее остаться? Хочет заняться любовью? Может быть, вся эта болтовня – просто способ увильнуть от принятия решения?
– Мои поздравления, – ответила Полли. – Ты ведь всегда решительно сметал на своем пути все препятствия, не так ли?
Все, что Джек говорил, напоминало ей теперь о его дезертирстве.
– Знаешь, четырехзвездным генералом нельзя стать, избегая неудобных любовных приключений. Для этого мало просто работать или быть талантливым. Для этого надо иметь удачу. Грандиозную удачу. – Джек на секунду замолчал, а потом добавил: – Секс.
– Что? – переспросила Полли.
– Именно он помог мне добраться до тех высот, на которых я сейчас нахожусь.
– Просто ума не приложу, о чем ты.
– Мою карьеру сотворил секс, Полли. Именно он способствовал моему продвижению.
– Мне это неинтересно, – тоскливо сказала Полли.
– Я должен рассказать, что привело меня к тебе сегодня, – настаивал Джек.
Полли снова села на место. Его настойчивости все равно бесполезно сопротивляться. Если Джек что-нибудь хотел сказать или сделать, он обязательно это скажет или сделает, причем в удобное для него время. Она попыталась сосредоточиться на том, что он говорит.
Джек начал свой рассказ. К концу войны в Заливе он стал полным полковником, одним из самых успешных военных своего поколения, но, несмотря на это, его перспективы на будущее продвижение не выглядели слишком блестящими. По традиции война считалась в армии наилучшим временем для продвижения по службе, но, несмотря на усилия Саддама Хусейна (заслуживающие, разумеется, всяческого уважения), реальные войны, то есть серьезные войны, становились все менее и менее вероятными. Согласно утверждениям Джорджа Буша, в силу вступал новый мировой порядок. Советский Союз потерпел крушение, вместе с ним ушел в небытие Варшавский договор, и западные союзники в одночасье лишились своего лучшего и самого достойного врага. На втором месте по значению стояли китайцы, но они сами спешно строили капитализм и вели войну на сырьевом рынке. В Бейдине[5] открылся «Макдональдс», Соединенные Штаты импортировали гангстеров из Москвы. Запад победил. Для карьеры таких людей, как Джек, наступило унылое время. В руках самое современное оружие – и некого убивать! Как все это несправедливо!
Разумеется, деятельность ООН не прекращалась, по всему миру разворачивались всякие гуманитарные и миротворческие миссии, но разве это настоящая служба? Ясно, что таким путем невозможно стать четырехзвездным генералом. Джек и его друзья плакались друг другу в жилетку за стаканом бурбона, признавая, что нормальную карьеру невозможно сделать, доставляя порошковое молоко умирающим жителям Африки. Или раскапывая по футбольным полям Боснии полные черепов траншеи.
Но когда Буш струсил и отказался доводить дело до конца в Багдаде, Джек наконец понял, откуда дует ветер.
– Уж мы бы заставили Саддама висеть на флагштоке перед Пентагоном, – убеждали друг друга друзья Джека за кружкой пива. – Но старик Буш больше слушает Пусси Пауэлла. А какой это солдат? Слишком боится рисковать своими людьми! Господи помилуй, что творится с миром! У нас армия, которая считает, что имеет право не умирать! Пауэлл, очевидно, беспокоится о том, что его люди предъявят ему судебный иск!
Джек мерил шагами квартиру Полли и рассказывал свою историю, практически не обращая внимания на хозяйку дома. А она никак не могла понять, чего же он все-таки от нее добивается. Но чего бы он ни добивался, ей это было неинтересно.
– Пусси Пауэлл? – переспросила она из вежливости.
– Множество людей покинули службу, – продолжал Джек. – Но я не смог этого сделать. Я не знаю другой жизни, кроме армии. Мне некуда было идти. Кроме того, я пожертвовал для нее слишком многим.
Они взглянули друг на друга. Полли хотела что-то сказать, но Джек продолжал:
