Борис Мишарин - Иллюзионист
– Свободно говорю на английском, немецком, французском, итальянском, испанском, китайском, японском, арабском и других языках.
– Это правда что ли, доченька?
– Не знаю, мама. Я же языками не владею. Я знаю, что у Виктора лучший ресторан в городе, он его хозяин.
– Так вот вы где познакомились – в кабаке. И что ты там делала, доченька? У нас денег не хватает, а ты по ресторанам шляешься.
– Виктория Павловна, Василиса нигде не шляется и познакомились мы по месту ее учебы. Все вполне прилично и достойно. Лучше подумайте кому скотину подарить, инвентарь какой есть за грибы и ягоды. И вечером уедем ко мне, личные вещи, надеюсь, собрать успеете. Хотя можно и их бросить, в городе все новое купим. Соберите то, что вам дорого. Фотографии, например, что-то памятное.
– Но как же мы все вместе жить будем? Сколько у вас комнат – три, четыре? Молодым хочется одним побыть, а мы тут со своим уставом залезем.
– Мама, я правда не знаю сколько у нас комнат, не считала. Наверное, штук семь на каждом этаже или больше. Вы займете с Лизой первый этаж, мы с Виктором второй. Душ и санузел на каждом этаже свои. А баня у него какая прекрасная, бассейн огромный. Давай оставим все Ивановым, они хорошие люди и грибами, ягодами нас снабдят всегда.
– И что, прямо сегодня уезжать? – спросила Латыпова.
– Конечно, ни к чему откладывать. Лизе надо посещать хорошую школу, а не жить в интернате, учиться музыке, – пустил он в ход свой главный козырь. – Я пойду, поиграю с Шариком во дворе, а вы пока собирайтесь.
Виктор вышел на улицу, понимая, что Латыповой трудно решиться и надо переговорить с дочерью, посоветоваться. Только через час Василиса тоже вышла на улицу, вздохнула.
– Кое-как маму уговорила, собираемся. Я к Ивановым сбегаю, скажу, чтобы скотину забрали, тяпки, лопаты и так далее.
В город они приехали поздно ночью. Вещи даже не вытаскивали из машины и сразу же улеглись спать. Утром Лиза с матерью осматривали дом, удивляясь размерам. Особенно их поразила баня с бассейном. Виктор подошел к девочке.
– Лиза, теперь это твой дом. Хочешь – загорай, купайся в бассейне, смотри телевизор. Завтра съездим, купим вам с мамой одежду, Шарику будку закажем новую, чтобы тепло было зимой. Ты все поняла?
– Поняла, дядя Витя. Тогда я поплаваю немного?
– Конечно, Лиза, это твой дом, делай что хочешь.
Василиса демонстрировала матери наряды, которые они купили с Виктором накануне. Мать охала от таких подарков и не могла понять одного – за что им привалило такое счастье.
– Ты, доченька, где Виктора выцепила?
– Ну и словечки у тебя, однако, мама. Он к нам в училище приехал повара себе домой выбрать, вот меня и выбрал, я согласилась у него работать.
– А потом напоил и завалил?
– Мама… не поил и не заваливал – я сама к нему в спальню пришла. Понравился он мне, вот и пришла. Если твоим языком говорить, то это я его завалила.
– Ну ты даешь, доченька… такого мужика отхватила…
– Мама, – резко произнесла Василиса, – договоримся раз и навсегда – Виктор человек порядочный и хороший. И я люблю его, мама. А если ты мне гадить станешь своим язычком, то езжай обратно в деревню и сквернословь там с коровами.
Василиса встала с кресла и начала молча развешивать покупки на плечики и убирать в шкафы. Мать пожала плечами – вырастила дочку: ничего сказать нельзя. Разве я ей плохого хочу, рассуждала она, только спросила.
Виктор постучал в дверь и вошел в комнату Лизы.
– Смотришь телевизор, это хорошо. Это список каналов, – он указал на листок, – их всего сто пятьдесят, со временем у тебя появятся любимые. Я зашел поинтересоваться – что тебе нравится в школе, какие предметы?
– Нравится история, биология. Математика не очень, – ответила Лиза.
– Понятно, значит определим тебя в гуманитарный класс. А музыкой ты очень хочешь заниматься или Василиса это так, к слову сказала?
– Очень хочу, дядя Витя, но у вас тоже пианино нет.
– Пианино купим и привезем, за это не переживай. Ты в школе какой язык изучала – английский, немецкий?
– Никакой. Был два месяца английский и все.
– Да, сложновато тебе будет в школе, они там с первого класса языки изучают и многие уже говорят на английском свободно. Но ты не переживай. Главное желание и упорство, через годик ты их догонишь, а через два перегонишь и станешь говорить не хуже учительницы. Трудно тебе будет, Лиза, одноклассники станут пальцем тыкать, обзывать, но надо вытерпеть все и понимать, что скоро ты всех догонишь и перегонишь. Но об этом не говорить и терпеть, не обижаться. Сможешь?
– Смогу, дядя Витя, – ответила Лиза.
– Хорошо, английским мы начнем заниматься уже завтра. Начнем с алфавита, и я стану говорить тебе некоторые слова на английском, а ты будешь повторять. На компьютере тебе надо научиться работать. Так что вечерами не планируй отдых, будем готовиться к школе. Ты согласна или хочешь отдохнуть месячишко, а потом приступить к занятиям?
– Согласна. Лучше сразу заниматься, не откладывая. Но как я буду ходить в школу, до города же далеко?
– До города не далеко, – возразил Виктор, – но пешком не добраться, это точно. У тебя будет своя машина, водитель и охранник. Они станут увозить тебя и привозить. Смотри пока телевизор, через час в город поедем.
Он вышел из ее комнаты, вздохнул – сколько еще таких девочек в России, не видевших телевизора и интернета… Единственным научно-техническим прогрессом в этой деревне являлось электричество. Сотовая связь там тоже не работала, так и жили люди – ни работы, ничего. Его дети давно уже выросли, и он почувствовал к Лизе отцовскую тягу…
* * *
Лето пролетело, пробежало, пролилось дождями и ясным солнышком как один день. Наступило первое сентября, и Виктор пожелал отвезти Елизавету в гимназию лично. Перед этим он ненавязчиво проинструктировал ее. "В этой гимназии, Лиза, учатся дети богатых родителей. Среди них есть избалованные и вредные, старайся сглаживать ситуацию, если возникнут конфликты. Я думаю, что ты сама разберешься где применить силу, а где отойти в сторону. Но всегда помни, что я приду тебе на помощь и прежде чем что-то сделать – посоветуюсь с тобой".
Классный руководитель представила Лизу другим ученикам:
– У нас в классе новая девочка, Лиза Латыпова. Раньше училась в другой школе. Теперь будет обучаться в нашей гимназии.
Лиза подошла к свободной задней парте, достала из портфеля чистую тетрадку, развернула ее, постелила на сиденье и только потом присела.
– Лиза, ты почему на тетрадь села, разве она для этого предназначена? – спросила учительница.
– Все нормально, – ответила она, – видимо, сиденье из листвяка и на солнце смола проступила. Вот я и постелила тетрадку, чтобы не запачкаться.
– Какая еще смола? – не поняла учительница, подошла и уловила запах клея Момент, – кто клеем сиденье вымазал? – строго спросила она, но никто, естественно, не признался.
На перемене к Лизе подошла девочка.
– Меня зовут Яна, это тебе парту Федька клеем намазал, – она кивнула на толстого мальчишку, – он здесь мнит себя лидером, его папаша директор алюминиевого завода и учителя ему потакают, не хотят связываться, с его отцом. Ты будь поаккуратней с ним, он ябеда, чуть что бежит к директору жаловаться.
– Спасибо, Яна, я сама разберусь.
На большой перемене Лиза подошла к Федору:
– Значит это ты мне парту клеем намазал, решил встретить новенькую и себя показать?
– Чего? – возмутился он, – иди отсюда, овца драная, а то не парту, а зад тебе клеем вымажу и даже пёрнуть не сможешь, – захохотал он под конец.
Лиза схватила его за ухо и вывернула ушную раковину так, что он завизжал от боли, как поросенок.
– Доставай клей и намазывай свою задницу, иначе ухо оторву совсем, – приказала она, – и не визжи, не в свинарнике находишься.
Лиза выкручивала ухо до тех пор, пока он не достал клей из портфеля и не выдавил тюбик себе на брюки сзади. Потом отпустила и произнесла:
– В следующий раз кадык вырву или ноздри порву. Сиди и помалкивай, Федька – драное ухо.
Одноклассники смотрели на Лизу с ошеломленным удивлением – такого они не видели и предположить не могли. Федька терроризировал весь класс, его боялись и не связывались с ним. Он частенько бил мальчишек и щипал девочек за грудь или попку, но отпора никто не давал, а тут такое – новенькая надрала ему уши.
Он посидел на парте с минуту, встал и опрометью выскочил из класса.
– К директору побежал жаловаться, – произнесла Яна, – ты молодец, Лиза, жаль только, что теперь тебя из гимназии отчислят.
– Отчислят – пойду в другую школу, – спокойно ответила Лиза, – но издеваться над собой никому не позволю.
Федор так и не появился в классе, а на следующий день дети ожидали сатисфакции, но он неожиданно подошел к Лизе и извинился. Невероятное событие, что повлияло на него – драные уши? Нет, здесь крылось что-то другое, он же побежал жаловаться, а директор, видимо, его не поддержал, хотя раньше наказывал всех, кроме этого Федора. Значит причина в Лизе, но кто она? Фамилия никому и ничего не говорила, учителя молчали. Дети стали присматриваться к ней – увозят и привозят на машине с охраной. Привозили на личном транспорте всех, но с охраной не ездил никто. Дети поняли, что статус Лизы выше, чем у Федора, поэтому директор гимназии не проявил себя в известном инциденте. Скорее всего на Федора повлиял отец, других людей этот маленький задира не воспринимал.
