Сергей Мирный - Ликвидаторы. Чернобыльская комедия
Красная, сочная, полная жизни мякоть…
СЕРГЕЙ (чешет затылок): Намек понял…
Поднимает голову к окну.
…Оксана идет по двору больницы – мимо клумбы – с гордо поднятой головой. К воротам из парка… Так уходят навсегда.
Сергей бросается к подоконнику.
СЕРГЕЙ (орет в окно): Стой! Стой! СТОЙ!
Все в больничном дворе – пациенты в пижамах, врачи в белом, посетители в разном – все остановились, замерли, задрали головы к окну.
Все. Кроме Оксаны: как ни в чем не бывало, с гордо поднятой головой, каблучками отстукивает она среди этой замершей публики.
Сергей прыгает на подоконник и, мельком оценив обстановку, в сиротской больничной пижаме ловко, как когда-то по лестнице на крыше АЭС, спускается по карнизу, по водосточной трубе, по ее уцелевшим фрагментам, по винограду, зависает на виноградной лозе, прыгает – слетают больничные тапочки, – босой, чуть прихрамывая сначала, несется он прямиком через клумбу к выходу из парка.
Вылетает за ворота – в руке букет нарванных на бегу астр…
…От остановки уже тронулся трамвай – летит в сторону Сергея, набирая скорость и звеня… Его отделяют два ряда машин, мчащихся в разных направлениях…
Оксана смотрит из окна трамвая. И выдыхает что-то неслышно…
Эх ты…
И в этом выдохе, физически неосязаемом в шуме транспорта – «Эх ты…» – такой сгусток боли…
Сергей опускает голову… Его фигура на фоне трамвая сейчас – как Оксанина когда-то на фоне зеленой брони БРДМа, который мчался мимо парикмахерской в Чернобыле…
«Эх ты…»
Трамвай, озабоченно звеня, удаляется…
Понурив голову, идет Сергей назад – в больницу…
…У Элмса deadline уже совсем близко! До черной линии на его рабочем календаре – день! Всего лишь день! Пишущая машинка отодвинута прочь – не тот темп! Он уже просто вырезает куски газет, ксерокопий журналов, лепит их клейстером на бумагу, иногда для связки вписывает между ними пару предложений… шрифтом пишущей машинки! Вот это профессионализм!
…В штабную палатку входит озабоченный командир батальона… и наталкивается на небольшого румяного старичка в заношенной генеральской форме, с красными лампасами на штанах. Тот, согнувшись над столом, роется в документах батальона. Перед ним, вытянувшись, стоит начштаба.
КОМБАТ (глаза лезут на лоб, выпрямляется): Здравия желаю, тарщ генерал-майор!
ГЕНЕРАЛ (взглянув исподлобья): Здравья желаю. Вольно…
НАЧШТАБА (выпученными глазами указывает комбату на генерала, одними губами): Ничего с этим сделать не могу…
КОМБАТ (подошел ближе, встревоженно, шепотом): Проверка?
НАЧШТАБА (кривит угол рта, повернутый к комбату; презрительно шепчет): Генерал от истории. Музей Советской армии. Документы для экспозиции ищет: «Место подвига – Чернобыль»…
ГЕНЕРАЛ (перекладывает журналы батальона): Секретно… Секретно… Секретно… Так для истории ничего от Чернобыля не останется… (Вдруг глаза радостно взблескивают.) О! О!! О-о! (На лице – азарт охотника: удача!) Вот это находка!
Заинтригованные комбат и начштаба подходят к генералу…
…и им становится дурно! – в руках у генерала:
«Расписка. Я, л-т Швайко, 15.08.86 поехал в разведку…»
Начштаба и комбат быстро переглядываются между собой – красные как раки.
НАЧШТАБА: Э-э… тарщ генерал… Я… мы… не можем отдать… Это… здесь случайно… Это вообще не документ, а, я б сказал…
КОМБАТ: Несерьезный документ, можно сказать…
НАЧШТАБА: …сувенир, так сказать. Хе-хе.
ГЕНЕРАЛ (в голосе – металл; сразу ясно, что генерал он неспроста): Имею полномочия… (Бережно укладывает расписку Сергея в прозрачную пластиковую папочку-файлик.) Начальник штаба, пошли со мной в штаб бригады. Там снимут копию документа и заверят мою расписку об изъятии.
Начштаба и комбат вздрагивают! Только этого им не хватало! Чтоб начальство об этой истории прознало!
КОМБАТ: Э-э… ммм… Мы…
НАЧШТАБА (быстро): Мы просто дарим вам эту реликвию! Сувенир, хе-хе! Нам он уже не нужен: офицер выбыл, исключен из списков личного состава части…
ГЕНЕРАЛ (наслаждается мигом счастья настоящего коллекционера, любуется своей находкой в прозрачной папочке… Тоном, исключающим возражения): Герой, разумеется, поощрен?
Гнетущее молчание.
ГЕНЕРАЛ (медленно отрывает взгляд от своей бесценной реликвии – раздраженно, будто чего-то не понимая): Что? (Брезгливое, пренебрежительное выражение лица.) ЧТО?
Начштаба и комбат вытягиваются в струнку – аж каблуки щелкают…
Из тумбочки, на которой краснеет разбитый арбузище, Сергей решительно достает свои пожитки.
Входит врач, воровато оглядывается: они с Сергеем в палате вдвоем…
ВРАЧ (радостно – но почему-то шепотом): Я вас поздравляю! Вам небывало повезло!
СЕРГЕЙ (мрачно): Да. Виноград оказался крепкий… (Кивает головой за окно.)
ВРАЧ (продолжает): Вы можете стать инвалидом!
СЕРГЕЙ (буркает): Спасибо. Я им и так чуть тут не стал. (Продолжает сборы.)
ВРАЧ: Нет! ОФИЦИАЛЬНО! Новое распоряжение вышло! Только никому ни слова, тс-с-с… Вы и такие, как вы, можете стать инвалидами. Нужно будет, конечно, для этого… ну, немного напрячься… Поработать над своими анализами, чтобы были хорошими… ну, в смысле, плохими… Потратиться, конечно, немного…
СЕРГЕЙ: Врач, хотите – тоже по секрету? (Врач склоняется, боязливо поглядывая на остатки арбуза, Сергей понижает голос – сейчас выдаст страшную тайну…) Чтобы быть инвалидом – у меня здоровья не хватит. (Продолжает собираться.) Сколько времени я тут потерял…
ВРАЧ (грустно): Будем думать о том, что приобрели… (Берет кусок арбуза и, уйдя в свои думы, жует, глядя в окно.)
СЕРГЕЙ (засмотревшись на арбуз в руках у врача): Стойте!.. То есть нет, ешьте-ешьте, я хотел сказать! (Его глаза лихорадочно следят за алым куском арбуза, исчезающим во рту врача.) Я понял… Я все вспомнил… Дошло!.. Доктор, ура… Надо проверить! (Его мысли несутся куда-то с бешеной скоростью – механически вытирает врачу белой салфеткой красный сок на подбородке, в порыве чувств обнимает.) Доктор! Если б вы знали, как вы мне только что помогли! Счастливо!
