Владимир Орлов - Земля имеет форму чемодана
— А ну встать! — приказал Толстый Нос. — Руки соединить над головой!
— Хенде хох! — согласился Куропёлкин.
Разведывательную работу пальцев Толстого Носа по телу Куропёлкина можно было признать профессиональной.
— Пусто, — поморщился Толстый Нос. — Если только внутри организма…
— Между прочим, — вспомнил Куропёлкин, — меня вот так же ощупывали на каком-то сторожевом катере и обобрали. Оставили без штанов. Изъяли валюту…
— Песо? — спросил Толстый Нос.
— Можно посчитать, что и песо. Всего лишили…
— А это что? — обрадовался Толстый Нос.
И был предъявлен Куропёлкину комок замятой плотной бумаги, спрессованной временем и невзгодами пребывания в океане и добытый пальцами Толстого Носа из тайника в тельняшке Куропёлкина. Доминиканос Подпалый изымать её не посчитал нужным, Это была бумажная обтяжка пробки «Великоустюжского рома».
— Чертёжики тут какие-то… — сообщил Толстый Нос. — Так что же это?
— А вот это уже не вашего чина дело! — сурово произнёс Куропёлкин.
125
— Понял, — сказал Толстый Нос.
— Ну вот и хорошо, — сказал Куропёлкин. — А потому верни документ. Он ещё кому-то необходим для исследования.
В возведении спрессованого комка бумаги («с чертёжиками») в «документ» происходило и как бы возведение самого Куропёлкина в личность значительную, наделённую важными полномочиями.
Сразу же он ощутил неловкость. Что он выпендривается-то перед вполне безобидным, надо надеяться, исполнителем мелких поручений Толстым Носом?
— Понял, понял! — заспешил Толстый Нос. — Вспомнил свой чин. Ради меня не стали бы снаряжать в плавание подводную лодку.
Помолчали.
— Об этом забудем, — великодушно заявил Куропёлкин.
— Значит, вот что, — сказал Толстый Нос. — Отправляюсь за средствами транспортировки. Веди себя так, будто тебя здесь и нет. На трассу не вылезай, людей не пугай, даже если знаешь языки, разговоров ни с кем не веди и вообще держись где-нибудь рядом со своей скамьёй «Нинон» и так, чтобы тебя было трудно заметить…
126
Вернулся Толстый Нос часа через три. Куропёлкин к тому времени был в раздражении, будто бы приставленный к нему порученец оказался нерасторопным и бестолковым, а может, и вовсе попивал теперь виски в каком-нибудь придорожном баре и попыхивал там же сигарой.
«Зарвался ты, Евгений Макарович! — вынужден был сказать себе Куропёлкин. — Зарвался!»
Понимал: раздражение его задержкой Толстого Носа вызвано тревогами. Он уже давно не думал о собственном будущем. Если не считать, конечно, полудремотных мечтаний о карьере в Голливуде. Рождённых, в частности, ложным указателем.
Сейчас же возможные варианты будущего стали пугать Куропёлкина.
Кстати, а надо ли было верить так называемому Толстому Носу (впрочем, называемому именно самим Куропёлкиным), не уподоблен ли тот был кем-то пропавшему столбу с ложным указателем?..
Тревоги Куропёлкина были на время примяты появлением Толстого Носа. Куропёлкин сидел на скамье «Нинон». Волны покачивали её. Толстый Нос спустился к воде и произнёс:
— Земля!
— Имеет форму чемодана! — немедленно ответил Куропёлкин.
— Ну вот и хорошо, — обрадовался Толстый Нос. — Очень хорошая форма для Земли. А вот у тебя внешний вид плох. Даже довести тебя до автомобиля выйдет делом затруднительным. Вот тебе халат для выхода на ринг. Вот тебе пляжные шлёпанцы. А со штанами разберёмся на месте.
Толстый нос разгрузил спортивную сумку. Уловил досаду или даже грусть в глазах Куропёлкина. Сказал:
— Что ты смотришь на это барахло с тоской? Ты пловец-призрак. И эти вещи — призраки. Сор земной. Завтра их смоют волны покруче. Мне же распоряжений забрать их не давали.
— Башмак… — сказал Куропёлкин.
— Что — башмак? — не понял Толстый Нос.
— Надо забрать башмак, — сказал Куропёлкин. — Он нужен не только мне. Не зря он догонял меня дважды…
— Ну, хорошо, — вздохнул Толстый Нос. — Башмак башмаком. Но не волочь же отсюда и парковую скамью. Или и в ней есть нужда?
При этих словах человека, знающего о том, какую форму имеет планета Земля, на палубу плавучего средства «Нинон» откуда-то из недр песка выскочили три крысы, две — большие, третья — мелкая, неспешно прогулялись по белёным доскам и по очереди нырнули в воду.
И скамья из Останкинского парка сейчас же была утянута внезапным водоворотом в чуждые для неё глубины.
— Забирать «Нинон» нет нужды, — печально произнёс Куропёлкин.
— Я догадался, — сказал Толстый Нос.
А Куропёлкин с места не сдвинулся, стоял, прикрыв тельняшку и трусы наброшенным на плечи мохнатым халатом небитого пока боксёра. И очами усталого морехода, покидавшего открытые им моря и суши, глядел в дали дальние. Ему бы ещё и длань простереть над этими водами.
— У нас нет времени, — напомнил Толстый Нос.
127
В автомобиле ему было предложено спокойно отнестись к бархатной повязке, прикрывшей ему глаза.
Спокойно отнёсся.
То есть протестовать не стал. И уж тем более не произвёл силовых актов сопротивления. Смысл-то какой был бы в них?
Относительно спокойствия…
«А не доставят ли меня сейчас под гневные очи госпожи Звонковой?» — дребезжало, а потом и гремело в Куропёлкине.
Может, ложный указатель придорожного столба должен был приглашать путника не в Голливуд и не в Майами, а в какой-нибудь подмосковный Дмитров?
Однако откуда в Дмитрове море?
Впрочем, вполне допускалось, что олигарша Звонкова имела владения в здешней скромной местности и её гневные очи могли прожечь преступную натуру подсобного рабочего без доставки его в безводное Подмосковье.
И не действовал ли здесь свой Люк?
Или хотя бы филиал его…
128
Бархатная повязка была снята.
Нет, не Подмосковье.
Рай в субтропиках. Или в тропиках.
Пение райских птиц. Порхание бабочек с павлиньими красотами на крыльях. Сами павлины, гуляющие в подстриженных травах.
И не единой берёзы.
И никаких признаков Люка. Или подобья Люка. Но мало ли как мог укрыть или трансформировать Люк изобретательный домоправитель Трескучий!
— Не снимайте халата, — сказал Толстый Нос. — Здесь есть охрана. И люди обслуги. Гастарбайтеры. Из таджиков. Из персиян, значит. То есть почти иранцев. Ваше исподнее может смутить или даже удивить их.
— Хорошо, — сказал Куропёлкин. — Но жарко…
— Не спрашивайте меня, — сказал Толстый Нос, — чья это вилла. И во Флориде, и в Калифорнии много русских имений или хотя бы квартир. И не только певичек или звёзд спорта, но и более серьёзных людей, чаще всего по именам публике неизвестных. Хозяева нашей виллы сейчас живут в иных местах. Вы будете здесь как бы садовник. Или хотя бы газонокосильщик. Правила существования на вилле вам объяснят. Главный дом теперь пуст. И будет пуст. Он был бы для вас слишком громоздким и скучным. А вам определено бунгало рядом с бассейном. Будут у вас какие-либо претензии, сообщайте о них привратникам, назовём их так.
