Владимир Орлов - Земля имеет форму чемодана
Кое-как он сполз по песчаному откосу к воде и там вкопался в песок, оставив для общения с воздухом лишь ноздри и рот. Насыпал, чтобы кожа не сгорела, песок даже на лоб и скулы. Всё же что-то соображал.
И даже мысли в нём какие-то бродили. Скажем, как тут ему прижиться. И устроиться. Прикинуться жертвой амнезии? То есть жертвой катастрофы, вызвавшей амнезию, не обязательно уступившим в спасательной шлюпке место детям или беременной негритянке, но и упавшим в море пассажиром расколовшегося в небе авиалайнера. Или, раз уж тут Голливуд, пробиться на одну из фабрик грёз на роль глухонемого, но способного мычать, смоленского бомжа, курьера русской мафии…
122
Куропёлкин чуть было не захлебнулся. Его окатила волна. Добродушная, но вполне необходимая в тихий день у юго-восточного бока Калифорнии.
У дальних волн белели даже буруны.
Куропёлкин вытащил голову из песка.
Ниже, в полуметре от его ног, покачивалась в воде парковая скамья с выжженным на белёных досках корпуса плавучего средства лунным именем «Нинон». А на песке справа от Куропёлкина лежала обувь. Прибывший вместе с Куропёлкиным в Западное полушарие Башмак сорок четвёртого размера и сотворённая из синей резиновой грелки галоша-сандалия. Приплыли с ними чудесным образом («тут откуда ни возьмись…») и обрывки верёвки. Для поддержания Башмака и галоши. Куропёлкин украсил ступни произведениями сапожного мастерства и прогулялся вдоль берега. Ноги размял…
К его удивлению, столба с указателем «Голливуд» на обочине автострады не было. «Здесь никогда и не стояло…»
123
Опять же чудесным образом был возвращён Куропёлкину и один из пластиковых пакетов, притороченный им к корме сухогруза «Нинон». Со жратвой и напитками! И не только с ними.
И забыв о своих фантазиях о трудоустройстве на фабрике звёзд в ролях (хотя бы в массовке) смоленских бомжей, Куропёлкин откушал и утолил жажду. В его пакете (грузовом трюме) отыскалась вяленая корюшка, явно сахалинская (кто же так щедро смог одарить его? Не иначе как приставленный к нему ангел-добытчик), банки с химическими жидкостями типа колы и фанты. Но, к счастью, остались в пакете ради поддержания организма Куропёлкина и бутылки с бельгийским пивом.
Удовольствиям Куропёлкина стал мешать толстячок лет пятидесяти, в сомбреро, в пятнистой гавайской рубахе и в белых, закатанных до колен штанах. Поглядывая на него, Куропёлкин быстро сообразил, что мистер, возникший перед ним, вовсе не толстячок, первое впечатление о нём было вызвано толстым носом картофелиной любопытствующего калифорнийца. Глаза его были мелкие и цепкие. «Не агент ли это с киностудии, не надобен ли ему статист славянской внешности на роль бродяги или бича? — надежда с наглинкой зашевелилась в Куропёлкине. — Так вот же он я! Что сомневаться-то!» А мистер забрёл в воду, обозрел Куропёлкина со стороны моря, постучал пальцами по сиденью скамьи «Нинон». И спросил:
— Ты оттуда?
Спросил по-русски. Без акцента.
— Откуда оттуда? — поинтересовался Куропёлкин.
— Ну, оттуда! — и Толстый Нос указал движением руки куда-то за автостраду и в небо.
— Да, оттуда, — согласился Куропёлкин.
— Мы вас ждали через две недели. — Толстый Нос вышел из воды.
— Так получилось, — уверенно сказал Куропёлкин. — Нанотехнологии…
Толстый Нос протянул Куропёлкину руку. Куропёлкин её пожал.
— Земля… — сказал Толстый Нос.
— Земля, — подтвердил Куропёлкин.
— Земля… — повторил Толстый Нос, но уже как бы с удивлением и ожиданием от Куропёлкина каких-то существенных слов.
— Земля… — пробормотал Куропёлкин.
— Земля! Земля! — вскричал Толстый Нос! — Вы что же, забыли? Или не знаете? Или вы — самозванец?
— Земля имеет форму чемодана! — выпалил Куропёлкин.
— Ну вот! Ну вот! Наконец-то! — обрадовался Толстый Нос и принялся обнимать Куропёлкина.
124
Присели на песок, Толстый Нос принял из рук Куропёлкина бутылку бельгийского пива. А уж очищенная корюшка вызвала его патриотические слёзы. И конечно, выброс патриотического же желудочного сока.
— Брат! — умилился Толстый Нос. — Ну, ты меня разволновал. Я аж взопрел от переживаний! Теперь же какое благоудовольствие!
— А у меня в пакете и флакон виски есть, — сказал Куропёлкин.
— Прекрасно! — обрадовался Толстый Нос. Но тут же и озаботился. — Нет, прежде надо заняться делами. И самое важное — разместить или спрятать тебя. Но прежде… Ты привёз?..
— Чего привёз? — спросил Куропёлкин.
— То, что должен был привезти.
— Я не получал указаний что-либо куда-то везти. Я личность мелкая. Птичка-невеличка, — сердито произнёс Куропёлкин.
— У тебя был чемодан? — спросил Толстый Нос.
— Не помню, — сказал Куропёлкин, — на пути сюда я терял сознание… Память частично потеряна… Опять же нанотехнологии… Возможно, мне и вручали чемодан, но размером со спичечный коробок… А то и с зажигалку…
Сам же задумался. А может, и впрямь в мусорный контейнер где-то рядом с ним, но не на виду, закладывали обыкновенный чемодан с чем-то необходимым для переправки в Калифорнию?
— Кстати, — сказал Куропёлкин, — несколько часов назад я видел здесь придорожный столб с упоминанием Голливуда. Теперь его нет.
— Был такой столб, — кивнул Толстый Нос. — Его ставили исключительно ради идентификации вашей милости. Теперь убрали, чтобы не путать добросовестных граждан. Никакого Голливуда здесь нет. Эта дорога ведёт в Майами.
— Так… — пробормотал Куропёлкин.
— Судя по твоей заросшей роже, — сказал Толстый Нос, — ты болтаешься в здешних водах не первый день.
— И я так думаю, — сказал Куропёлкин.
— Но мы-то ждали тебя через две недели, — чуть ли не с укором произнёс Толстый Нос.
— Стало быть, у вас ошибки в расчётах, — сказал Куропёлкин.
— Это ты — пловец-призрак? — спросил Толстый Нос. — Тогда, выходит, что тебе заменили легенду?
— Какую ещё легенду? — удивился Куропёлкин. — Какой ещё пловец-призрак?
— Пловец-призрак то и дело поднимался из глубин и выдавал песо неизвестно кому и тут же пропадал…
— Я никому ничего не раздавал, — насупился Куропёлкин.
— А ну встать! — приказал Толстый Нос. — Руки соединить над головой!
— Хенде хох! — согласился Куропёлкин.
Разведывательную работу пальцев Толстого Носа по телу Куропёлкина можно было признать профессиональной.
— Пусто, — поморщился Толстый Нос. — Если только внутри организма…
— Между прочим, — вспомнил Куропёлкин, — меня вот так же ощупывали на каком-то сторожевом катере и обобрали. Оставили без штанов. Изъяли валюту…
