Джоанн Харрис - Леденцовые туфельки
Я знаю, она бы тоже сказала: «И что тут плохого? Что мы теряем, помогая им?»
Ох, я чуть было все ей не выложила! Несколько раз мне хотелось это сделать, но я останавливала себя. И кроме того, это действительно могло быть простым совпадением.
Но сегодня произошло и еще кое-что, лишь подтвердившее мои прежние сомнения. Неожиданно катализатором событий послужил Лоран Пансон. Я уже несколько раз на этой неделе замечала его у нас в магазине, так что его появление для меня не новость, и, если я не заблуждаюсь, влечет его сюда вовсе не шоколад.
И вот сегодня утром он опять явился — долго разглядывал шоколадки под стеклянными колпаками, фыркал, читая ценники, совал нос в каждую мелочь, с кислой миной изучая наш новый интерьер и время от времени с плохо скрытым неодобрением произнося свое «пфе!».
Это был один из тех солнечных ноябрьских дней, которые тем более ценны, что случаются очень редко. Тихо, как летом; небо высокое, ясное, синее, а на нем белыми царапинами — следы от реактивных самолетов.
— Чудесный сегодня денек, — сказала я Лорану.
Он в ответ презрительно фыркнул.
— Просто посмотреть зашли или, может, чего-нибудь выпьете?
— По таким-то ценам?
— Выпейте чашечку за счет заведения.
Некоторые люди просто не в силах отказаться от дармового угощения. Лоран, все еще ворча, сел за столик, милостиво принял из моих рук чашку кофе и завел свое обычное нытье.
— Закрыть меня в такое время года! Это же просто издевательство! Нет, кому-то наверняка меня разорить хочется!
— А из-за чего, собственно, все произошло? — поинтересовалась я.
И он принялся изливать на меня свои горести. Кто-то на него пожаловался — дескать, он разогревает в микроволновке всякие остатки и подает клиентам; потом какого-то идиота угораздило заболеть; и тут уж к нему прислали чиновника из окружной инспекции по здравоохранению, который с трудом мог объясняться по-французски и обиделся на Лорана за какое-то невинное высказывание, хотя он, Лоран, вел себя по отношению к этому парню в высшей степени пристойно и вежливо…
— А он взял и закрыл мое кафе! Просто так — хоп! Взял и закрыл! Я что хочу сказать: куда идет наша страна, если в высшей степени приличное кафе — которое не одно десятилетие существовало здесь! — берет и закрывает какой-то проклятый pied-noir…[42]
Я делала вид, что внимательно его слушаю, а на самом деле прикидывала, какие изделия продаются лучше всего, а также — каких у нас почти не осталось в запасе. Я даже притворилась, что не заметила, когда Лоран без разрешения угостился еще одним пралине. Ладно, я от этого не обеднела, а ему необходимо было выговориться.
Через некоторое время из кухни появилась Зози — она помогала мне готовить шоколадные «поленья», — и Лоран, резко прервав свою тираду, вдруг покраснел так, что даже мочки ушей стали багровыми.
— Добрый день, 3ози, — с достоинством, хотя и несколько преувеличенным, поздоровался он.
Она в ответ улыбнулась. Не секрет, что он в нее влюблен — да и разве можно в нее не влюбиться? — а сегодня она выглядела просто великолепно: в длинном бархатном платье василькового цвета и того же тона сапожках.
Мне невольно стало жаль Лорана. Зози — очень привлекательная женщина, а он, бедняга, в таком возрасте, когда у мужчины, как говорится, бес в ребро. Но я вдруг подумала о том, что теперь он так и будет каждый день болтаться у нас иод ногами до самого Рождества, задарма угощаясь кофе, раздражая покупателей, бессовестно воруя сахар и громко жалуясь на то, что все вокруг идет к чертям собачьим…
И, отвернувшись от него, я чуть не пропустила то мгновение, когда Зози, скрестив пальцы, сделала у меня за спиной тот жест. Жест моей матери, отгоняющий беды и неудачи.
Брысь! Пошел вон!
Я сразу заметила, что Лоран шлепнул себя по шее ладонью, словно его комар укусил, и неслышно охнула увы, слишком поздно. Все выглядело так естественно — в Ланскне я и сама поступила бы так же. Ах, если бы не было этих четырех лет!
— Что с вами, Лоран? — окликнула я его.
— Пора мне, — заторопился он. — Дела, знаете ли. Времени совершенно нет…
И он, все еще потирая шею, резво вскочил с кресла, которое занимал уже более получаса, и чуть ли не бегом выкатился из магазина.
Зози усмехнулась:
— Ну наконец-то!
Я тяжело опустилась на стул.
— Что с тобой? — встревожилась она.
Я молча посмотрела на нее. Именно так это всегда и начинается — с мелочей, с того, на что и внимания-то никто не обращает. Но одна такая мелочь тянет за собой вторую, третью и так далее, ты и понять ничего не успеешь, как все начинается снова, и ветер меняется, и Благочестивые опять взяли твой след, и…
Несколько секунд я во всем винила Зози. В конце концов, именно она превратила мою заурядную кондитерскую в эту пещеру пиратов. Пока она здесь не появилась, меня вполне устраивало быть Янной Шарбонно, иметь такой же магазинчик, как у других, носить подаренное Тьерри кольцо и ни во что не вмешиваться, позволяя миру вращаться, как он хочет…
Но теперь все переменилось. Всего лишь щелчок пальцами, и целых четыре года жизни пошли прахом, и та женщина, которой давным-давно пора было бы умереть, вдруг открыла глаза, ожила, задышала…
— Вианн… — тихонько окликнула меня Зози.
— Меня зовут не так.
— Но ведь так тебя звали когда-то, не правда ли? Вианн Роше.
Я кивнула.
— Да. В прошлой жизни.
— Нет, не только в прошлой. Это вовсе не обязательно.
Не обязательно? Мысль опасная, но такая привлекательная. Снова стать Вианн, торговать чудесами, показывать людям, какое волшебство таится у них в душе…
Придется сказать ей. Нужно все это остановить. Она не виновата, но я не могу допустить, чтобы это продолжалось. Благочестивые все еще идут по нашему следу, пока они еще слепы, но тем не менее поразительно настойчивы. Я чувствую, как они подбираются все ближе сквозь туман, словно прощупывая воздух своими длинными пальцами и сразу замечая малейший проблеск, малейшее чудо.
— Я знаю, ты стараешься нам помочь, — начала я. — Но мы справимся и сами…
Она удивленно приподняла бровь.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Выговорить это вслух у меня не хватило духу. Вместо этого я быстро начертала на крышке коробки с шоколадом магическую спираль…
— Ах вот ты о чем! Теперь понятно, какую помощь ты имела в виду. — Она с любопытством на меня посмотрела. — Но почему? Что случилось?
— Ты все равно не поймешь.
— Почему же не пойму? — спросила она. — Мы же с тобой одного поля ягоды.
— Ничего подобного! — Я сказала это слишком громко, почти выкрикнула, меня всю трясло. — Я больше такими вещами не занимаюсь. Я самая обычная женщина. Да, обычная скучная женщина. Спроси кого хочешь.
