Чарльз Мартин - Между нами горы
Я вымыл раковину и заполнил ее горячей, чуть ли не обжигающей водой. Когда я в нее залез, пар поднялся к самому потолку. Это был один из самых восхитительных моментов за последние недели.
Я вымылся, дважды отскреб себя с мылом всего с ног до головы. Когда я вылез и вытерся, нельзя было не заметить, что теперь от меня исходит совсем другой запах. Я подбросил в камин дров, раскалив его почти добела, постирал наши вещи и повесил их сушиться. Наконец вернулся с двумя кружками чая к Эшли, она как раз начала просыпаться. Я опустился перед ней на колени, помог сесть. Она начала пить, держа кружку двумя руками.
После третьего глотка она понюхала воздух.
– Вы стали лучше пахнуть.
– Я нашел мыло.
– Вы вымылись?
– Дважды.
Она поставила кружку и протянула руки.
– Я тоже хочу.
– Только учтите, от горячей воды у вас еще сильнее распухнет нога. Когда вы закончите, мы снова обложим ногу льдом. Согласны?
– Конечно!
Я помог ей дохромать до раковины. Покосившись на свои ноги, она удрученно покачала головой.
– А бритву вы случайно не нашли? Хотя бы ржавую…
Я помог ей залезть на край раковины и опустил в воду, которая дошла ей до плеч. Она медленно согнула левое колено, закинула ногу на рабочий стол раковины, откинула голову на сушилку для посуды, закрыла глаза и вытянула руку, требуя жестом кружку.
Я принес ей чай и услышал:
– Скоро я буду так же чудесно пахнуть.
Удивительно, как благотворно ванна влияет на настроение!
Я отошел. Подходя к камину, я оглянулся и крикнул:
– Вы не поверите, как называется лес, в котором мы находимся!
– Не томите!
– «Национальный лесной заказник «Эшли».
Выходя из дома, я слышал ее смех.
Глава 33
Эшли принимает ванну. Я стою на свежем воздухе. Ветер крепчает. Не знаю, спаслись ли мы или просто оттягиваем неизбежное.
Твоей беременности четыре с половиной месяца. Ты лежишь на столе, медсестра выдавливает тебе на живот гель (ты предпочитаешь называть это так) и начинает елозить по нему щупом.
Я подал медсестре конвертик и сказал: «Пожалуйста, не говорите нам сейчас результат. Мы сегодня ужинаем в ресторане. Просто напишите, мальчик или девочка, и спрячьте записку в конверт. Мы откроем его за ужином».
Она кивнула и стала показывать нам головку, ножки, даже ладошку. Волшебное зрелище! Я видел все это десятки раз, но впервые это произвело на меня такое впечатление.
Потом она захохотала.
Мы бы охотно посмеялись с ней вместе, но почему-то не стали. «Что такое?» – спросил я. Она только покачала головой, что-то чиркнула на бумажке, лизнула конверт и отдала его мне со словами: «Поздравляю. Мать и дитя здоровы. Желаю приятного вечера».
Вечер действительно получился приятным. По дороге домой ты спрашивала как заведенная: «Как ты думаешь, мальчик или девочка?»
«Мальчик, – отвечал я. – Определенно парень».
«А если девочка?»
«Хорошо, девочка. Конечно, девчонка!»
«Только что ты был уверен, что у нас будет сын!»
Я засмеялся.
«Да я понятия не имею, дорогая! Мне все равно. Кого родишь, того и полюблю».
«Мэттьюс» – наш любимый ресторан наискосок от площади Сан-Марко. Нас усадили в заднем кабинете. Мы оба сияли. Кажется, никогда еще я не видел тебя такой счастливой.
Никогда.
Не помню, что мы заказали, скорее всего, блюдо от шеф-повара, потому что Мэттью сам вышел к нам, поздоровался и поставил на стол шампанское. Сидим, любуемся пузырьками в бокалах и отблесками свечей в глазах друг у друга, конверт лежит на столе. Ты пододвинула его мне, я – тебе, ты – снова мне. Так несколько раз. Наконец ты прижала его моей ладонью.
«Нет, ты, – возразил я. – Твоя работа. Ты заслужила».
Ты взяла конверт, открыла его ногтем, вынула записку и прижала ее к груди. Все это со смехом. Ты медленно развернула записку и прочла.
Кажется, ты сделала это дважды или трижды, потому что прошло, наверное, минуты три, прежде чем ты удостоила меня ответом.
«Ну же! – не выдержал я. – Кто?!»
Ты положила записку на стол и взяла мою руку.
«Оба».
«Брось, милая, не мучай меня. Либо то, либо другое. – Тут меня осенило, и я вытаращил глаза. По твоим щекам бежали слезы. – Неужели? – Ты кивнула. – Двойня?»
Ты снова кивнула и закрыла лицо салфеткой.
Я вскочил, поднял свой бокал с шампанским, постучал по нему лезвием ножа и обратился к остальным посетителям ресторана:
«Леди и джентльмены! Вы уж меня простите, ребята, просто я хочу объявить, что моя жена… подарит мне на Рождество двойню».
Мы заказали шампанского всем присутствующим, Мэттью поздравил нас своим фирменным яблочным коблером, тающим во рту. Этой вкуснотищи хватило на весь ресторан.
По пути домой ты молчала. У тебя голова шла кругом: детская комната, цвет обоев, вторая колыбель. Все в двух экземплярах. Мы вошли, и ты сбежала в ванную. Через несколько секунд раздался твой зов:
«Милый?»
«Что?»
«Мне нужна твоя помощь».
Войдя, я застал тебя перед зеркалом в трусиках и бюстгальтере, с пузырьком масла с витамином Е в одной руке. Другой рукой ты уперлась себе в бедро. Сунув мне пузырек, ты сказала:
«Твоя задача до Рождества – следить, чтобы я не покрылась растяжками и чтобы живот у меня не отвис до колен. Лей!»
Ты улеглась на кровать, и я вылил весь пузырек тебе на живот.
«Грубиян!» – крикнула ты.
«Просто я пытаюсь умаслить каждый квадратный дюйм».
«Бен Пейн!»
Я обработал тебе живот, спину, ноги, все тело. Ты покачала головой.
«Я чувствую себя поросенком, смазанным салом».
«И запах соответствующий».
Помню, как ты рассмеялась, а я все продолжал тебя растирать.
В общем, повеселились мы на славу.
Через час, а может, через три, ты, уставившись в потолок и забросив ногу на ногу, спросила: «Ты думал об именах?»
«Еще нет. Я еще в шоке».
Ты сложила руки на животе, поменяла ноги и, покачивая одной ногой, сказала:
«Майкл и Ханна».
У меня что-то щелкнуло в голове. Кусочки пазла сложились идеально.
Я улегся ничком, припал губами к твоему тугому животу и зашептал их имена. Ответом мне были пинок и тычок. С этого момента нас стало четверо.
