У смерти два лица - Фрик Кит

• Широкий жест, но нельзя просто так появляться в доме моих работодателей. Пожалуйста, больше так не делай.

Он отвечает тут же.

• Прости, пожалуйста. Я только хотел извиниться. По одному букету за каждую неделю, которую тебе не звонил. Надеюсь, ты меня простишь, Анна.

Как банально. Сначала он не звонит почти четыре недели, потом делает дорогой и неоригинальный жест. Даже если бы он мне нравился, я бы на это не купилась. Четыре недели — это примерно на три с половиной недели дольше, чем нужно. К тому же он — редкая скотина. Я не успеваю ответить, как он пишет снова.

• Не только за то, что не звонил. Еще и за то, как я вел себя четвертого. Это было недопустимо, и мне очень жаль.

• Считай, что извинения приняты, но не думаю, что мы друг другу подходим. Спокойной ночи, Макс.

Отправляю сообщение и перевожу телефон в беззвучный режим. Я иду в спальню Пейсли — красивую комнатку с персиковыми стенами в конце коридора на втором этаже со стороны Кловелли-коттеджа, выходящей на Уиндермер. Мы играли здесь пару раз, но на втором этаже я бывала редко. Уже почти девять, и Пейсли переодета в ночную рубашку. Обычно в это время Эмилия уже укладывает ее в кровать. Я застаю ее сидящей на стульчике у окна, выходящего на южную сторону. Она разглядывает в телескоп ночное небо.

Я и забыла, что ты увлекаешься астрономией.

Она оборачивается и пожимает плечами:

— Мы общаемся только днем. А сейчас ты тоже можешь поглядеть.

Я рассматриваю пособия по астрономии для детей, разложенные на круглом игровом столике у окна. На пробковой доске на стене над столиком висит большой список созвездий, планет, фаз луны и дат их наблюдения.

— Сегодня очень чистое небо, — говорит она. — Можно увидеть созвездие Девы. И Льва.

Пейсли встает, давая мне возможность посмотреть. После недолгой и безуспешной попытки отыскать звезды, которые она описывает, я аккуратно наклоняю телескоп вниз, к Уиндермеру. Сначала я не могу понять, что передо мной. Само здание находится слишком близко к дороге, чтобы как следует разглядеть его с этой точки, но, отрегулировав линзу, я понимаю, что это загон для верховой езды. И четко вижу обугленный участок земли, где стояла конюшня.

Я снова направляю телескоп в небо.

— Ты когда-нибудь смотришь на соседей? — спрашиваю я у Пейсли. — На Уиндермер.

Она смотрит на меня, наморщив нос:

— Это же значит подглядывать!

Я пожимаю плечами:

— Просто мне было бы любопытно.

— Мне нужно почистить зубы, — вдруг вспоминает она и спешит по коридору в ванную.

Явно не стоило начинать этот разговор. Я остаюсь одна в ее комнате. Возможно, Пейсли лучше меня. Но если бы я была восьмилеткой с прекрасным видом на двор соседей, я бы оттуда глаз не сводила.

Вернувшись в свой домик у бассейна, я ложусь на застеленную кровать и смотрю в потолок. По привычке начинаю смотреть в телефон, сама не зная, что ищу. Информацию. Подтверждение. Что-то настоящее. В мессенджере я стараюсь не смотреть в одностороннюю переписку со Старр и вместо этого проматываю к старым разговорам с Кейли, Майком, девчонками из школы, о которых после выпуска даже и не вспоминала. Здесь нет никого, с кем мне бы хотелось поговорить. От скуки я перехожу к запросам в друзья, чтобы поглядеть, не стучался ли ко мне кто-нибудь в последнее время.

Сердце замирает в груди.

Погребенные среди бесконечных «привет», «ты классная» и «здорово, красотка» от незнакомых парней, в списке оказываются два запроса от десятого и двадцать восьмого декабря.

Сообщения от Зоуи Спанос.

ЧАСТЬ IV

Тело

26. СЕЙЧАС. Сентябрь

— Это называется досудебное ходатайство о снятии обвинений. Они подали его вчера на основании неправомерных действий полиции. Меня нельзя было допрашивать несколько часов без записи и до приезда матери. И, разумеется, мои показания расходятся с результатами вскрытия, что тоже играет в мою пользу.

Сегодня голос Анны звучит бодро; в нем не осталось ни капли тупого безразличия, к которому уже успела привыкнуть Мартина.

— И что дальше?

Уже почти пять часов субботнего дня. Мартина снова сидит в чулане в своей комнате и разговаривает с Анной, хотя должна заниматься совсем другими делами. На следующей неделе ей сдавать экзамены, но мама и папа еще не знают, что она уже перенесла дату на ноябрь. То, что происходит сейчас, куда важнее, чем какой-то тест, который она все равно завалит.

— Мы надеемся, что судья согласится сиять обвинения. Но всякое может случиться.

— Например?

— Ну, обвинение может подать протест на наше ходатайство. Мои адвокаты гарантируют, что так и будет, поэтому я готова. Потом судья назначит дату, когда обе стороны должны явиться в суд и представить свою позицию.

— А потом будет решено, удовлетворить ходатайство или нет?

— Верно. Если его отклонят, то мы вернемся к началу. Или я признаю себя виновной без суда, или начнется процесс. Но если удовлетворят, то все обвинения с меня будут сняты и я вернусь домой.

Мартина не уверена, но ей кажется, что напряжение в голосе Анны — это еле сдерживаемые слезы.

— Сколько тебе еще ждать? — тихо спрашивает она.

— Не знаю. Думаю, обвинение ответит довольно быстро, но это зависит от графика судьи и от даты слушаний.

Мартина медленно выдыхает сквозь зубы. Семья Зоуи будет вне себя. Она уже представляет себе, какие дыры взгляд Астер просверлит в ее затылке в школе в понедельник. Но если Анна невиновна, то это хорошие новости. Лучшие, на которые она только могла надеяться. Мартина решает сосредоточиться на этом.

И у нее тоже есть новости для Анны — новости, которые наверняка еще не дошли до ее адвокатов. Она с самого начала разговора думала, стоит или нет рассказать об этом, но сейчас ей кажется, что рассказать необходимо.

— Хочешь узнать кое-что интересное?

— Всегда готова, — отвечает Анна.

— Сегодня утром я работала в кафе, и под конец моей смены Эмилия привела Пейсли.

— Так… — медленно произносит Анна, и Мартина вдруг осознает, что Анне может быть нелегко слышать о бывших работодателях. Хотя это и не самое худшее из произошедшего, кроме всего прочего, Анна потеряла еще и летнюю работу.

— Послушай, — говорит она. — Пока они ели мороженое, Эмилии позвонили. Судя по разговору, это был ее муж.

— Том?

— Верно, Том. И вот она говорит ему, что они у Дженкинсов и что она повела Пейсли сюда — слушай внимательно — в награду за то, что та утром поговорила с детективами.

— О чем? — оживляется Анна. — Она не сказала?

— Нет, не сказала, — отвечает Мартина. — Но о чем еще могла говорить с детективами Пейсли Беллами, если не о твоем деле? Возможно, они собирают на тебя характеристику.

— Возможно, — задумывается Анна. — Я спрошу. Может быть, мои адвокаты хотят пригласить Эмилию и Пейсли свидетельствовать в мою пользу, если дело дойдет до суда. Не знаю, как по асе работает.

— Я тоже, — при знается Мартина — Но зто хорошая новость. Анна. Наверняка Наконец-то все зашевелилось.

— Я просто хочу домой. — тихим голосом отвечает Анна. — Мне теперь все равно, удастся ли выяснить, что случилось на самом деле. Я так устала…

— Я знаю, — говорит Мартина, хотя она вовсе даже и не знает.

Она понятия не имеет, как должна себя чувствовать Анна, проводящая за решеткой одну неделю за другой. И пусть Анна слишком устала, чтобы беспокоиться об истине, Мартина не готова сдаться. Изнутри ее сжигает горячее, как солнце, желание докопаться до правды. Она так близка к разгадке, что чувствует жар расплавленной лавы на языке.