Леонард и Голодный Пол - Хешин Ронан
— Так что нам делать? Попросить другой номер?
— Можно попробовать, но я слышал от Грейс, что в гостинице уже все давно зарезервировано гостями, приглашенными на свадьбу. Опоздавшим пришлось заказывать номера в B&B дальше по улице. Поэтому поменяться будет трудно, если только кто-то из общих знакомых сам не захочет.
— Ясно. Такое маловероятно. Похоже, нам все-таки придется спать в одной постели. Надеюсь, у тебя пижама со штанами, а не семейными трусами, на случай если чьи-то волосатые ноги залезут на мою половину кровати, — сказал Леонард.
— Я, как и ты, предпочитаю спать в пижаме. Все прикрыто и выглядит абсолютно прилично, хотя иногда для прохлады я люблю высунуть одну ногу из-под одеяла.
— Я тоже. Хорошо, так и порешим. Ты слева или справа?
— Может, я лучше справа? Так ближе к туалету, если мне вдруг ночью приспичит.
Приятели принялись старательно одеваться, готовясь к торжеству и тактично стараясь не смущать друг друга. Хотя, если ты поселился с кем-то вдвоем в маленьком номере, невозможно не заметить такие вещи, как крайне претенциозный цвет чистых трусов, выложенных на кровать из чемодана.
В третий раз за эту неделю Голодный Пол надел свой новый костюм, а вместе с ним фиолетовый галстук, созвучный конфетке из набора «Кволити-стрит», и вторую новую рубашку, на этот раз с обычными манжетами на пуговицах. На Леонарде был костюм, купленный для похорон матери. Одержанный серый цвет выглядел веселее благодаря галстуку цвета березовой листвы.
В назначенный час они встретились с Хелен у стойки регистрации, где та беседовала с родителями Эндрю. Голодный Пол часто поражался ее способности завести светский разговор, невзирая ни на какие важные дела. Если бы в финале розыгрыша кубка в ее ворота били пенальти, она все равно улучила бы момент поинтересоваться у голкипера команды соперников, как он планирует свою жизнь на пенсии, а проводя операцию по пересадке больному ребенку сердца павиана, она спросила бы у медсестры, носит ли еще брекеты ее внук. Хелен проявляла к людям живой и искренний интерес, полагая, что они легче раскрываются, когда говоришь с ними о бытовых вещах.
Когда они вернулись в церковь, несколько молодых людей из многочисленных родственников Эндрю курили снаружи, но Голодному Полу показалось, что на свадьбе это неправильно, хотя он не мог объяснить почему. Причетник ходил вокруг да около, ища кого-нибудь, с кем можно потихоньку переговорить о своем вознаграждении. Наконец его направили к шаферу жениха, тоже курившему снаружи. Внутри церкви Леонард и Голодный Пол заняли свои места в начале прохода, чтобы указывать гостям, на какой половине размещаться — жениха или невесты и раздавать небольшие самодельные книжечки с молитвами, форматирование и печать которых пробудили в Грейс лингвистические способности бывалого морского волка. В большинстве своем гости сами интуитивно чувствовали, где им садиться, а общие друзья Грейс и Эндрю в выборе половины невольно демонстрировали некоторую предвзятость. Леонард был рад помочь, особенно потому, что это избавляло его от получасового неловкого и бессмысленного сидения в одиночестве, но еще и потому, что подтверждало его статус — в противном случае «друг брата невесты» не был бы похож на человека, которому следовало явиться без пары из-за «ужатого» количества приглашенных.
Голодному Полу приходилось чуть сложнее. Отсутствие напористости и присущая ему всю жизнь неприметность в любой компании приводили к тому, что гости шли мимо него, а он не успевал ни встретиться с ними взглядом, ни предложить помощь. Кроме того, он плохо запоминал лица и еще хуже имена — недостаток, с течением времени никуда не девшийся. К тому же он успел забыть о существовании своих взрослых кузенов и кузин, которые теперь мало походили на тех детей, которых он когда-то знал. Однако они его помнили. Брат отца, дядя Майкл, подошел к Голодному Полу, тепло пожал ему руку, одновременно приобняв за плечо другой рукой, и подозвал поздороваться двух своих взрослых сыновей. Еще детьми, каждый раз приезжая в гости, они любили нюхать клей из коробки Голодного Пола, где тот хранил канцелярские принадлежности. Жена дяди Майкла, тетя Джейн, умерла за несколько лет до этого, и дядя слегка слетел с катушек — ездил на Дальний Восток по маршрутам секс-туризма, побывал семинаристом, но потом, выйдя на пенсию, зажил более нормальной жизнью, занимаясь волонтерством в церкви и посещая вечерние курсы. Сара, тетя Голодного Пола по материнской линии, та самая, что испекла торт на свадьбу его родителей, тоже пришла, тепло его обняла и расцеловала. Поцелуй, правда, пришелся в ухо. Она никогда не была замужем, но у нее давно имелась «особая подруга» Колетт, появлявшаяся с ней везде, включая и нынешнюю свадьбу. На этот раз Сару ничего испечь не просили, но подозревали, что свадебный торт вряд ли придется ей по вкусу.
Голодный Пол узнал еще нескольких давних подружек Грейс по колледжу и местных приятельниц, составивших компанию, в которой перемешались Тары, Сьюзан, Лизы, Линды и Луизы. И все они, благодаря нарядным туфлям на каблуках, были гораздо выше, чем ему запомнились, и все они отличались схожим вкусом в выборе своей «пары». Впрочем, два человека все-таки привлекли его внимание: щеголеватого вида восьмидесятилетний старичок с роскошным волнообразным начесом и его пожилая супруга с крашеными темно-каштановыми волосами, благодаря которым создавалось впечатление, что ее счастливое лицо выглядывает из живой изгороди. Рост обоих не превышал метра пятидесяти, и они все время улыбались. Старичок похлопал Голодного Пола по пояснице и потянулся, чтобы что-то сказать, но потом как будто передумал, предложил жене согнутую кренделем руку, плавно двинулся вперед и уселся во второй ряд на стороне жениха, улыбаясь и помахивая всем вокруг.
Церковь все больше заполнялась гостями, отовсюду доносилось жужжание голосов. Женщины делали друг другу комплименты по поводу нарядов; самые опытные догадались взять на апрельскую свадьбу пальто или палантин из искусственного меха. Мужчины вели обычные мужские разговоры на безобидные темы общего характера. Самыми приветливыми были те, кто составлял пару с приглашенными. Им в этот день ничего другого не оставалось, кроме как улыбаться и внимательно слушать. Причетник, возившийся у алтаря, приводя все в должный порядок, напоминал технического менеджера гастрольной труппы перед концертом. Священник разговаривал с родителями Эндрю и с Хелен, которая, сидя в одиночестве, чувствовала себя немного не в своей тарелке. Эндрю стоял у алтаря и бойко болтал с шафером, всем видом демонстрируя свое обычное хладнокровие — идеальный жених до мозга костей. На нем был прекрасного покроя голубой итальянский костюм, бордовый галстук и белая накрахмаленная рубашка с двойными манжетами и жемчужными запонками, которые его отец надевал в день собственной свадьбы. Беспокойство Эндрю выдавали лишь быстрые взгляды, которые он украдкой бросал на притвор с непрозрачным стеклом «под изморозь», где должна была появиться Грейс. Под сводами церкви плыла музыка, и органист — судя по всему, далеко не промах в переговорах о гонораре — играл соло на органе, которое представляло собой сочетание нежных тягучих аккордов и игривого галопа, исполнявшегося правой рукой с полным пренебрежением к демоническому потенциалу церковного инструмента.
Но вот курильщики суетливо заторопились внутрь, и это означало, что привезли невесту. Органист перестал играть, и в церкви воцарилась полная, головокружительная тишина. Все встали. Голодный Пол замер у алтаря рядом с матерью, в руке которой был предусмотрительно зажат бумажный платочек. Леонард, по натуре своей наблюдатель, смотрел на священника, лицо которого расплылось в добродушной улыбке, выдававшей его тайное предпочтение первых романтических стадий обряда. Эндрю стоял счастливый и спокойный, в душе благодарный Грейс за проявленную пунктуальность в тот единственный день, когда это было для него так важно.
Первыми вошли подружки невесты, немного смущаясь от энтузиазма гостей, схватившихся за телефоны, словно папарацци. Они проследовали по проходу друг за другом и заняли свои места у алтаря.
