Лариса Райт - Плач льва
Теперь Юлиных заработков хватало не только на самое необходимое: она могла позволить себе приобретать ребенку фирменную одежду, покупать продукты не на оптовом рынке, а в элитном супермаркете, ездить не на метро, а на автомобиле не самой последней иностранной марки. Но девушка ничего этого не делала. Она копила средства и, наконец, спустя два года после рождения дочери позволила себе набрать телефонный номер, давно раздобытый в управе, и произнести будничным голосом:
— Здравствуйте. Я бы хотела купить вашу квартиру.
— …
— Вы меня не узнали? Это Юля.
— Конечно, узнал, что за глупость, — буркнул он недовольно и тут же, спохватившись, поинтересовался: — Как Ника? Как мама?
— Спасибо. Здоровы.
— Хорошо.
Дежурный вопрос, дежурный ответ. Этими фразами они обменивались раз в месяц, с тех пор как Юля встала на ноги и выразила непреклонное желание вернуть хозяину квартиры долг и оплачивать съемное жилье так, как этого требовал договор. Он звонил, они назначали встречу (всегда на нейтральной территории — к себе он не приглашал, к Юле подниматься отказывался, а она, после нескольких неудачных и довольно унизительных попыток уговорить его, просить перестала), она отдавала конверт, он передавал привет ребенку и пожилой женщине, которых ни разу не видел, коротко спрашивал о работе и уходил, чтобы ровно через тридцать дней повторить ритуал. Юля подозревала, что, возможно, он бы даже предпочел по-прежнему пользоваться услугами агентства для решения финансовых взаимоотношений с жиличкой, но, по-видимому, учитывая все случившееся, посчитал довольно глупым возвращаться к полному отсутствию каких-либо личных контактов. Хотя в ее понимании такое слово, как контакт, ни в коей мере не подходило к этим убогим пятиминутным встречам. Сначала она пыталась его понять, чувствовала некое уязвление от его невнимания, хотела потешить женское самолюбие и хоть немного удовлетворить любопытство (она не имела ни малейшего представления о том, чем он занимается, где работает и что делает). А потом это желание если и не пропало, то, во всяком случае, потеряло свою остроту, а возможность потратить на одно из необходимых ежемесячных дел не больше пяти минут у вечно спешащей и загруженной работой девушки вместо недоумения стало вызывать чувство облегчения и даже благодарности к человеку, не обременяющему ее ни долгими расспросами, ни лишней информацией. Но теперь, хотел он того или нет, Юля готова была вынудить его уделить ей гораздо больше времени, чем то, на которое он привык рассчитывать.
— Я хотела бы купить вашу квартиру, — решительно повторила она.
— Кажется, я не давал объявления о продаже, — после небольшой паузы и в некотором недоумении ответил он.
— Это правда. — Женя догадывалась, что он может это сказать, и заранее продумала ответ. — Но это не означает, что вы откажетесь.
— Не означает. Но тем не менее я откажусь. — Это прозвучало вежливо, но категорично.
Юля готовилась к бою, ей почему-то именно так и казалось: его придется уговаривать и убеждать, но она была уверена в успехе своей затеи, а потому ретиво принялась за дело:
— Я предложу хорошую цену. Вы сможете приобрести квартиру подешевле и сдавать, и еще деньги останутся и…
— Кажется, я не говорил, что нуждаюсь.
— Конечно, нет! Просто хочу, чтобы вы поняли. Я предлагаю выгодную сделку.
— Для кого?
— Для вас.
— Юля, я, кажется, не давал тебе никакого повода думать обо мне. И знаешь, что я тебе скажу? Собираясь потратить чертову уйму денег, думай прежде всего о себе!
От этого неожиданного взрыва, от этой странной эмоциональности, от этого внезапного «ты» девушка совершенно растерялась, но все же через какое-то время обрела дар речи. «Что ж, «ты» так «ты», — подумала она и устремилась в новую атаку.
— Поверь, я и не думала забывать о себе! Если и идет речь о том, кто получит от сделки наибольшую выгоду, это, конечно же, буду я.
— Ты? Это просто смешно!
— Но почему? Почему?
— Потому!
— Ты не понимаешь очевидных вещей: я привыкла к этой квартире. Она… Она мой дом, и я хочу им распоряжаться. Это же естественно.
— Естественно хотеть жить в хорошем доме, а стремление ютиться в однокомнатной квартире вместе с мамой и дочкой, имея возможность приобрести нечто более удобное, ценное и вместительное, мягко говоря, отнюдь не похвально.
— Да откуда ты знаешь, что для меня хорошо, а что нет? Сколько можно распоряжаться моей жизнью?!
— Я сделал что-то, что отрицательно сказалось на твоей жизни?
— Нет! Но…
— И дальше этого делать не собираюсь. Поэтому и квартиру не продам. А если у тебя не хватает денег на приобретение лучшего жилья, а купить хочешь, я могу одолжить.
— Да с чего ты взял, что мне нужно другое жилье?
— С того, что я живу на этом свете дольше тебя и понимаю, к счастью, а может, и к сожалению, больше.
— И что же ты понимаешь?
— Понимаю, что пожилому человеку рано или поздно станет некомфортно делить комнату с ребенком, и ребенку, кстати, тоже понадобится личное пространство. Такое же пространство, кстати, необходимо и молодой женщине. Так что, по моим расчетам, тебе необходимы минимум три комнаты.
— Ошибаешься! — Юленька чувствовала, что голос распирает от торжествующего ликования. — Я собираюсь отдать Вероничку в детский сад, и мама скоро уедет. Не забывай, что у нас под Тверью папа остался.
— Что тебе мешает перевезти их сюда?
— Они не вещи, чтобы их перевозить, — отрезала Юля, и он сразу же понял, что развивать тему не стоит. Девушка неоднократно заговаривала с родителями о возможности переезда, но те категорически отказывались. Папа и слышать не хотел о Москве, а дочь чувствовала, что, продолжай она настаивать и поддайся он ее уговорам, это может закончиться плачевно. Часто бывает, что пожилые люди, потеряв работу или увлечение, которым жили всю жизнь, не могут обрести себя, подобрать занятие по душе и от этого чахнут, болеют, умирают. И если за маму Юля была спокойна — она уже нашла себя в Веронике, то поручиться за то, что отец, обрубив корни, не обрубит вместе с ними часть самого себя, она не могла. Конечно, она переживала, но уже смирилась с этими переживаниями. Это ее боль, ее страдания, и никто не смеет упрекнуть ее в том, что она — плохая, неблагодарная дочь. — В общем, одной комнаты мне и Веронике вполне достаточно, — резюмировала она после недолгого молчания.
— Вам двоим — возможно.
— Значит, вопрос решен?
— Отнюдь.
— Почему же?
— Юль, сколько тебе лет?
— Мне? — от неожиданности она едва не забыла свой возраст. — Двадцать пять.
