Александр Житинский - Лестница. Плывун: Петербургские повести.
— Наденька, ты спишь?
— Нет, — ответила она, не открывая глаз.
— Наташу куда-то увели. Через черный ход.
— Ты ее любишь? — спросила Наденька после паузы.
— Нет, — ответил наш герой, тоже подумав.
— С кем она ушла?
— Черт его знает! Какой-то алкаш.
— А ты? — спросила Наденька, не меняя позы.
— Что — я?
— Ты не алкаш?
Пирошников обиделся и отвернулся. Этого только не хватало, чтобы его опять начали воспитывать! Господи, как это все надоело! Ведь кто-то, по всей вероятности, живет полно, занимает свое, и только свое место, у него есть дом, близкие люди, работа; этот кто-то выполняет свое прекрасное предназначение — да! да! — а не валяется где-то в чужих домах, на чужом полуда еще с побитой физиономией. Пирошников сел и обхватил руками колени. Тоска, тоска!
— Не обижайся, — сказала Наденька и открыла глаза. — Ты думаешь, тебе одному плохо? А это не так. Вот посмотри: рядышком спит мой сын, а ему даже не снится, что я его мама. Тебе это понятно?
Молодой человек в растерянности взглянул на женщину, ибо слишком неожиданным было ее признание. То есть, конечно, после слов Ларисы Павловны, сказанных во время скандала, можно было кое-что предположить, но, во-первых, слова эти могли быть лживыми, а во-вторых, при чем здесь Толик? Да и по возрасту вряд ли могла Наденька быть его матерью.
А она между тем поднялась с дивана и, отошедши к окну, закурила, выпуская дым в приоткрытую форточку. Пирошников молча ждал продолжения, которое, как он чувствовал, должно было последовать. Наденька выкинула сигарету, не докурив, и подошла к молодому человеку.
— Я тебе расскажу, раз уж заикнулась… Можно? Теперь уж все равно. Надо кому-то рассказать, понимаешь? Давит…
Она уселась на одеяле рядом с Владимиром и в той же позе, положила ладони себе на колени и начала свой рассказ ровным и, казалось, совершенно спокойным и бесстрастным голосом.
А история эта, особенно в первой ее части, была непритязательна, печальна и обыкновенна. Лет семь назад, когда Наденьке было пятнадцать лет, она полюбила. В ту пору она только начала девятый класс, а полюбила, как водится в пятнадцать лет (правда, теперь уже водится и раньше), впервые в жизни. Ах, читатель, далее ты все знаешь сам! Но я все же расскажу, рискуя впасть в банальность, эту историю, тем более что каждый из подобных случаев все ж таки индивидуален, несмотря на удручающую общность конечного результата.
Итак, Наденька влюбилась в молодого человека, который был, разумеется, старше ее лет на шесть и работал рентгенотехником в районной поликлинике. Там, собственно, они и познакомились, когда Наденька со своим классом проходила сеанс флюорографии. Надобно сказать, что Наденька воспитывалась в семье чрезвычайно строго, поскольку ее родители были учителями в той самой школе, где она училась. Отец был директором школы и преподавал историю в старших классах, а мать Наденьки учила детей словесности. Таким образом, наша героиня с детства была воспитана на примерах романтической любви из литературы девятнадцатого века, что само по себе, конечно, прекрасно. Однако вопросы, сопутствую-! щие, если так можно выразиться, романтической любви, в семье не обсуждались, они находились под запретом, а вне дома Наденька никаких сведений не почерпнула. Так уж случилось.
То есть она знала, конечно, каким путем продолжается человеческий род, но только так, в общих чертах. Родная сестра Наденьки Вера, будучи на девять лет старше ее, тоже не внесла в этот вопрос ясности, поскольку находилась на позиции матери. Тем более Вера как раз в это злополучное время вышла замуж и уехала с молодым мужем на Крайний Север. Таким образом, Наденька осталась одна, а делиться сердечными тайнами с подругами она не имела привычки.
Наденька полюбила, и золотая пора осени пронеслась для нее, как на крыльях, поскольку рентгенотехник соответствовал ее представлениям о романтическом возлюбленном. Было в нем что-то от Андрея Болконского, с той лишь разницей, что Болконский был князь, а Николай (так его звали) родился в семье участкового уполномоченного. Другое отличие Коли от князя Андрея заключалось в том, что первый был неопытен, не в меру горяч и, как бы это выразиться, трусоват, что ли?
В результате уже к Новому году Наденька почувствовала некоторые ненормальности в поведении своего организма, а через некоторое время ее возлюбленный, узнав о случившемся, исчез, как говорится, в неизвестном направлении.
Тут я вынужден просить извинения у читателя за столь прозаический и насмешливый тон, но видит бог, что автор по природе сентиментален, и если он поведет повествование в другом ключе, чернила под его пером будут расплываться от слез. Разумеется, это была прекрасная любовь со всем сопутствующим прекрасной и первой любви. Были и вздохи на скамейке, и прогулки при луне, и первые поцелуи, и таинственность и сладость первого греха, и признания, и клятвы. Все было. Читатель, достигший восемнадцатилетнего возраста, легко представит это самостоятельно.
Мне думается, что именно строгость и романтичность воспитания Наденьки сыграли злосчастную роль в случившемся. Как правило, девушки, воспитанные по-иному, не попадают в подобные ситуации. Но может быть, они лишают себя возвышенного? Кто знает? (Прошу прощения снова. Автор случайно забрел на скользкую педагогическую тропу, где он способен моментально заплутать.) Поэтому я продолжу изложение фактов.
Когда Наденька набралась смелости и окончательно удостоверилась, что иного выхода нет, она рассказала обо всем матери. Можете себе представить, что тут было! Тем более что срок беременности не оставлял никакой другой возможности, кроме естественного разрешения. Даже если бы это было не так, Наденька и ее мать вряд ли решились бы на крайнюю меру, поскольку она могла стать губительной для молодой девушки. Так или иначе, возникла мысль о поисках исчезнувшего возлюбленного, чтобы, так сказать, подшить его к делу. Однако надо отдать Наденьке должное, она проявила непреклонную твердость и отказалась сообщить какие-нибудь сведения о будущем отце. К этому времени, выплакав положенные слезы, она изгнала Колю из своего сердца и осталась одна со своим будущим ребенком, который пока не подавал о себе вестей.
Слава богу, что так случилось! Автору известны другие, более печальные исходы подобных случаев, связанные с трагедией, ядами, вскрытием вен и прочим, и прочим. Наденька оказалась сильнее, но все это, естественно, наложило отпечаток на ее характер.
О случившемся сообщили отцу, и он, к счастью, воспринял это как удар судьбы, но не более. Я хочу сказать, что все обвинения он адресовал судьбе, а не Наденьке, хотя последней тоже досталось, а посему отец не стал выгонять ее из дому и официально отмежевываться, как могло бы произойти, но, приняв удар, стал искать компромиссного выхода. И выход нашелся.
