Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга третья.
Светлана и Владимир просто сияли от радости и счастья, увидев входящего в квартиру, вернувшегося из похода, Антона.
Сплошного счастья не бывает, а если и бывает, то только у идиотов. Когда бог в книге судеб даровал её при рождении каждому ребёнку, то слово «счастье» он не истолковывал. Одного человека он наделял везучестью, а другого – невезением для того, чтобы обоих заставить работать и совершенствоваться. Ибо везение – это всегда не заработанное счастье за счёт невезучего индивидуума. Самым счастливым он сделал человека - творца, человека – работника.
- Живите и трудитесь в поте лица своего! – завещал людям бог. - И будьте счастливыми, - хотел добавить Антон.
Если везение или невезение в понимании человека даётся ему в виде испытания жизнестойкости, то счастье стаёт доступным только избранным людям, кто научился работать и ценить то, что имел, и чем располагал в настоящем времени.
Насколько люди понимают это – настолько они и счастливы. Самое большое счастье отдавать любимому человеку всё, что имеешь, и если он платит взаимностью, то вашему счастью позавидовать может сам бог.
Семья Липовецкого была счастливой. Всё, что они имели, было достигнуто исключительно их трудом. Больше всего они любили походы в сопки, в тундру, одним словом – на природу. Сколько адреналина и усталой радости приносили семейные походы на рыбалку, на охоту за ягодами, за грибами и настоящей дичью – утками, куропатками, а то и просто так: подышать, восхищаясь красотой и мудрой целесообразностью земли.
В походах за грибами непревзойдённым спецом и авторитетом был Саша Белорусов. Его жена Галя с маленьким Андреем гребла подборщиком отборные ягоды черники и земляники. У неё были две корзинки: одна под ягоды, другая под грибы. В связи с обильным разнообразием качественных грибов, брали они только одни подосиновики. Саша с Антоном, Владимиром и Вадиком - тю-тю: по долинам и по взгорьям, только пятки мелькают!
- Аго-в! Где вы там? – орали они с вершин сопок, обозначая своё местоположение подругам.
- Далеко не уходите! – слышался ответ Светланы.
- Мы здесь! – кричала пацанва.
- Ты смотри: волнушки! – указывал Александр на колонию, розовеющих кружочками, беленьких снизу, расположенных лёгкой рябью в траве на плоскогорье сопки, аккуратненьких грибочков. – На засолку! М-м-му, да это же объедение! Но их нужно вымачивать в воде. Взял бы, но ведь подосиновиков полно!
- Владимирович, иди сюда, от этой картинки умру на месте! – утонув по колени во мху, он неподвижно застыл и неотрывно смотрел на травянистый пригорок.
- Елки - палки! – воскликнул Антон, - так это же дядька Морской со своим войском выходит из травы!
- Не трогайте, мы так же хотим Морского посмотреть! – закричали дети.
- Нет, это чудо необходимо показать нашим жёнам, - в один голос согласно решили взрослые.
- Владимир и Вадик, а ну-ка: «аллюр три креста» - вниз помочь мамам забраться к нам. А мы тут устроим привал с завтраком, - предложил Антон.
- Завтрак - это хорошо! – радостно завопили мальчики и понеслись вниз.
- Чем не стол этот камень, и видно всё вокруг, - определили они место привала, сняли рюкзаки и начали обустраиваться.
- А вот и мы! – переведя дыхание, показались жёны, а за ними с корзинами и дети.
- Так, где это ваше «Эльдорадо»? – спросила Светлана.
- Вот оно! – отодвигая момент истины, Саша показал на камень, похожий на скатерть-самобранку. – Тут есть всё, только чего-то не хватает…. Пошарь-ка, Галочка, у себя в корзинке – там, на дне припрятана бутылка….
- Ещё чего, вы нас надурили, а мы вам бутылку, - запротестовала его жена.
- Не думали мы вас дурить. Чаще всего не замечаешь того, что расположено на самом виду и вовсе не припрятано, - он медленно повернулся и жестом фокусника «Ать!» указал на лощинку, живописно расположенную в десяти шагах, чуть ниже за их спиной.
- Красота…, бывает же такое! – прошептала Светлана.
- Антон, бери фотоаппарат и фотографируй нас со Светланой. Это чудо принадлежит нам, - решительно заявила Галя.
- Мама, посмотри какие они «холёшенькие», - лепетал Андрей.
Посмотреть действительно было на что. Самым первым, опираясь на мощную ногу, наполовину во мху, как в белой пене морского прибоя, задрав к солнцу красную шляпку, невозмутимо стоял большой подосиновик. Рано опавший берёзовый листок в виде шлёма, прикрывал его крепенькую голову-шляпку, которая по сравнению с ногой была совсем не большой. Несколько приотстав, из травы, между мхом, по ранжиру, по обе стороны от главаря, произрастали двумя рядами красноголовики, штук с двадцать – молодцы, прямо все, как на подбор!
Пофотографировав в разных ракурсах лощинку, поглядывая на чудные грибы и живописный вид, синеющего вдали моря, они уселись завтракать. Дети с завидным аппетитом уплетали всё подряд. Взрослые, выпив по рюмке водки, завели разговор о дальнейшем житие и службе.
- Попахали морей мы с тобой, Владимирович, достаточно. Пока живые и сравнительно здоровые, из плавсостава нужно уходить. Что же получается: из моря мы не вылезаем, вешают на нас всех «собак и кошек», все кормятся от кораблей, а нам всё достаётся в последнюю очередь. Живыми побеспокоится о своих семьях, у нас нет времени. А мёртвыми…, ни квартир, ни работы у наших жён нет, им девайся куда хочешь. Похоронить и то, деньги по кругу собирают офицеры. Единственным памятником нам остаются характеристики, в которых написано, что «общественные интересы ставил выше личных», - без всякой обиды, констатируя, как факт, высказал своё мнение Белорусов.
- Уходить…, только куда? Во все крупные города? – так там, в первую очередь, спрашивают: есть ли квартира. Ах, нет! – дыши свободно на старом месте, - задумчиво, начал излагать своё мнение Антон. Да и на перспективные должности берут только своих, по личному знакомству или при наличии «лапы». А где эту лапу взять, если мы из крестьян? Философия, что сын судьи будет судьёй верна и при капитализме, и при социализме. Наши дети если не поумнеют, станут офицерами, как и мы, будут растрачивать лучшие годы в бурунах винтов военных кораблей. Всё бы ничего, может быть так и нужно, если б держава воздавала по заслугам и не поворачивалась к нам задницей. Иногда так и хочется по этой заднице врезать. Не потому, что против державы, а потому, что сама держава против тех, кто на своём горбу держит и обеспечивает её существование. Уж самая правдивая правда и истина состоит в том, что любой человек ценит и защищает только то, что далось ему с большим трудом, потом и кровью. Тогда, не жалея этого труда, пота и крови, своё государство и достояние он будет защищать при любых условиях. Я думаю, случись, что внутри страны, нам с тобой защищать будет просто нечего и некого. А дутые «передовики» и «герои» не сделают ни одного выстрела в его защиту. Такова несправедливая «житуха». Вот, переберёшься в политотдел на должность инструктора, будешь протирать штаны на берегу. Но в Гремихе. Мне же пока ничего не светит. Правда, дядя Саша предлагал идти на новостройку по большому кругу. Подумал, про эти нищенские скитания в постоянных переездах, и отказался. Может быть и зря. Придётся ещё поплавать по морям и океанам на своей «Ладушке». Ладно, поговорили и хватит!
- Ребятушки, а давайте «дядьку Морского» и его богатырей не трогать! Наберём мы этих грибов и по одиночке, - предложил Антон. Все с ним согласились. Они ещё побродили по лощинам и сопкам, попили чай и, тяжело нагруженные добытыми дарами земли, возвратились домой.
Отчитавшись за боевую службу, и сдав корабль его хозяевам, которые вернулись с предпоходовой подготовки в городе Палдиски, экипаж Липовецкого выглядел несколько растерянным. Своей «Ладушки» нет, чужое «железо» сдали, что делать непонятно! И как живут вторые экипажи без кораблей?! Правда, их командиры, как-то незаметно, стали замкомдивами, начальниками штабов и, будучи начальниками, пытались учить тех, кто из морей не вылезал. Не жизнь, а замедленная съёмка человеческой трагикомедии. Главные режиссеры этого спектакля, своим руководством державой «лёжа на боку», упорно рубили сук, на котором возлежали. Просто «сук» оказался уж очень крепким и неподатливым. Но «трудились» они упорно….
Липовецкий за всю свою службу, скопив необходимую сумму денег, по соответствующей очерёдности, поданных командованию рапортов, приобрёл легковой автомобиль. Гараж, бензин, техосмотры, ключи, запчасти, правила дорожного движения – всё это свалилось на голову Антона, создав обширную минусовую дыру в свободном времени и денежном бюджете его семьи. «Плюсы», конечно, были и в первую очередь – это свободное перемещение по матушке Земле, где были хоть какие-то дороги.
«- Эх, дороги – пыль да туман!» - сколько песен об этих дорогах, вернее, о бездорожье огромных просторов нашей Родины было создано и сколько ещё….
Тем не менее, выехал Антон в отпуск на собственном автомобиле. Его семья сидела в салоне легковика и тихо радовалась жизни, ибо это вам не вагон поезда, где всё мелькает и ничего остановить нельзя. Правда, перегоны, по не вполне законченной автомобильной дороге «Мурманск – Ленинград», составляли сто – сто пятьдесят километров мест безлюдных, в буквальном смысле нашпигованных лагерями с осужденными бандитами и прочими ссыльными - нарушителями закона и порядка страны Советов. Были случаи когда, беспечно остановившихся автопутешественников, по пути следования грабили и убивали. На отдельных участках дорога, проложенная в болотах, была похожа на стиральную доску – тут уж не разгонишься никак. В целом, ехать по ней было можно, но заряженное, лежащее рядом, ружьё не помешает. Путь свободен, не видно ни души. Без особых приключений они доехали до Кочкомы, дальше на Сегёжу двести километров дороги нет – так, танкодром, яма на яме, которые заполненные смесью воды и гравия. Генеральная скорость передвижения здесь не больше тридцати километров в час – это если без поломок. Автомурманчане проявляли исключительную солидарность и взаимовыручку, остановившегося собрата в беде не оставляли никогда. Вот и Пиндуши они проехали, самое страшное уже позади! «Жигулёнок» весь в грязи, так же, как и седоки, остановился у дороги передохнуть и собраться с силами для дальнейшего путешествия.
