Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга третья.
- Товарищ командир, в первом отсеке замечаний нет. Атмосфера в норме, - чётко доложил старшина, вошедшему на вторую палубу Антону. Он тут же вызвал центральный пост и сообщил, что командир корабля прибыл в первый отсек.
Нравился этот мичман Антону. Специальность свою он знал хорошо, всегда что-то делает, рассудительный, с таким поговорить приятно. Фигура стройная, мощная – спокойствие и сила исходила от него. Спортсмен, мышцы накачал, одним словом, - молодец!
- Товарищ командир, что-то я захворал, - пожаловался он.
- Что так, совсем плох?
- Притравился я угарным газом.
- Где же ты его хапнул? Мне вроде бы-то не докладывали, что этого зелья у нас выше нормы.
- Ну, выше нормы не было, но на пределе держалась целые сутки. Отсек-то не жилой, а желающих потягать гирю прибавилось. Вот и результат получился не утешительный. Мы с начальником химической службы покумекали – поставили дополнительно две установки РДУ, и теперь лепота. Содержание кислорода в первом отсеке 23-24 процента – сердце стучит и радуется.
Антон позанимался с гантелями, потягал гирю. Сердце начало стучать и вовсе не радовалось. Он посмотрел на свои ноги – в щиколотках начали опухать и спина трещит где-то сзади: где не достать и не посмотреть. Вообще он начинал чувствовать и распознавать все внутренние органы и места их размещения в своём организме. Раньше он ощущал только единое своё сильное тело, а теперь ныла каждая косточка.
- Тут запоёшь…: у всех на экипажах имеется по два старпома и на «железо» по два экипажа, а у меня только один. И того нужно будет отдавать. Сам он как командир, имеющий большой практический опыт кораблевождения стал удобной затычкой – того перешвартуй, того отведи в док или ремонт. Вот Дима Зуков, его не трогают. Он, командуя РПК СН, на входе в Кольский залив столкнулся с сухогрузом. После этого поворотный буй у места столкновения стал неофициально называться «буй Зукова». Дима перестал мечтать об адмиральском звании и занялся наукой. Молодец!
А ты, Липовецкий, из морей не вылезаешь, всё кого-то выручаешь. И что за всё это имеешь – фигу из трёх пальцев! Отличный экипаж, отличный экипаж… - хорошо хоть не ругают. Действительно, сердце у него начало ныть – ну точно подсунут начальники мне «свинью», - вздохнул от нерадостных мыслей командир.
Уже у себя в каюте он умылся, побрился и направился в центральный пост. Сердце ныть не переставало. Да и лодка идёт как-то не так строго по ниточке.
- Порулить что ли, - подумал командир. – Нет, зайду в штурманскую рубку.
Все три штурмана, усевшись на прокладочном столе, оживлённо о чём-то «травили». Наверняка по теме №1 – о чём ещё разговаривать молодым здоровым парням? При входе командира в рубку, они вскочили с насиженных мест, и Нестеров, как обычно, начал озвучивать трафаретный заученный доклад: «Товарищ командир, курс…» На всякий случай, он скосил глаза на автопрокладчик и, не веря глазам своим, челюсть его отвисла…. «Заяц» давно уже бежал, перепрыгнув рубеж красной линии семьдесят метров, при глубине погружения крейсера сто метров!
Ничего никому, не говоря, Антон подошёл к рулевому, взял управление «на себя» и, переложив рули, параллельно «на всплытие» на ровном киле всплыл на глубину семьдесят метров.
- Держать глубину погружения семьдесят метров! – передал он управление рулевому. Затем опять зашёл в штурманскую рубку и плотно за собой закрыл дверь.
Что он там делал и что говорил штурманам – никто не знает. Сам командир, медленней, чем обычно, оттуда вышел и сел в командирское кресло. Штурманята пулей повыскакивали из рубки и, обходя кресло, молча скрылись в гиропосту. Григорий тускло уставился на путевую карту, где по красной линии бегал бесёнок и показывал ему язык. Из задумчивого столбняка его вывела команда:
- Приготовиться к всплытию на сеанс радиосвязи и определения места. До сеанса тридцать минут!
Всплыв на перископную глубину, Антон поднял перископ. Небо, солнце, воздух – всё было на месте.
- Ничего, вскоре мы всё попробуем на вкус непосредственно в прямом соприкосновении, - подумал он. – Ага, ракетная палуба опять вся сверху?!
Непорядок! Хотя, дом уже совсем близок и, скрытничать вроде и ни к чему. Но порядок – есть порядок!
- Командир БЧ-5, какая у нас глубина?
- Семнадцать с половиной метров….
- А, какая глубина заданная?
- Девятнадцать метров.
- Мне напомнить, что приказания нужно выполнять?
- Не нужно, товарищ командир, но лодка тоже хочет подышать….
- Дыши, как хочешь, но глубину девятнадцать метров держи!
- Товарищ командир, в наш адрес поступило радио, - как-то уж совсем не радостно доложил командир БЧ-4.
- А, что так грустно? – спросил Антон.
- Радоваться нечему, радиограмму сейчас доложу, - ответил связист.
- Да, радоваться действительно нечему, - прочитав текст радио, прошептал командир.
Погрузившись на глубину шестьдесят метров, Антон в центральном посту собрал всех командиров подразделений и зачитал текст радиограммы: «Командиру. Доложить возможность продления боевой службы на десять суток. Командующий СФ».
- Товарищ командир, за что они нас? – выразил вопросом крик обманутой души начальник РТС Попович В.
- За что, за что – за жопу! Мирное время, вот они и спрашивают: выдержат ли наши задницы, вернее желудки, дополнительный срок службы в десять суток. В военное время и не спрашивали бы. Всем хорошо известно, что продовольствия на корабле только на три месяца. Тоже мне «чуткие демократы»: спрашивают у больного здоровья. Небось, какой-то «герой» или передовик соцсоревнований наделал в штаны, а нам теперь нюхай….
Ладно, Александр Николаевич, бери помощника командира и врача, пошарьте по сусекам и доложите, сколько времени дополнительно мы можем продержаться без пополнения запасов продовольствия, - дал указание Липовецкий, а сам пошёл писать ответную телеграмму. Ему и так было ясно, что десять суток они продержатся. Плавание под водой столь длительное время аппетит у подводников не улучшает, и продукты оставались – с голоду они не помрут. Действительно, назначенная командиром, продовольственная комиссия вскоре доложила, что продуктов хватит с избытком. «Командующему Северным Флотом. Продержимся, но не более десяти суток. Командир «К-470» – такой текст радио был передан с корабля в адрес Командующего Флотом и вскоре был получен новый десятисуточный маршрут боевого патрулирования. Маршрут проходил мимо мыса Желания островов Новая Земля в Карское море и обратно.
Подводники злые, как черти, у которых шустрый шулер увёл из-под носа заветную надежду на скорое и благополучное завершение изматывающей службы, вяло ковырялись ложками в тарелках и шли в курилку перекурить даже те, кто это зелье употреблять бросил. От огорчения, они пытались «крутить» кинофильмы в обратном направлении, но смешно не было. Эти десять суток тянулись, как нескончаемая кишка, которую подводники, вынуждено, жевали живьём из собственного желудка. Жизнерадостный «человечек», который на графике в центральном посту почти скатился с трёхмесячной горы, дальше идти отказывался. Он лёг у подножья новой десятисуточной возвышенности и двумя руками показывал ей дули. Но… бумага и Советский человек выдерживали всё.
В базе Иоканьги, пришедшую с боевой службы субмарину встречал дядя Саша – теперь уже в должности начальника штаба флотилии. Командир 41 дивизии, схлопотав фитиль за пьянство, убыл в Москву на очередную сессию Верховного Совета. Всё остальное командование дивизии было в разгонах по морям-океанам, кроме начальника политотдела.
Ракетный крейсер, вернувшийся из боевой службы на полях сражений Холодной войны, встречали так же прохладно. А чего их горячо приветствовать, этих измождённых, уставших от постоянного напряжения и ответственности работяг то ли войны, то ли боевой службы, то ли какого-то непонятного автономного похода.
- Все вы вернулись живыми и относительно здоровыми? – вот и ладушки. Если бы погибли, тогда другое дело: в лучшем случае орденок один- другой благодарная Родина может быть, кое-кому и вручила б – посмертно. Пока же помалкивайте, смотрите и учитесь, как нужно работать - тут у нас зарождается новый почин передовика соцсоревнований…. О них и в газетах, и ордена, и звания. А вам – не всё же сразу: постоите в боевом дежурстве за «того парня», пополните лодочные запасы, отчитаетесь за поход, а там – наконец, дом отдыха и летний отпуск.
- Когда были в летнем отпуске? – ах, уже забыли когда! Вот видите, сейчас, если всё будет хорошо, и никто из цикличных передовиков не опоздает, то вы уж непременно получите свой заслуженный летний отпуск.
Светлана и Владимир просто сияли от радости и счастья, увидев входящего в квартиру, вернувшегося из похода, Антона.
Сплошного счастья не бывает, а если и бывает, то только у идиотов. Когда бог в книге судеб даровал её при рождении каждому ребёнку, то слово «счастье» он не истолковывал. Одного человека он наделял везучестью, а другого – невезением для того, чтобы обоих заставить работать и совершенствоваться. Ибо везение – это всегда не заработанное счастье за счёт невезучего индивидуума. Самым счастливым он сделал человека - творца, человека – работника.
