Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга третья.
- Понятно, другого я и не ожидал.
- Дифферент ноль, переходит на корму. Глубина семьдесят метров, - последовал очередной доклад командиру.
- Снять пузырь порциями! Оба мотора «полный вперёд»! Перегонять воду из носовых дифферентных цистерн в корму. Откачивать воду из уравнительной цистерны за борт. Боцман, как рули?
- Товарищ командир, рули ходят хорошо.
- Шум, звон и удары по корпусу переместились во второй отсек, - поступил доклад из первого отсека.
- Боцман, держать глубину шестьдесят метров!
- Лодка рулей не слушается, начала медленно погружаться.
- Товарищ командир, готовы переходить на движение под правой турбиной. Командиры первого дивизиона и турбинной группы прибыли в седьмой отсек.
- Товарищ командир, глубина семьдесят метров, лодка погружается.
- Дать малый «пузырь» в среднюю группу! Стоп правый мотор! Правую линию вала взять на тормоз. Приготовить правую турбину для дачи хода!
С колебаниями глубины погружения 80-60 метров, наконец, дали ход правой турбиной. И назад, и вперёд, и с дифферентами, и на циркуляции Антон пытался избавиться от «спрута».
Но всё было напрасно.
По всей видимости, трос, обогнув надстройку рубки, прочно застрял между рубочными горизонтальными рулями.
В борьбе со свалившимся несчастьем, в лодке перешли на движение обеими турбинами на винт. Что там думали люди наверху, Антон знать не мог. Никаких международных правил плавания судов в подводном положении не существовало.
- Что ж, попробуем, кто сильнее, - решил Липовецкий и, наращивая обороты винтов, дал вперёд «средний ход» турбинами. Практически, он начал обратный процесс испытаний уже для надводного судна.
Буксировка, с затягиванием в глубину неизвестным монстром, судну и людям на нём не понравилась. То ли трос не выдержал и оборвался, то ли люди обрубили его сами, но вся эта шумящая снасть, скользнув по борту лодки, ушла в глубину на дно моря.
На всякий случай, зафиксировав координаты места происшествия, удифферентовав субмарину, осмотревшись и не обнаружив никаких повреждений, крейсер продолжил выполнять боевое патрулирование.
Удалившись от этого злополучного места на достаточное расстояние, Антон провёл весь комплекс тактических приёмов по проверке наличия слежения за РПК СН. Слежение противолодочными силами противника обнаружено не было.
Так как боевая тревога по кораблю не объявлялась, то большая часть личного состава так и не поняла, что за учения отрабатывал командир с одной боевой сменой экипажа. То, что турбинистам командир объявил благодарность – это удивления не вызвало, ибо за отличную работу поощрять личный состав полагается по всем уставам воинской службы.
Старпома Журавского Липовецкий не ругал. Тот с месяц виновато ходил, как говорят «ниже травы и тише воды».
- Виктор Алексеевич, - не выдержал Антон, - да не убивайся ты, народная пословица говорит, что «за одного битого – двух не битых дают». Так что всё путём. Правильные выводы и реакцию на обнаруженные цели необходимо делать всегда и всюду. Особенно в нашем случае, когда по этому поводу были даны прямые указания командира. Ну, а как действовать в такой ситуации, надеюсь, ты запомнил на всю жизнь.
Приноровившись к плаванию в сложных ледовых условиях, чужое «железо», отыскав общий язык с экипажем, день за днём исправно служило своей Родине. Один из хлопотных маневров – всплытие корабля на перископную глубину на сеансы радиосвязи и определения своего места здесь нужно было производить без хода. Иначе при наличии льда попытка всплытия подводной лодки даже на малой скорости чревата потерей выдвижных устройств, повреждением легкого корпуса, да и прочный корпус корабля может не выдержать ударных нагрузок столкновения со льдом. Можно только удивляться изобретательной глупости некоторых режиссеров, которые в своих фильмах показывают, как подводные лодки, всплывая, своими рубками режут лёд, как масло. Будьте уверены, что при таком всплытии от рубки не осталось бы даже ошмётка железа, чтобы отчеканить памятную медаль в честь их дремучей некомпетентности.
Наученный горьким опытом, Антон центральный пост корабля оставлял только по крайней необходимости. В командирском кресле он дремал часа два-три, остальное время был на ногах, ежедневно обходя весь корабль с первого по десятый отсек. Тренировки, учения, занятия с личным составом экипажа вошли в привычное русло утверждённого распорядка дня – это была законная дань суровой необходимости подводного плавания. Но подводники были живыми людьми и кроме службы, на берегу у них существовал целый мир привычных вещей и ощущений общего пользования и мир свой - специфически индивидуальный. Здесь же под водой всего этого привычного на земле они были лишены. Боевая служба у них отобрала: папу и маму, женщин и детей, возможность свободно общаться с себе подобными людьми, солнце, воздух, землю, ветер и воду. Да-да, и воду! Одно дело восторгаться, наблюдая реки, озёра, моря и совсем «другой компот» находиться в этой воде, закупоренным в железной бочке.
- Александр Николаевич, - обратился Липовецкий к своему замполиту, - запускай свою программу в действие.
- Кинофильмы – это хорошо, но половину из них мы смотрели на боевой предыдущей службе. Многие наши подводники пытаются заниматься спортом – устрой им соревнование. Кормим мы народ не плохо, но однообразно. Привлеки моряков, желающих поучаствовать в изготовлении пельменей, вареников, блинов и прочих разносолов. И конечно – концерты самодеятельности к дням специалистов.
- Антон Владимирович, всё уже «на мази». Всё уже запущено в действие. Осталось вам подписать и утвердить график их исполнения, - доложил Белорусов.
- Молодец, Сашка, это я тебе напомнил так – на всякий случай. Что ни говори, но в фундамент становления своего экипажа мы с тобой вложили сил немало. Совсем не легко было добиться, чтобы каждый член нашего корабля без напоминаний делал своё дело и старался исполнить его хорошо. Практически все опытные командиры боевых частей ушли на повышение и учёбу, но на качестве работы экипажа это никак не сказалось.
- Владимирович, вот что я тебе скажу: на наш экипаж многие офицеры попасть служить стремятся. А это уже кое-что говорит само за себя! – не без гордости отметил замполит.
К концу боевой службы, приобретая второе дыхание, подобно лошади, которая вблизи дома, несмотря на усталость, убыстрят ход, подводники, как лунатики бродили по кораблю. Без сна, что-то высматривая, они собирались группами, травили байки. Всё их существо стремилось достичь того момента, когда лодка всплывёт в надводное положение, и они смогут жить, как и все люди.
- Берегись! – Именно в такие моменты и периоды из-за усталости и, надоевшей до чёртиков окружающей, но уже привычной опасности, бдительность теряется. Даже наблюдая опасность, человек уже не может реагировать на неё адекватно и может допустить грубейшую оплошность.
Как-то, зайдя в штурманскую рубку, Липовецкий посмотрел как «заяц» - световой крестик, передвигаясь по навигационной путевой карте, автоматически показывал пройденный путь корабля.
- Что, Григорий Иванович, небось, радуешься: вошли в своё родное Баренцево море. Тут глубины помелче, практически, не более трёхсот пятидесяти метров. А при подходе к нашим берегам и того меньше. Давай-ка я назначу рубежи, на которых нужно держать глубину погружения не более ста метров, а вот тут необходимо всплыть на глубину семьдесят метров, - дал указания штурману Липовецкий, отмечая на путевой карте чёрной линией их место. Собираясь уходить, Антон посмотрел на Нестерова, ставшего командиром БЧ-1 и вспомнил его «подвиги» «эпохи» Северодвинска.
- Нет! – сказал он и, взяв красный карандаш, отбил жирной линией рубеж всплытия на глубину семьдесят метров. – Так-то лучше, правильно, Гриша?
- Так точно, товарищ командир! – ответил Нестеров, а сам подумал – испортил ты мне карту красным карандашом. Теперь попробуй эту линию сотри!
Поняв, о чём думает штурман, командир, улыбнувшись, сказал:
- Григорий, не жадничай! Хуже, когда мы на скорости грохнемся «пузом» по дну, подбирая ракушки.
- И откуда он догадался, о чём я подумал, - промелькнуло в голове у Нестерова. – Товарищ командир, не сомневайтесь, всё выполню, как вы приказали! Сам же решил шальных мыслей не допускать – а вдруг командир опять догадается.
Антон зачастил ходить в первый отсек. Там старшина команды торпедистов мичман Красильников О., поддерживая свою физическую форму, организовал спортивный уголок. Гантели, гиря, разные растяжки-вытяжки, перекладина, плюс прохладный и чистый воздух – уж за этим Олег следил исправно. Правда, рядом побортно на стеллажах лежало двенадцать толстолобых, смертоносных торпед. Стукнешь нечаянно гантелями по такой крутой башке – сдетонирует её взрывчатая начинка и так жахнет…. Ну, если жахнет…, то жалеть ни о чём никому не придётся. Впрочем, если стукнуть гантелиной, то здесь, на РПК СН существует много такого, что костей после не соберёт самый искусный хирург даже в раю.
