Марк Леви - Первая ночь
— Откуда вам это известно? — удивился я.
— Я профессор, если не забыли, так что уж извините за эрудированность…
— Как чудесно, что вы сами об этом заговорили, — вмешалась Кейра. — Мы с Эдриеном часто задавали себе вопрос: в какой именно области науки вы сделали научную карьеру?
— Рад, что моя карьера так интересует вас обоих, но скажите, чем вы предпочитаете заняться — найти реставратора старинных астрономических приборов или изучать мое жизнеописание? Ладно… Так что там с Эразмом Хабермслем? Поскольку Эдриена так удивила моя эрудированность, дадим ему слово, послушаем, как он сам выучил урок!
— Инструменты и приборы, изготовленные в мастерских Хабермеля, остаются непревзойденными по качеству исполнения и красоте, — продолжил я, испепелив Айвори взглядом. — Если не ошибаюсь, единственная приписываемая ему армиллярная сфера находится в Париже, она часть коллекции Национального собрания. Хабермель тесно общался с крупнейшими астрономами своего времени, Тихо Браге[20] и его ассистентом Иоганном Кеплером[21], а также с великим часовщиком Йостом Бюрги[22]. Кажется, он работал с Гуалтерусом Арсениусом, чья мастерская находилась в Лёвене. В 1580 году, когда случилась великая эпидемия чумы, они вместе бежали из города. Стилистическое сходство между инструментами Хабермеля и Арсениуса столь очевидно, что…
— Отлично, студент Эдриен, прекрасный доклад, — сухим тоном произнес Айвори, — но мы собрались не для того, чтобы вы демонстрировали нам глубину своих знаний. Нам важна связь между Хабермелем и Арсепиусом. Итак, с помощью Вима я выяснил. что одни из его прямых потомков живет в Амстердаме, и предлагаю — если, вы, конечно, не против! — закончить урок и нанести ему визит. Идите за пальто, встречаемся в холле через десять минут!
Мы с Кейрой отправились в свой номер. В лифте она спросила:
— Откуда ты столько знаешь о Хабермеле?
— Вызубрил книгу, которую купил у букиниста в Мара.
— Когда?
— В тот день, когда ты так изящно бросила меня, чтобы провести вечер со своим драгоценным Максом, припоминаешь? Я остался один в гостинице, один в постели и читал всю ночь!
Мы приехали на такси на улочку старого города. В глубине тупика находился часовой магазин… Над мастерской возвышался большой световой фонарь. Со двора мы могли видеть склонившегося над верстаком старика чинившего каминные часы. Механизм, который он с крайней тщательностью собирал, состоял из несчетного числа крошечных деталей, разложенных в строго определенном порядке. Мы толкнули дверь и вошли под звон колокольчика. Хозяин поднял голову он был в удивительных очках, придававших ему вид диковинного животного.
— Чем могу служить? — спросил он.
Вим объяснил, что нам необходимо изготовить недостающую деталь старинного прибора.
— Какого рода деталь? — поинтересовался старый мастер, снимая очки.
— Обод, латунный или медный, — пояснил я.
Он повернулся ко мне и спросил по-английски, с немецким акцептом:
— Какого диаметра?
— С абсолютной точностью сказать не могу.
— А показать нуждающийся в починке инструмент можете?
Кейра шагнула к верстаку, и он воскликнул, всплеснув руками:
— Да не сюда, несчастная, вы все мне спутаете! Идите к столу. — Он кивком показал на стоявший в центре мастерской стол.
Я впервые в жизни видел так много астрономических инструментов. Мой антиквар из Марэ побледнел бы от зависти. Астролябии, сферы, теодолиты, секстанты ждали на стеллажах, когда мастер вернет им молодость.
Кейра положила на стол три фрагмента, соединила их имеете и отступила назад.
— Какой странный инструмент… Каково его назначение?
— Это своего рода астролябия, — встрял я.
— Такого цвета и из этого материала? Никогда не видел ничего подобного. Напоминает оникс, но точно не оникс. Кто изготовил эту вещь?
— Мы не знаем.
— Вы странные клиенты: не знаете, кто сделал вашу вещь, не знаете, из чего она сделана и даже назначения ее не знаете, но хотите починить… Как можно починить нечто, не зная, как оно функционирует?
— Мы хотим вернуть на место недостающую деталь, — пояснила Кейра. — Если вглядеться повнимательней, можно заметить паз на ребре каждого фрагмента. Мы уверены, что в этот паз вставлялся обруч, скорее всего — из проводящего материала, который скреплял их в единое целое.
— Возможно, возможно… — пробормотал заинтригованный старик. — Давайте посмотрим.
Множество инструментов было подвешено к потолку на длинных веревочках.
— Слишком много вещей, — буркнул он, — вот и приходится изобретать новые способы хранения. Ага, нашел!
Он взял длинный циркуль c выдвижными ножками, соединенными градуированной дугой, надел очки и склонился над нашими фрагментами.
— Забавно, — задумчиво произнес он.
— Что именно? — не поняла Кейра.
— Диаметр составляет 31,4115 сантиметров.
— И что в этом забавного? — спросила Кейра.
— Это умноженное на десять значение числа π. π — трансцендентное число. Надеюсь, вам это известно? — поинтересовался старый часовщик. — Оно обозначает в математике число, равное отношению длины окружности к длине ее диаметра.
— Наверное, я прогуляла урок, на котором это проходили, — призналась Кейра.
— Ничего страшного, — улыбнулся старик. — но я никогда еще не видел инструмента, который бы так точно выражал длину диаметра. Очень изобретательно. Вы действительно даже не догадываетесь о его назначении?
— Нет! — резко бросил я, чтобы пресечь столь свойственный Кейре порыв к искренности.
— Сделать обруч несложно, я смогу выполнить эту работу за, скажем, двести флоринов, что составляет…
Он достал из ящика калькулятор:
— …девяносто евро. Прошу меня извинить, я никак не могу привыкнуть к новой валюте.
— Когда он будет готов? — спросил я.
— Я должен закончить с часами, которые чинил, когда вы пришли. Им давно пора вернуться на фронтон церкви, настоятель звонит мне едва ли не каждый день. Своей очереди ждут три пары старинных наручных часов, так что вашей вещью я займусь в конце месяца. Устраивает?
— Плачу тысячу флоринов, если вы начнете немедленно! — сказал Айвори.
— Это так спешно? — удивился мастер.
— Вы и вообразить не можете, насколько это спешно, — ответил Айвори. — И я удвою сумму, если обруч будет готов сегодня вечером!
— Не стоит… — часовщик покачал головой. — Тысячи флоринов будет вполне достаточно. Кроме того, я так задержал всю остальную работу, что один лишний день погоды не сделает… Приходите в шесть часов.
— Мы бы предпочли подождать здесь, если не возражаете.
— Почему бы и нет, если не станете мешать мне работать. В конце концов, хорошая компания никогда никому не вредила.
Старый мастер немедленно взялся за дело. Он выдвинул ящики, выбрал латунный стержень, внимательно изучил его, сравнив толщину с толщиной края фрагмента, и объявил, что он подойдет. Положил стержень на верстак и начал его обрабатывать, проделал бороздку на одной стороне, перевернул стержень и продемонстрировал нам образовавшуюся с другой стороны грань. Мы были заворожены его сноровкой. Мастер проверил, укладывается ли деталь в паз фрагментов, подточил, снял висевшее на цепочке лекало и начал сгибать стержень при помощи маленького молоточка.
— Вы правда потомок Хабермеля? — спросила Кейра.
Старик поднял голову и улыбнулся:
— Это что-то меняет?
— Нет, конечно нет, но все эти старинные инструменты в вашей мастерской…
— Вам лучше меня не отвлекать, если хотите, чтобы я закончил работу. Мы обсудим мою родословную позже.
Мы молча сидели в углу, восхищаясь чудесной работой мастера. Он два часа провел за верстаком и больше всего на свете напоминал хирурга, борющегося за жизнь пациента. Потом вдруг крутанулся на табурете и повернулся к нам.
— Думаю, готово, — объявил он. — Хотите взглянуть?
Мы склонились над верстаком: круг был идеален. Мастер отполировал его металлической щеточкой, которая вращалась при помощи мотора, и протер мягкой тряпочкой.
— А теперь проверим, что у нас получилось.
Старик один за другим установил все три фрагмента и удовлетворенно кивнул.
— Одна часть отсутствует, но я сделал обод достаточно упругим, так что эти три фрагмента не распадутся, если вы будете обращаться с ними аккуратно.
— Да, одного фрагмента действительно не хватает, — подтвердил я, не в силах скрыть разочарования.
Мои надежды не оправдались: никакого электричества не возникло.
— Как жаль, что я не могу увидеть ваш инструмент в рабочем состоянии, это ведь астролябия, верно?
— Именно так, — не моргнув солгал Айвори.
Профессор положил на верстак пятьсот евро и поблагодарил часовщика.
