Как путешествовать с коровой - Тоен Ким

– Опять бегал на свидание к корове? Что, так не терпелось?

Если бы ни траурные одежды, то и не скажешь, что перед тобой женщина, которая только что попрощалась с мужем. Не то чтобы я этого не ожидал – мне эта женщина всегда казалась актрисой театра абсурда, что выставляет все происходящее шуткой, тем самым тщательно скрывая свое истинное лицо. Именно поэтому я никак не мог уехать. Если бы она плакала, то я бы подумал: «Это тебе за то, что ты меня бросила» и спокойненько ушел. Проглотив содержимое рюмки, я старался понять, что кроется в ее словах, но пока мне удалось понять только то, что она осталась такой же прекрасной, какой была семь лет назад. Мне вспомнилось предостерегающее мычание коровы, однако рядом с этой женщиной мои чресла твердели, словно камень.

– Ты меня ненавидишь?

– Все в прошлом.

– Прости. Мне нужен был кто-то, кто смог бы остаться со мной на ночь в поминальном зале.

Я подумал о том, как упавшие на землю лепестки магнолии постепенно теряют свой ослепительно-белый цвет и желтеют. Сначала она передала мне приглашение на свадьбу, потом пропала на семь лет и теперь вот снова пригласила – но уже на похороны. Я нащупывал время и расстояние между этими двумя событиями, тщательно пытаясь вспомнить себя в том времени и пространстве. Пожалуй, чтобы сохранить спокойствие, нужно выпить еще. Только так, мне казалось, я смогу относиться ко всему равнодушно и выброшу любые переживания из сердца, словно мусор.

– При виде меня ты до сих пор первым делом вспоминаешь три родинки у меня на ягодице?

– Пожалуй…

– Я подумывала их удалить, но что-то подсказало их оставить. Видишь, как хорошо? Моему мужу они не нравились. Хочешь, я покажу их тебе?

– Корова приревнует.

– Коровы тоже ревнуют? Тогда скажи, что у тебя новая любовница. Они тоже не моногамны, с чего бы тогда ревновать?

– Ревности обычно все равно. И вообще, стоит ли вести такие разговоры на похоронах?

Оглядевшись по сторонам, она взяла сигарету и закурила. Цветок магнолии начал покрываться черной смолой. Сигаретный дым плыл через стол ко мне. Она бросила взгляд на спящих в неудобных позах людей в углу и, понизив голос, сказала:

– Пусть я и в таком положении, но сейчас ты тоже этого хочешь. А еще… мне очень холодно. Хочу найти теплое местечко и побыть там хотя бы часок.

Под крупными каплями дождя чернел асфальт. В блестящей в свете фонаря дождевой воде я все видел усмехающийся взгляд друга. Понятия не имею, где морг, в котором находится тело. Я стоял под козырьком поминального зала и цедил растворимый кофе. Потоки воды уносили опавшие лепестки вишни прочь. В грузовике лежал зонтик, но я решил его не доставать. Не знаю, почему, но мне не хотелось лишний раз встречаться с коровой. Естественно, я не мог взять животное с собой. Та женщина поднялась ко мне по лестнице, держа в руках черную сумку.

– Иди сначала ты. Я догоню.

Я зашагал под дождем. Когда болеешь, везде мерещатся то больницы, то аптеки, когда голоден, повсюду видишь рестораны. Здесь то же самое – захваченный в плен вожделения, я не видел в темноте ничего, кроме неоновых вывесок второсортных гостиниц и мотелей. Впервые я осознал, что вокруг больницы заведений подобного рода не меньше, чем аптек и закусочных. Я оглянулся и увидел, что она идет за мной под зонтом. Силуэт ее напоминал мне магнолию.

В следующую секунду предрассветную тишину неожиданно нарушил протяжный звук. Я надеялся, что мне послышалось, но нет: это было мычание коровы. Грустное до боли в груди.

– Мне нужно ее успокоить. Иди, я догоню.

– Вы будто и правда в отношениях! Кажется, корова ревнует, что ты встретился с бывшей возлюбленной и направляешься с ней в отель. Пойдем вместе. Мне вдруг стало интересно на нее посмотреть.

Корова мычала без умолку, словно потеряла теленка. Грузовик качался от ее мычания. Уходя, я положил корове соломы и корма, однако она к ним даже не притронулась. Наверное, ей приснился кошмар и она проснулась… Да нет, разве коровы видят сны?! Не знаю. Наверное, ей стало неудобно стоять мордой к кабине… Я с трудом развернул корову, но она по-прежнему стонала. Казалось, она замолчит только после того, как перебудит всю больницу и поминальный зал. Может, заболела? Хотя с чего бы ей болеть? Перед сном она ничего, кроме соломы и корма, не ела. Я попеременно чесал ей то лоб, то живот, но все без толку. Хотелось позвонить отцу за советом, однако я находился не в том положении. Не может же корова вести себя так потому, что знает, что я пошел в мотель с той женщиной? Я взял тугие вожжи и вышел из грузовика. Оставался один только способ: хорошенько ее выпороть.

– Ты больно бьешь! Мне ее жалко!

– Радуйся, что я не привязал тебя на стоянке на всю ночь! Мокла бы сейчас под дождем!

Не знаю, подействовали розги или нет, но мычание несколько стихло. Я пожалел о том, что не продал корову в Хвенсоне – пусть и задешево! В эту ночь я и телом, и душой почувствовал, что путешествовать с коровой нелегко. Накрыв кузов тентом, я постарался прочитать взгляд моей спутницы. Она дрожала всем телом, уставившись на водительское сидение.

– Можешь включить обогрев?

– Здесь будет неудобно…

– Если уйдем, она опять начнет мычать.

Внутри грузовика стало тепло, и стекла запотели. Дерево отбрасывало тень на лобовое стекло. Мы торопливо залезли в салон и попытались заняться любовью, однако в тесноте сделать это оказалось трудно, несмотря на непреодолимое желание. Я всем телом прочувствовал, как подходит грузовику его название – «сельскохозяйственный». Сидя в обнимку, мы даже не могли вытянуть ноги. Я откинулся на спинку сиденья, а она залезла на меня сверху. Сидеть так было удобно, но мы совсем не могли двигаться. Тогда мы попробовали классическую позу: она легла на бок, а я накрыл ее своим телом, словно одеяло, но помехой стали рычаг передач и ручной тормоз, находящиеся справа от водителя. Их никак нельзя было выдернуть. Тщетно перебрав другие позы и только изрядно вспотев, мы сели на разные сиденья. Словно потеряв терпение, она рассмеялась:

– Уж лучше в багажнике! Проектировщик этой машины, наверное, был импотентом!

– Пойдем в мотель.

– Дай лучше сигарету.

Корова вздохнула, да так громко, что, казалось, закачался кузов. Моя спутница решила, что это вздох облегчения: мол, у любовницы ничего не получилось. Словно в знак согласия, корова снова глубоко вздохнула. Мое желание тоже поутихло. Грузовик, подобно буям на море, то поднимался, то опускался в такт вдохам коровы. Поправляя на себе одежду, та женщина пророческим тоном сказала:

– У меня такое ощущение, будто мы находимся внутри шагающей коровы…

6

Полная луна была больше обычного. Ее свет покрывалом ложился на распустившиеся цветы, которые росли по обе стороны тропинки, напоминая цветочный тоннель. По этой тропинке шагала нарядная корова. Люди восхищенно любовались цветами, и казалось, что от этого восхищения луна становится все больше. Я даже запереживал, что рано или поздно она лопнет, подобно воздушному шарику. Расположившись на подстилках под цветущими деревьями, люди принялись есть и пить. Были и те, кто уже напился и заснул. Обувь, которую они сняли, стояла рядом и, будто раскрыв рот, глядела в пустоту. Я подумал, что если бы существовали животные, у которых есть только рот, то они выглядели бы как эта обувь. Корова прошла цветочное поле и направилась к морю, на восток. Никто не смотрел на нас косо: ни на корову, ни на меня и мою спутницу.

– Кажется, они нас не видят.

– Или притворяются, что не видят. Как в сказке «Голый король».

– Не думаю, что все эти люди могли сговориться. Не останавливайся. Мы можем их видеть, а они нас – нет. Так необычно!

Обнаженные, мы ехали не на корове, а внутри нее. Наши тела переплетались во внутренностях животного. Помимо нас здесь было еще несколько мужчин и женщин, которые самозабвенно занимались любовью. Сладостные стоны сливались воедино и заполняли собой пространство. Однако самым странным было то, что происходило все в самой настоящей живой корове, хотя видно было только ее кожу. В конце концов я понял, что совокупляющиеся обнаженные пары – это внутренние органы коровы. Сняв с себя траурную одежду, моя спутница наклонилась так, что верхняя часть ее тела оказалась в области коровьей головы. Я взял ее сзади, – стоя где-то в районе шейных позвонков и коровьей грудины, – и крепко схватил за ягодицы, на одной из которых виднелись три родинки. Закрыв руками лицо и задыхаясь, она выпалила: