Как путешествовать с коровой - Тоен Ким

«Кажется, будто Земля постепенно пустеет, и я остаюсь одна. Умоляю, возьми меня с собой, Пол».

У коровы из носа пошла кровь. Кровь была и в слюнях, что без конца текли изо рта. Я будто прочувствовал смысл последнего сообщения, будто в одночасье осиротел и оказался один в этом мире. Я осмотрел глаза коровы, понюхал ее испражнения, но ничего не понял – ведь я не ветеринар, который может вылечить больное животное. Поэтому я прямо спросил корову: что у тебя болит? Но она ничего не отвечала. Только мычала, глядя на меня своими большими глазами.

«Душа болит. Невыносимо».

Та женщина упорно продолжала строчить смс. Я стер ее сообщения, отошел туда, где не слышно мычания коровы, и позвонил домой. Отец тут же взял трубку, словно ждал звонка. Я колебался, пока мы обменивались дежурными вопросами о том, как друг у друга дела. Я попросил маму к телефону, но ее не оказалось дома. Было еще рано, но папа уже напился.

– Ты случайно не знаешь, почему у коровы из носа и рта может идти кровь?

– Почему спрашиваешь?

– Да просто так. Любопытно. Я подумал, ты знаешь, раз так долго держал корову.

– Ты не продал ее, да? Где ты сейчас?

– Сказал же, что продал! Даже деньги перевел!

Отец не поверил. Получив по номеру 114 справку, я очень пожалел о том, что не поехал в ветеринарную клинику, но изменить уже ничего не мог. Кажется, та женщина отправила мне очередное сообщение. Сигнал смешался с пьяным голосом отца и больно кольнул ухо.

– Сейчас я пойду в банк и переведу тебе деньги, поэтому верни корову! Ты меня понял?

– Я же сказал, что продал ее! Лучше скажи, почему у коровы кровь идет!

– Почему-почему! Потому что она устала. В любом случае, если ты сейчас же не вернешься, я заявлю на тебя в полицию.

Утес казался мне высоким, цветы на нем – слишком ослепительными, отчего у меня закружилась голова. Я почувствовал себя вратарем, который планировал не пропустить за игру больше одного гола, но в первом же тайме проморгал сразу пять. Корова освистала меня, когда я, понурив плечи, вернулся после первого тайма в раздевалку. Этот утес был самым одиноким утесом на всем белом свете.

«Сукин сын! Вот и живи всю жизнь с коровой!»

Я, конечно, не могу всю жизнь прожить с коровой, но в любом случае нужно ее оживить. Но на утесе, где нет ни одного дома, я вряд ли смогу ее спасти. Я аккуратно вытер корове рот и погладил ее по голове.

– Потерпи немного. Спустимся вниз, а там будут дома.

За рулем был я, корова просто ехала себе в кузове, но почему-то устала именно она, да так, что кровь пошла из носа. Но ничего не поделаешь. Я очень медленно спускался по серпантину. Когда мы ехали по извилистой дороге, я старался вести машину еще плавнее, чтобы корову сильно не качало. Как ни крути, сейчас я должен поставить ее на ноги. Отец как пить дать пойдет в банк, переведет мне деньги и сразу же перезвонит. У меня и мысли не было возвращаться домой с коровой, но пока она со мной, она должна быть здоровой. Дураку понятно: путешествие доставляет удовольствие только тогда, когда ты здоров. Сообщения Мэри меня больше не преследовали.

– Ой, там храм!

Почти в конце дороги виднелся небольшой буддийский храм. За ним возвышалась отвесная скала, а напротив дороги раскинулось море. Немного поколебавшись, я направился в храм. Самое лучшее для уставшей коровы, как и для человека, – это отдых. Тем более что вокруг храма повсюду росла свежая трава, которая может стать отличной пищей. Стоило нам покинуть провинцию Канвондо, как мы тут же нашли зеленую траву! От этой мысли настроение у меня заметно улучшилось, хотя не мне ее есть. Название храма привело меня в замешательство. Вопреки традиции, написано оно было корейской азбукой.

– Уважаемый монах, можно взять у вас корыто?

– Зачем вам корыто?

– Хочу напоить корову.

– А где корова?

– За храмом.

– Вы сиромонах?

– Что? Что это значит?

– Ну, ведете монашеский образ жизни?

– А! Нет же. Я просто хочу напоить корову.

– Вон кухня, берите, что надо. А источник находится в той стороне.

– Спасибо! А… можно накормить корову травой, растущей рядом с парковкой?

– Пожалуйста.

Я долго мучился, пытаясь вытащить из кузова корову, которая явно не хотела вылезать. Мне кажется, у коров врожденная боязнь высоты. Возможно, из-за тучного тела. Когда я был маленьким мне много раз приходилось переходить речку вброд только потому, что корова отказывалась идти по деревянному мостику. Я поставил пандус и с силой потянул за носовое кольцо. Только тогда корова нехотя спустилась. К счастью, видно было, что кровь останавливается. Монах, который годился мне в отцы, скрестил руки на груди и с любопытством посмотрел на нас.

– Кажется, ваша корова больна.

– Думаю, она просто устала. Поэтому я и заехал сюда – передохнуть.

Похоже, корову мучила сильная жажда. Она жадно осушила три корыта и отрыгнула. Стало стыдно: я был настолько занят мыслями о побеге, что даже не подумал о том, что корову надо напоить! Я положил в резиновую посуду сухой корм и дал корове. Потом достал из ящика с инструментами серп. Трава была длиной в пядь, но уже могла послужить корове свежим кормом – до того она питалась лишь сухой пищей. Монах ходил за мной по пятам, словно нашел развлечение.

– Куда вы с коровой ехали?

– Просто на юг. Определенного пункта назначения у меня нет.

– А где проживаете?

– У подножья гор Одесан.

– Это же святыня Бодхисаттвы Манджушри! А вы были в буддийском храме Вольчжонса?

– В детстве часто бывал, но сейчас…

Из-за запаха травы, который я давно уже почувствовал, у меня разыгрался аппетит. Кажется, у коровы тоже: она выжидающе вытянула шею в мою сторону. Я даже немного рассердился из-за случившихся в ней перемен. А ведь на утесе она мычала и истекала кровью! Я даже подумал, что она только притворялась больной… Когда я принес охапку травы, корова принялась сосредоточенно поглощать зелень, совсем не обращая внимания на сухой корм. В любом случае, слава богу. Теперь я наконец-то смогу спокойно осмотреть маленький храм – в компании монаха, который следует за мной по пятам. Даже захотелось ответить на сообщение Мэри.

– Скажите, ваш храм и правда так называется?

– Да.

– То есть, «Бог мой храм» – это название храма?

Монах кивнул, и глаза у него заблестели, как у шаловливого мальчишки. «Бог мой храм». Несколько раз произнеся название про себя, я не смог удержаться и расхохотался так сильно, что, казалось, кусочки этих слов вылетят сейчас у меня изо рта. Мы с коровой словно попали в мир абсурда, похожий на глубокий и нежный вздох. Наверное, какой-то путник пришел сюда после долгого скитания по свету, весь покрытый остывшим потом, и, глядя на бесконечное море, подумал: «Бог мой!». Сожаление до такой степени охватило его тело и душу, что он построил на этом месте храм и назвал его именно так. Я мельком взглянул на монаха, и тот спросил:

– А ты обедал?

– Еще нет. Поем, когда корова доест траву, и ее состояние улучшится.

– Я не могу отпустить тебя без обеда, ведь ты первый, кто приехал в наш храм с коровой. Должен был остаться рис… Пойдем.

– Я заехал случайно. И так уже причинил столько хлопот…

– Ничего страшного. Корова – священное в буддизме животное.

– Пусть она и корова, да только отличается от ваших.

– Ничуть, – сказал монах, с серьезным видом посмотрев на меня.

Я почувствовал легкую гордость за свою корову, однако мне не понравилось, что монах, заговорив о буддийских традициях, перешел со мной на «ты». Почти все монахи, с которыми мне доводилось общаться, переходили на «ты» всякий раз, когда разговор заходил о буддизме. Я всегда думал, что буддийские монахи гордятся собой. Стоило мне выйти из храма, как все их слова тут же вылетали у меня из головы. Однако этот монах позволил мне накормить и напоить корову, предложил еды и мне, пусть даже остывший рис, и за это добро я должен быть благодарен.