Мэри Чэмберлен - Английская портниха
— Мне нравится ваше чувство юмора, — откликнулся Станислас.
Дождь и в самом деле перестал, когда они вышли из «Рица»; на улице уже стемнело.
— Я обязан проводить вас до дома, — заявил он.
— В этом нет нужды, уверяю вас.
— Это меньшее, что может сделать для дамы джентльмен.
— В другой раз, — ответила Ада и в ту же секунду сообразила, что своим ответом поощрила молодого человека. — Я не то хотела сказать. Видите ли, я сейчас не прямо домой. Мне нужно кое-куда заехать. — Она надеялась, что он не проследит за ней.
— В другой так в другой, — согласился он. — Вы любите коктейли, Ада Воан? «Кафе Рояль» как раз за углом, и это мое любимое место.
Коктейли. С ума сойти. Твердая почва уходила у Ады из-под ног, ее с головой накрывало волною. Что ж, тогда она научится плавать, она ведь смышленая.
— Спасибо, — сказала она. — И благодарю за чай.
— Я знаю, где вы работаете, — напомнил он. — Я вас там подкараулю.
Он щелкнул каблуками, приподнял шляпу и зашагал вниз по Пикадилли. Она смотрела ему вслед. Родителям она скажет, что задержалась на работе.
Мартини, «Розовая леди», мятный джулеп. Постепенно Ада освоилась в «Кафе Рояль», и в «Савое», и в «Смитсе», и в «Рице». На рынке она купила искусственного шелка с изрядной скидкой и после работы сшила себе несколько платьев. Косой крой — и дешевая синтетическая ткань из невзрачной куколки обращается в порхающую бабочку, и Ада облачается в вечернее элегантное платье. Длинные перчатки, коктейльная шляпка. В самые модные заведения Ада входила без робости и стеснения.
— Ох и вскружил он тебе голову, — роняла миссис Б. каждую пятницу, когда Ада после работы отправлялась на свидание со Станисласом. Из опасения за свою репутацию миссис Б. не любила, когда в мастерскую заглядывали мужчины, но Станислас хорошо одевался и вел себя как человек светский, пусть это была и иностранная светскость. — Поберегись.
Ада скручивала колечки из серебристой бумаги, надевала на палец левой руки и красовалась перед зеркалом, когда ее никто не видел. Она воображала себя женой Станисласа, Адой фон Либен. Граф и графиня фон Либен.
— Надеюсь, у него честные намерения, — добавляла миссис Б. — Потому что лично я не припомню случая, чтобы джентльмен влюблялся по уши, да еще так стремительно.
Ада лишь смеялась в ответ.
— Да кто он такой? — кипятилась мать. — Будь он порядочным молодым человеком, он бы уже познакомился с твоим отцом и со мной.
— Мама, я опаздываю, — простонала Ада.
Мать стояла посреди коридора, загораживая входную дверь. Старые отцовские носки спускались ей на щиколотки, линялый передник был весь в пятнах.
— Мало того, что ты по пятницам являешься домой в непотребном виде, так ты еще повадилась шляться посреди недели. Что дальше?
— Почему я не могу провести вечер как мне хочется?
— О тебе станут судачить, — ответила мать. — Вот почему. И пусть он поостережется распускать руки. Никому не нужен второсортный товар, — с презрительной миной подытожила она и важно кивнула, словно ей было ведомо все про то, как устроен мир, где грех прячется за каждым углом.
Ничего-то ты не знаешь, подумала Ада, вслух произнеся:
— Ради бога. Он не из таких.
— Тогда почему ты не приведешь его домой? Позволь нам с отцом судить, из каких он.
Никогда его нога не ступит в этот домишко, зажатый с обеих сторон соседскими домами, заходящийся в дрожи, когда мимо идет поезд, с двумя комнатенками внизу, двумя наверху, с прачечной, пристроенной на задах, и уборной во дворике. Как признаться Станисласу, что ей приходится спать в одной постели с сестрами, а рядом, отгороженные занавеской, спят ее братья, постелив матрасы прямо на полу? Он растеряется, увидев столько малышни, путающейся под ногами. Мать старалась держать дом в чистоте, но сажа сгустками цеплялась за тюль, оседала на мебели, а иногда в летнюю пору они только и делали, что морили клопов, и проводили больше времени на улице, чем дома.
Ада не в силах была представить его здесь, нет, ни за что.
— Мне давно пора. Миссис Б. скостит мне жалованье.
— Если бы ты вчера вовремя вернулась домой, как подобает приличной девушке, — фыркнула мать, — то не была бы сейчас в таком состоянии.
Протиснувшись мимо матери, Ада выскочила на улицу.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! — заорала мать так, чтобы все соседи услышали.
К остановке она бежала со всех ног, 12-й автобус едва не ушел у нее из-под носа. Позавтракать она не успела, голова раскалывалась. Миссис Б., возможно, забеспокоится: прежде Ада никогда не опаздывала на работу, никогда не брала больничный. Она неслась по Пикадилли. Июнь, но солнце жарило уже с утра. Значит, днем будет пекло. Миссис Б. должна купить вентилятор, в мастерской прохлада необходима, иначе булавки липнут к пальцам.
— Скажи ей, Ада, — попросила ее одна из девочек, противная дуреха по имени Авриль, совсем неотесанная. — Мы тут потеем прямо как свиньи.
— Свиньи потеют, — ответила Ада. — Джентльмены покрываются испариной. Леди пылают.
— А то. — Гримасничая, Авриль понюхала свой палец.
Пусть себе ехидничает, Аде наплевать. Скорее всего, девчонка ей завидует. Никогда не доверяйся женщинам, внушала ей мать. Что ж, хоть в чем-то мать оказалась права. Никого из знакомых женщин Ада не могла бы назвать своей лучшей подругой.
Часы на универмаге «Фортнэм» пробили четверть, Ада снова бросилась бежать, и тут наперерез ей шагнул человек.
— Думал, ты уже не придешь. — Станислас стоял перед ней на тротуаре, широко раскинув руки, будто ангел крылья. — Еще немного — и я бы отправился восвояси.
Ада вскрикнула от удивления и почти щенячьего восторга. Он явился, чтобы увидеться с ней до работы. Она чувствовала, что краснеет, жар щипал ей щеки. Она помахала ладонью, остужая лицо:
— Опаздываю в мастерскую. Разговаривать совсем некогда.
— Я тут подумал, почему бы тебе не взять выходной, — сказал он. — Прикинуться больной, например.
— Я потеряю работу, если миссис Б. узнает.
— Другую найдешь, — пожал он плечами. Станисласу никогда не приходилось работать, и он не понимал, как тяжело ей далось место у миссис Б. Ада Воан из Ламбета работает у модистки в Мэйфейре. — И потом, твоя миссис Б. ничего не узнает.
Он придвинулся к ней, взял ее подбородок в ладонь и провел губами по ее губам, как перышком пощекотал. Она потянулась к нему, не в силах с собой совладать, словно он — магнит, а она — горка металлических опилок.
— Чудесный денек, Ада. Слишком хороший, чтобы корпеть в четырех стенах. Жизнь проходит мимо тебя, так не годится. — От него пахло одеколоном, терпкий лимонный аромат. — Ты уже опоздала. Так зачем вообще приходить?
