Юрий Гиренко - Последнее чудо
Оринтия: Ну, я…
Охотник: Оранта! Кто у нас пресс-секретарь?
Оранта: Ну, я…
Охотник: Ну, вот и… вот. Вот и занимайтесь делом! А то… Понимаешь… (смущается, шумно поднимает кресло и усаживается обратно; дамы обмениваются гневными взглядами, кривыми улыбками и негромкими репликами).
Оранта: Сука…
Оринтия: Стерва…
Синхронно разворачиваются и занимают места по сторонам от кресла Охотника, открывают свои папки.
Охотник: Так, а чего заявились? Делать нечего?
Оринтия: Нет, как раз по делу. Первое. Наших дружинников опять побили.
Охотник: Что значит «опять»? Вчера же наши побили «эмильевичей»!
Оринтия: А позавчера «эмильевичи» — наших. Сегодня же побили и тех, и других.
Охотник: Кто???
Оринтия: Полиция. Всех задержали и увели в участок.
Охотник: Мои дружинники в участке?
Оринтия: Уже нет. Внесли залог, выпустили. Теперь вопрос, что с ними делать?
Охотник: Всех побитых — на болота. Всех! Пускай капканы на лягушек ставят и рыбу ловят. Охотнички!..
Оринтия (делает пометку в папке): Сделаем. Теперь, по графику кампании…
Охотник: Стоп. Ты начальник штаба? (Оринтия кивает). Вот и решай по своим графикам.
Оринтия: Но надо утвердить…
Охотник: Утвердил. Все сразу (Оринтия пожимает плечами и делает еще одну пометку). Разобрались. (Аманде). У тебя что?
Оранта (вынимает из папки лист бумаги, подает его Охотнику): Текст выступления на вечернем митинге.
Охотник (берет бумагу, читает): Так… угу… «покарать»…. «наказать»… «уничтожить»… Слушайте, а чего так кровожадно? Нельзя ли…
Оринтия и Оранта (синхронно): НЕЛЬЗЯ!
Оринтия: Это имидж!
Оранта: Это месседж!
Оринтия и Оранта: Это бренд!
Охотник: Ну ладно, ладно… Уже и спросить нельзя! Раз имидж, месседж и бренд, тогда конечно. Что там дальше (читает). Так… «Рогатина народного гнева» — неплохо, да… «Кто не скачет, тот медведь»… Непонятно, но красиво. В общем, хорошо… Стоп! А это что такое? «Расстрелять, как бешеных собак»? Собак расстреливать? Вы что себе позволяете? Собака — друг человека! Лучший друг охотника! Да как вы!..
Оранта (хладнокровно): Это ошибка. Должно быть «расстрелять, как бешеных волков».
Охотник: Волков? А… ну ладно, если волков — то нормально. Хорошо. Даже отлично. Мне это надо прочитать?
Оранта: Не прочитать, а выучить… Шеф.
Оринтия: Народный вождь не может читать речь по бумажке. Так что, учи… (иронически) ШЕФ.
Охотник (переводит взгляд с одной дамы на другую, обе принимают преувеличенно официальный вид, глядя в стороны): Ну ладно… Буду учить (утыкается взглядом в бумагу, пыхтит, вздыхает).
Волшебник (Эмилю): Какой-то он совсем не Че Гевара…
Эмиль (Волшебнику): Кто?
Волшебник (Эмилю): В сущности, никто.
Охотник (откладывая бумагу и вскидываясь): Ну и чего стоять над душой? Вам заняться нечем? Идите, работайте!
Оринтия и Оранта переглядываются, синхронно разворачиваются и уходят в разные кулисы; на самом краю так же синхронно оглядываются, чтобы убедиться — «подруга» тоже ушла; перед тем, как покинуть сцену, обмениваются почти неслышными репликами.
Оринтия: Сука и стерва!
Оранта: Стерва и сука!
Уходят. Охотник несколько секунд читает текст, шевеля губами. Затем отбрасывает его в сторону.
Охотник: Девчонки! (прибегает его «свита», девушки окружают Охотника — стоя, сидя, лежа). Рассказывать дальше?
Девушки: Да! Конечно! Что потом было? Как вы спаслись?
Охотник: Ну, так вот. Выхватываю кинжал — и по шее его! Чик — и бежать! А он за мной. Шаг сделал — и голова отвалилась! А без головы-то не побегаешь! Вот так и справился! (девушки восторженно гомонят). Но это что! Вот еще случай был!
Волшебник: Ну, хватит (подходит к Охотнику). Вот что, барышни, пойдите, погуляйте (говорит, не повышая голоса, но повелительно — девушки мгновенно разбегаются).
Охотник: Это что за… (узнает Волшебника, вскакивает с видом провинившегося школьника, отступает на пару шагов). Ой… Это вы? А мы тут… А я тут… Вы располагайтесь, пожалуйста! (указывает Волшебнику на свое кресло — тот удобно усаживается и пристально смотрит Охотнику в глаза; Охотник замирает, потупившись).
Волшебник: Ну и кой черт понес тебя на эту галеру?
Охотник: К-куда?
Волшебник: Сюда! Что вдруг — в революционеры подался?
Охотник: Нуу… Ну, в общем… Ну так получилось… Ну скучно же!
Волшебник: Повеселиться захотелось? Без революции кадрить девок никак нельзя было?
Охотник: Да и так нельзя! С этими… змеями — попробуй хоть глаз положить на какую, так со свету сживут! Так что, только вприглядку…
Волшебник: Даже так… Так тем более: зачем? Вот что плохого тебе Медведь сделал?
Охотник: Медведь? Медведь, как Медведь… Ничего… Но сколько можно! (распаляясь). Я — охотник или кто? Мне охотиться надо! А меня сначала учитель не пускал — мол, нельзя рисковать репутацией! Вдруг промахнешься, а что обо мне скажут? Учитель помер, так тут Медведь… Зверолюб, блин! Там не стреляй, тех не моги… Прогнали Медведя, так новая напасть: охотиться можно, но только по лицензии. А лицензия стоит, как весь этот клуб! Ну, сколько можно? Не хочу. Надоело!
Волшебник: То есть, чтобы охотиться на зверей, ты стреляешь в людей?
Охотник: Я? Никогда! Оно, конечно, у дружинников бывают эти… как их… а! Эксцессы. Но это только случайно. А так, они у меня парни добрые. Почти… И все за охоту и свободу!
Волшебник: Ты своих гопников в узде не можешь держать — и хочешь править всей страной?
Охотник: А чего? У меня Оринтия есть. И Оранта. Они, конечно, змеи, но толковые! Все знают про имидж, про месседж, про бренд… Здорово управляются! Мне только и дела, что их придерживать иногда. Зато народ меня любит!
Волшебник: Прямо таки любит?
Охотник: А то! Вы бы видели, как они на митингах орут: «Давай, Охотник!», «За нашу и вашу охоту!», «Охотник — наш вождь!», «Охотник — голова!»
Волшебник: Нравится?
Охотник: А то! Они такие — ура! А я такой — весь ого-го! Так заводит, такой кайф! Почти, как на охоте! А то и лучше!..
Волшебник: Детский сад, штаны на лямках…
Охотник (смутившись): Ну чего вы так… Я же как лучше хочу… И ничего такого страшного мы не делаем. Покричат, пошумят… В крайнем случае, пару-тройку голов проломят. Что ж вы думаете, мы, правда, собираемся всех подряд сажать и вешать?
Волшебник: Может, и не собираетесь. Но будете… И что мне с тобой делать?
Охотник: А зачем со мной что-то делать? Я чего? Я ничего! И вообще… (совсем смутившись). Можно я пойду? У меня тут дела… Мне тут… (замечает валяющуюся под ногами бумагу, поднимает ее). Вот! Мне речь надо учить! Можно?..
Волшебник (безнадежно махнув рукой): Иди уже… вождь.
Охотник: Спасибо! (убегает).
К Волшебнику подходит Эмиль
Эмиль: А ведь какой хороший был мальчик…
Волшебник: Так он и сейчас… мальчик. Даже хороший был бы — кабы ему не было 40 лет, да не играл он в такие опасные игрушки.
Эмиль: И что с этим делать?
Волшебник: С этим — уже ничего. Пойдем, навестим кукловода.
Эмиль: Админист… Председателя? Зачем?
Волшебник: Чтобы картина была полная. Поехали!
Занавес.
IV
Хорошо, когда денежек — всласть!
Быть богатеньким — сытно и славно!
Отчего не украсть, если в масть?
Чтоб купить всех и стать самым главным…
Ничего нет дороже, чем власть!
Вкусно, сладко, приятно, забавно!
А людишки бегают — скок-скок-скок-скок!
Стоит только пальцами — щелк-щелк-щелк-щелк!
Стоит их, убогоньких — цук-цук-цук-цук,
Сразу пресмыкаются — чмок-чмок-чмок-чмок!
Но, конечно, лишь круглый дурак
Хочет выглядеть злобным тираном.
Надо хитро все вывернуть так,
Чтоб на бойню хотелось баранам!
Развести неразумный быдляк,
Чтобы правду считали обманом!
А избиратель клювиком — щелк-щелк-щелк-щелк!
А за ним технологи — шмыг-шмыг-шмыг-шмыг!
Ща его, болезного, шмяк-шмяк-шмяк-шмяк!
Ам-ням-ням-ням, да и прыг-прыг-прыг-прыг!
Кабинет Администратора (ныне — Министра-Председателя). В центре — фундаментальный начальственный стол с фундаментальным начальственным креслом. Над креслом висит огромный портрет хозяина кабинета, на котором Администратор весь в белом, в наполеоновской позе, смотрит в дальнюю даль. В кресле — сам Администратор, одетый ненамного скромнее. Справа, почти на авансцене — зона отдыха: полукруглый диван и низкий столик. Администратор читает какую-то бумагу, время от времени что-то подсчитывая на пальцах.
