Надя Лоули - Брачный транзит Москва-Париж-Лондон
Через день Мишель принес Альке деньги. Триста рублей. Она держала в руках больше, чем свою двухмесячную зарплату. Боже, как все просто оказалось! Сколько проблем можно, оказывается, решить одним махом.
Обрадованная, она поехала в общежитие, к Стефану. Он вернул Альке все «заработанные» ею деньги, похвалил, назвал «своей маленькой умной девочкой» — с его акцентом это вышло особенно нежно — и кружил ее по комнате до тех пор, пока они вместе не упали на кровать. Стягивая с Альки одежду, он шептал, что если она ему поможет, то они очень скоро разбогатеют и тогда поедут вместе на его родину, где он познакомит ее со своей мамой, со своими братьями, со своими сестрами…
«Господи, сколько же их там? И вообще, какая мама? Это же все совершенно нереально! Да что со мной происходит?» — еще успела подумать Алька, пока вообще не потеряла способность думать, целиком растворяясь в своей любви.
С того дня жизнь Альки шла как в горячке. Многочисленные друзья Стефана, боявшиеся открыто торговать в общежитиях, начали приносить вещи. Горы вещей. Хранить все в комнате Стефана было невозможно. Часть пришлось отнести домой.
Екатерина Великая, все поняв, презрительно поморщилась и на какое-то время прекратила с Алькой разговаривать.
Очередной раз встретившись с Мишелем в Катькином садике, Алька стала умолять, чтобы он напрямую вывел ее на нужных людей. Тот наотрез отказался. Тогда прямо на скамеечке Алька заплакала. Сначала Мишель даже не понял, что она плачет. Просто слезы тихо и безостановочно катились по ее щекам.
Мишель внимательно посмотрел на Альку. Выражение упрямой, бесповоротной решимости на ее лице пугало.
— Ладно. Твоя воля. Но если будут проблемы, сразу звони.
Теперь Алька фактически работала передаточным звеном между Стефаном, его друзьями и известными питерскими фарцовщиками.
Денег стало много, и необходимость в ежедневном хождении на работу с ее рутиной и идеологическими заморочками отпала как бы сама собой. Но совсем не работать было нельзя. Это грозило статьей «за тунеядство» со сроком до двух лет лишения свободы.
Как-то, сев напротив Екатерины Великой, Алька сообщила, что хочет устроиться в котельную. Очень удобно. Сутки через трое. А что? Многие из ее богемных приятелей литераторов именно так и сделали.
Услыхав такие речи, Екатерина Великая стукнула по столу кулаком и сказала, что только через ее труп. Пришлось подчиниться.
На работе Володька Архангельский, нагло сев боком на ее письменный стол, однажды поинтересовался, на какие это шиши она купила себе столько фирменных шмоток и почему совершенно устранилась от общественной жизни.
Алька подняла на него прозрачные невинные глаза, улыбнулась и молча показала фигу.
После сессии Стефан засобирался домой, на каникулы. Они бегали вместе по магазинам, покупали подарки его многочисленной родне и еще товар на продажу.
— На продажу? — удивилась Алька. — Да кому это там нужно?
Стефан со снисходительной улыбкой объяснил, что на его родине очень ценятся икра, водка, янтарь, золото — те вещи, которые здесь можно купить за бесценок.
— Вы, русские, смешные люди: покупаете джинсы за сумасшедшие деньги, а золото продаете за копейки!
За русских Алька в душе обиделась, но урок запомнила.
Вскоре Стефан, нагруженный подарками и вещами для продажи, улетел в свою далекую сказочную страну. И Алька погрузилась в мрачное, изнуряющее ожидание.
А через несколько дней позвонил молодой человек и, представившись земляком и другом Стефана, попросил о встрече.
Собственно, друзей оказалось двое. Аспиранты с кафедры русской филологии университета. Встречу назначили в «Петухах».
За чашкой кофе они сообщили Альке, что, уезжая, Стефан посоветовал им обратиться к ней с выгодным деловым предложением. У Светлоша, так звали одного из молодых людей, была возможность переправить из Белграда в Ленинград большую партию спортивных костюмов и кроссовок фирмы «Адидас».
Одеться во что-нибудь «адидасовское» было тогдашней мечтой многих советских парней и девушек. Даже поговорка ходила: «Тот, кто носит „Адидас“, тот и Родину продаст».
Друзья сказали, что на продаже этих вещей и Алька, и они неплохо заработают. Дело за малым. Надо найти пять тысяч рублей для закупки товара.
Конечно, для Альки это была астрономическая сумма. Но ей так хотелось помочь землякам Стефана! Да и сам он, конечно, обрадуется, что ей удалось заработать.
И еще у нее была тайна. Как только в руки к ней потекли деньги, она стала откладывать на кооперативную квартиру. Пусть на самую малюсенькую, но квартиру, которая сможет стать их со Стефаном домом. Две тысячи рублей она уже отложила на это дело. Хорошо. Предположим, две тысячи у нее есть. Осталось найти три. А ее «навар» составит, как сказал Светлош, восемь. Но где взять эти три тысячи? Она попросила новых знакомых позвонить через пару дней, а сама бросилась к Мишелю.
Они встретились в субботу на Невском, во время ежедневного обхода Мишелем букинистических лавок. Видно было, что к общению он не расположен. За три недели, что они не виделись, он еще больше похудел, потемнел лицом и держался довольно-таки отчужденно. Однако Мишель был единственным человеком, который мог сейчас реально помочь ей.
Алька улыбалась, заглядывала ему в глаза, брала под руку — в общем, кокетничала, как могла. Наконец ей удалось немного растормошить Мишеля. Сказав, что ужасно замерзла и проголодалась, она затащила его в ресторан «Кавказский».
— Сегодня я тебя гуляю, Мишечка!
В это ранее время посетителей почти не было. Заманчиво пахло восточными пряностями. Скатерти были в меру чистыми. За окнами, как в немом кино, двигалась толпа.
Алька заказала двести граммов водки, бутылку «Хванчкары», лобио, шашлык.
Он посмотрел на нее с удивлением:
— Не многовато ли будет, Алечка? Зачем это тебе нужно?
Непонятно было, что он имеет в виду — заказанную выпивку или то, как беззастенчиво эксплуатировала Алька все последнее время его чувства к ней.
— Да нет, Мишечка, в самый раз.
Она понимала, что без Мишеля ей не обойтись, и, кажется, собиралась ради достижения поставленной цели зайти как угодно далеко. Она сама себе была отвратительна в эти минуты, но что-то, что было сильнее ее, заставляло Альку говорить и действовать.
Положив руку на руку, точно примерная ученица, она сидела против Мишеля, бледная, прелестная, с мрачным огнем решимости во взгляде.
Официант принес заказ и разлил по рюмкам водку. Они чокнулись, не глядя друг другу в глаза, и Алька выпила, забыв закусить.
— Знаешь, Миша, там у меня, кажется, — всё. Мы не встречаемся, — Алька подумала, что не слишком-то она и врет: учитывая, что Стефан в отъезде, они действительно не встречаются. — Я поняла, что мне нужен рядом настоящий друг.
Вторая рюмка водки теплом разлилась по животу и быстро достигла головы. С утра Алька ничего не ела.
Мишель молча и вдумчиво жевал шашлык. Похоже, он решил дать Альке полностью выговориться.
— Мне тут предложили одно клевое дело. Миш, заработаем, снимем квартиру поближе к центру, уедешь из своей халупы. Сколько можно с родителями жить-то…
Мишель перестал жевать.
— Так вот зачем ты все это затеяла, Алечка. Молодец, нечего сказать. И сколько же тебе надо?
Он почти со злостью посмотрел на разрумянившуюся от водки Альку.
Та поведала ему об авантюре с «адидасовскими» шмотками.
— Ну, знаешь ли, таких денег и у меня нет.
— Мишечка, помоги, очень прошу.
В голосе ее звучала мольба.
— Завтра принесу полторы тысячи, больше не смогу. — Отодвинув тарелку с недоеденным шашлыком, он встал. — Извини, у меня дела.
И ушел, оставив Альку одну.
Весь остаток дня и часть следующего она металась по городу, «стреляя» у друзей и знакомых в долг. Кто-то дал двести рублей, кто-то триста — в общем, нужная сумма была собрана. Всем она обещала отдать долг через две недели. Мишель на углу Невского и Садовой молча сунул ей в руку пакет с деньгами, молча же повернулся и зашагал в сторону Катькиного садика.
В понедельник Алька отдала всю сумму «югославским товарищам».
Через неделю вернулся Стефан. Алька была на седьмом небе от радости. Она рассматривала подарки: несколько блузок, бижутерию и, главное, большую морскую раковину. Это была единственная вещь, о которой она просила Стефана.
Алька осторожно взяла это отливающее изнутри нежным розовым перламутром сокровище и приложила к уху. Слушая шум Адриатического моря, шум прибрежных сосен, движимого теплым адриатическим ветром песка, непостижимый шум свободы, она счастливо смеялась.
А кроме этого Стефан привез два чемодана вещей для реализации.
