Барбара Константин - А вот и Полетта
Все утро Людо и Малыш Лю сидели в квартире на втором этаже. Играли, потом делали домашние задания, как им велела Мирей. К полудню они проголодались. Помчались наперегонки вниз по лестнице, поспорив, кто первый добежит до кухни. Выиграл Людо. Понятно, он же старше. Но, заметив отца у кухонных плит, с пылающими щеками и покрытой каплями пота шеей, он сдержал победный вопль. Как и Малыш Лю позади свои возмущенные протесты. Слишком поздно. Их выдал грохот шагов. Ролан с выпученными глазами обернулся с криком: Вон отсюда! Нашли время мне мешать! В панике они развернулись и кинулись обратно через большой зал. Мирей удалось остановить их. Она сразу заметила, что Малыш Лю еле сдерживает слезы, но времени мало, она прикинулась, что ничего не видит, и протянула им бутерброды, проговаривая весь список наставлений. Во-первых, ступайте есть на улицу, чтобы нигде не наставить пятен, не рассыпать крошек и ничего не испачкать, давайте аккуратней, ладно? Да, папа немного нервный, но вы должны понимать, что, когда банкет, он всегда такой. Столько хлопот и такая ответственность. Поэтому сегодня, дети, ведите себя хорошо и разберитесь сами, как большие. Погода хорошая, ну, дождь перестал – уже хорошо, так что можете играть на улице весь день. Понятно? Оба кивнули и ответили: Да, мам. Она сунула им куртки и открыла дверь, чтобы они убрались, и как можно быстрее, пожалуйста.
Они съели бутерброды, усевшись на ступеньках крыльца. Не говоря ни слова. Потом поразмыслили над дальнейшими планами: классики, покидать мячик, салки, раз-два-три-замри? Ничто особо не привлекало. Тогда пошли в гараж за велосипедами. Но кататься им разрешалось только на заднем дворе ресторана, а это тоже не очень-то интересно. Родители всегда говорили, что на улицу вылезать нельзя, потому что они еще слишком маленькие, а там машины и это опасно. Что до Малыша Лю, Людо был согласен. Тот действительно совсем кроха, только поступил в подготовительный и кататься умеет только на трехколесном! Но он-то сам уже второклассник и с отпадным велосипедом-вездеходом – какой же он маленький, даже смешно!
И все же они четверть часа покатались по кругу, а потом бросили. И по-настоящему заскучали.
Но ненадолго. Потому что у Людо появилась идея. Он нашел в гараже веревку, привязал ее одним концом к багажнику своего велосипеда, а другим – к рулю трехколесника Малыша Лю. Наклонившись всем телом вперед, надавил ногой на педаль и, выждав момент, тронулся с места.
Полчаса спустя они проехали всего два километра.
И уже устали. Вначале все шло нормально. Малыш Лю немного помогал Людо, нажимая на свои педали. Но с какого-то момента он бросил это занятие и просто позволял себя катить. Голова у него все время была повернута назад: он следил за дорогой. Его делом было предупредить, если он услышит, как их со спины догоняет машина. И он отнесся к заданию со всей серьезностью. Людо, со своей стороны, тоже следил, естественно, за встречными машинами. Если одна из них приближалась, они быстренько сворачивали на обочину, заталкивали велосипед и трехколесник в густую траву, а сами прятались в кювете, ожидая, пока автомобиль проедет. Они так делали из опасения, что кто-нибудь их узнает и завернет предупредить родителей. Но все эти остановки отнимали массу времени. К тому же сегодня суббота, рыночный день, так что движение довольно оживленное. За поворотом Малыш Лю не видит дороги, но слышит, как что-то движется. Он кричит Людо: Машина! Они прячут велосипеды в траву, присаживаются в кювете и вытягивают шеи, чтобы посмотреть, как проедет очередной автомобиль. Но на этот раз катится вовсе не машина. Это дама, которая продает на рынке овощи и мед. Они не знают здесь никого другого, кто разъезжал бы на повозке, в которую впряжен осел.
Она остановилась рядом с ними. Берта, ее собака, сбежала в кювет и обнюхала их.
– Вы, детки, улиток собираете?
– Нет-нет. Мы отдыхаем, вот и все.
– А, ну хорошо. А куда потом направитесь?
– К дедушке Фердинанду.
– Вот он удивится, когда вас увидит, верно? Знаете, дотуда еще два километра.
– Не важно.
– А как вам понравится проехаться на повозке?
Им еще как понравится. Она подходит к ослу.
– Дорогой мой Корнелиус. Не согласишься ли ты сопроводить этих молодых людей к их дедушке?
Малыш Лю и Людо смущенно смеются. Марселина шепчет им: Никогда не знаешь, согласится он или нет. Потом роется в кармане и сует каждому по куску морковки. Они вытягивают ладони. Ослик очень аккуратно берет их, хрупает и качает головой.
– О! Я так рада, что ты согласен. Спасибо, дорогой Корнелиус.
Одураченные дети переглядываются. Они и не знали, что ослики так хорошо понимают все слова.
7
Два Лю на ферме
Фердинанд звонит:
– Алло, Мирей? Так-так… ты уверена, что сегодня ничего не теряла? Нет, это не загадка. Ладно, объясню. Людовик и Люсьен только что прибыли на ферму вместе со своими велосипедами, с ними все в порядке, я собираюсь приготовить им что-нибудь вкусненькое, может блины…
Он отводит трубку от уха, пережидая вопли.
Потом…
На велосипедах, да-да…
Соседка, мадам Марселина, обнаружила их на дороге, возвращаясь с рынка…
Немного устали, и все…
Разумеется, я им всыпал! И они обещали, что больше никогда не будут. Я могу привезти их после того, как покормлю, но…
Банкет ведь поздно закончится, так?
В час ночи…
В два? Бедные мои дети, как вы только живы будете.
Я бы на твоем месте…
Но это же нормально, что ты всполошилась, Мирей. Я понимаю.
Ты права, я тоже думаю, что так лучше.
Хорошо, Мирей.
Не беспокойся, мы разберемся.
Тогда до завтра.
Да, после обеда.
Доброго вечера.
Он повесил трубку, и оба Лю повисли у него на шее, а потом запрыгали повсюду, как два козленка. Маленький Шамало совсем перепугался. И убежал прятаться под кровать. Им долго пришлось его оттуда извлекать.
И все, что оставалось от жареной курицы, тоже.
Фердинанду пришлось внести изменения в обеденное меню.
Все единодушно проголосовали за спагетти.
8
Два Лю смеются под одеялом
Фердинанд устроил мальчиков на кровати в спальне рядом с собственной. Раньше это была спальня Генриетты. Но с тех пор он там все поменял: постельные принадлежности, обои и даже интерьер. Раз уж Ролан обожал коллекцию фарфоровых безделушек его матери, Фердинанд ему ее подарил. А на ее месте развесил и разложил поделки Людовика и Люсьена начиная с детского сада. Рисунки, картинки, бусы из раскрашенных макарон, фигурки из соленого теста, рулоны туалетной бумаги с изображениями Деда Мороза и так далее.
Получилось куда красивее.
Он оставил дверь в соседнюю спальню открытой на случай, если дети ночью проснутся.
Людо, уставший после велосипедной прогулки, уснул первым. Малыш Лю лежал рядом с открытыми глазами. Он прижимал к себе малыша Шамало. В конце концов он ткнул локтем брата и, думая, что шепчет, заговорил в полный голос:
– Ты спишь?
– Ммм.
– Знаешь, Людо, я так думаю, что точно не люблю папу, совсем. А ты?
– Ну да, я тоже.
– А.
После паузы Людо добавляет:
– Он отстой.
– Это же грубое слово, да?
– Ага.
– А.
Малыш Лю в восторге.
– А что оно значит?
– Что он никуда не годится.
– Тогда точно, так и есть: папа полный отстой!
Они забираются под одеяло, чтобы прыснуть со смеху. А малыш Шамало пользуется этим, чтобы сбежать.
Из своей спальни Фердинанд все слышал. И не посмел вмешаться.
С одной стороны, он думает, что должен бы. А с другой…
Он же мог и не слышать, так что он улыбается. Говорит себе, что теперешние дети очень дерзкие. Но он уже не помнит, что сам думал в их возрасте. Если бы вспомнил, было бы интересно сравнить. Он пытается. Ничего не всплывает. Малыш Шамало прижимается к нему. В конце концов Фердинанд засыпает под мурлыканье в ухе. Это не располагает к размышлениям.
9
Мирей сыта по горло
Организаторы банкета предоставили список гостей-добровольцев, которые останутся трезвыми. Тех, кто в конце вечера развезет своих набравшихся приятелей или супругов. Но, как и всякий раз, некоторые не устояли. Как минимум два водителя отпали. Мирей их засекла. Уже почти два ночи, а вечеринка все набирала обороты, и у нее очень болели ноги. Она представила себе тот момент, когда в силу нехватки личного состава ей придется самой развозить гостей по домам. Перспектива не радовала. Всегда есть риск нарваться на типа, у которого от потребленного алкоголя совсем сдали тормоза, так что он полезет обниматься, одной рукой лапая ее за грудь, а другой пытаясь расстегнуть ширинку, или на того, кто облюет все сиденья в машине. Нет, перспектива не возбуждала. Она глянула на Ролана. Он тоже не слишком ее возбуждал. Чтобы не сказать, совсем не… Он закончил свою работу на кухне и вот уже час как присел за один из столов. Он много пьет и очень громко смеется. Ровно то, чего она не выносит. На ее взгляд, это вульгарно и неуместно, когда хозяин ресторана не держит дистанцию с клиентами. В сущности, ей трудно выносить любые его действия. Особенно с тех пор, как он растолстел. Вначале она думала, что это пройдет, что ей удастся преодолеть свое отвращение. Но его брюхо все росло. У нее было такое же перед тем, как она разродилась Людовиком. Или Люсьеном? Оба раза живот был одинаковый. И ей это было как ножом по сердцу. Видеть себя бесформенной и уродливой… Нет, это совсем не по ней. Пропадает всякое желание и либидо. На многие месяцы. И даже потом уже не было, как раньше.
