Кэти Остлер - Карма
– Говорят, дом весь пропах карри. Сверху донизу. Старина Джек, поди, в гробу переворачивается.
– А ты как думаешь, оно шелковое?
– Слыхала, они богатые. Раньше даже слуг держали. Ты только посмотри на ее украшения. Ничего кроме золота не носит.
– Если у них куча денег, чего же они в Эльсиноре-то забыли? Ни один психически нормальный богач у нас по своей воле не поселится.
Большой магазин сари
У тебя должно быть что надеть, – повторяет бапу, толкая дверь магазина на Арья-самадж-роуд. Дверь закрывается за нами, уличный шум остается снаружи.
Он имеет в виду: надеть для встречи с родственниками, которые видели меня только на фотографиях.
Тебе надо выглядеть, как принято в Индии, а то ты им не понравишься.
(Не очень-то и надо.)
У меня с собой нет ничего индийского. В чемодан я положила только джинсы и футболки.
Бапу раскричался, когда узнал об этом, но было уже поздно.
Они решат, что ты западная шлюха!
Бапу, но ты же сам заставлял мату носить брюки и прекрасно знаешь, что. из этого вышло.
Я подумала, что он меня сейчас ударит.
(В первый раз в жизни. Хелен говорит, что ее регулярно поколачивают.)
Но бапу меня и пальцем не тронул. Он посерел лицом и молча вышел из нашего номера.
Я хотела было крикнуть, как кричала мата: Давай, брось меня одну! Какое тебе до меня дело? Но вместо этого я легла на кровать и заплакала.
Шелк
Внутри свежо от кондиционеров. Вокруг меня разноцветными птичками порхают молоденькие продавщицы. Они звенят браслетами. Улыбаются. Трогают мою одежду. Гладят волнистые ненапомаженные волосы, которые я утром отказалась заплетать.
Это всё из-за тебя, – говорит мне чуть слышно бапу.
Из-за моих джинсов.
(После смерти маты я порвала все свои сари.)
Из-за того, что они поняли, что мы не здешние.
(Оранжевая шелковая занавеска развевается в распахнутом, смотрящем в прерию окне.)
Теперь с меня возьмут лишнего.
Когда девушки накидывают шелк мне на голову, бапу взмахивает рукой, как будто хочет отвесить им затрещину. Они низко кланяются и отступают куда-то в тень.
Один размер подходит всем
Сари могут носить все, говорила мне мата. Один размер подходит всем. Индускам, сикхским женщинам, христианкам. И даже мусульманкам. У сикхов многие женщины носят шальвар-камиз, свободные штаны и длинную рубаху, но мама предпочитает сари. Ей кажется, что шальвар-камиз слишком похожи на канадскую пижаму.
Никто надо мной смеяться не будет, – сказала она своему молодому мужу вскоре после того, как они прилетели в Канаду в 1968 году.
Амар ни на чем не настаивал.
Носи что тебе больше нравится. Эта страна такая молодая, что на одежду здесь не обращают внимания. Тут на улицах полно эмигрантов. Настоящими канадцами могут считаться только индейцы. А мы – индийцы, почти что индейцы!
Ему самому шутка показалась очень смешной.
Лила высматривала на Мейн-стрит в Эльсиноре женщин, одетых так же, как она, но ни одной так и не увидела. Женщины там ходили в коротких платьях, из-под которых у них торчали бледные страусиные ноги. Некоторые носили брюки. И все глазели на ее сари. Сначала она решила, что ей все завидуют. Ведь одежда у канадцев такая бесформенная и тесная.
Магазин сари в Виннипеге
Сари пять тысяч лет, – говорит мата, а я залезаю под стол, с которого струится на пол разноцветный водопад. – Столько же, сколько текстам на санскрите.
Мата закрыла глаза. Она щупает пальцами. Шелка из Варанаси, из Майсура. Искусственные ткани с заманчивыми названиями. Жоржет. Шифон. Сари из Канчипурама. Самые длинные и самые тяжелые. Вышитые настоящим золотом.
Мата в них прекрасно разбирается.
Еще не родилась такая женщина, которую не украсило бы сари. Оно сглаживает угловатость скелета.
По словам маты, главное в сари – как оно облегает фигуру. Как драпирует бедра. Как держатся мелкие складки. Как ниспадает по спине паллу, похожее на реку в Гималаях.
Когда выбираешь ткань, смотри на ее вес. Зрение, самое обманчивое из наших чувств, соблазняется золотыми нитями, его подкупают яркий отлив и замысловатое плетение. А вес – это всегда честно. Он не зависит ни от освещения, ни от твоего настроения. Много ли воздуха пропускает материал? Тяжела ли и плотна ткань, как сама земля, или воздушна, как ветер?
Из-под стола я подсматриваю, как она заворачивается в сари.
Майя! Где ты?
Я вылезаю из своего убежища.
Мата, а почему сари такие длинные?
Подрастешь – расскажу.
То, что искала
Бапу оставляет меня одну.
Я перехожу от одной кипы к другой. Выбираю материю на ощупь.
Я знаю, что ищу, но не могу просто так пройти мимо тканей попроще. Хочу все внимательно пощупать. Оказать уважение искусственному шелку и материям с добавлением синтетики. Накрахмаленному хлопку. Ведь ткань – это не обязательно шелк.
Я гуляю по цветущему саду. Провожу рукой по тяжелой, как парусина, парче. Я различаю ткани с закрытыми глазами. По весу и плотности, как мата.
Найдя то, что искала, я осторожно глажу материю, словно боюсь, как бы она не распалась от прикосновения. Под кончиками моих пальцев порхают тончайшего шитья птицы. С крыльями легкими, как облака.
Я прикладываю сари к груди и смотрюсь в зеркало.
И толстушка, и худышка,
Каланча и коротышка
В сари завернется —
Принцессой обернется.
Ты похожа на мать, – говорит, подходя ко мне, бапу. – В день нашей с ней свадьбы.
Красный шелк лучится теплом.
Елена Эльсинорская
Хелен нравится одевальная песенка маты:
И толстушка, и худышка,
Каланча и коротышка
В сари завернется —
Принцессой обернется.
Я накидываю сари ей на голову и на плечи.
Хелен, ты в нем похожа на Деву Марию в рождественском представлении.
Гениально. Беременная девственница. Жаль, у меня нет сари. Представь: приходим мы такие в школу, обе в сари… А они у нас – упс! – разматываются и сваливаются прямо у Майкла на глазах! А он, бедный, не может понять, кого из нас больше хочет.
Я сердито смотрю на Хелен, а она хихикает и произносит одними губами С-Е-К-С-И.
Я стараюсь забыть тот случай.
(Майкл помогает мне подняться с пола. Конец сари остается у него в руке. Извини, – говорит он шепотом.)
Неужели? Ты хочешь забыть, как Майкл Дивьенн склонился над тобой посреди школьного коридора?
Что?
Напряги воображение, Джива. Сосредоточься.
Это тебе, Хелен, хорошо бы сосредоточиться. Нам же сдавать задание по мировым религиям. Ты – христианка. Я – дитя загадочных сикхов.
Ладно. – Хелен оборачивает зеленое сари вокруг бедер, как пляжное полотенце. – Напомни, во что вы там верите.
Майя, – доносится шепот из коридора.
Ты что-то сказала? – спрашивает Хелен.
И толстушка, и худышка,
Каланча и коротышка
В сари завернется —
Принцессой обернется.
Мама напевает за открытой дверью моей комнаты.
Здравствуйте, миссис Сингх!
Я провожу Хелен мимо маты и заталкиваю в ванную. Мы верим, что у нас много жизней. Я запираю дверь на замок. Если живешь правильно, в следующей жизни будешь вознаграждена.
А если много начудишь?
Родишься тараканом.
Круто, – говорит Хелен, рассматривая комки в туши для ресниц. – Реинкарнация. Шанс попробовать снова. Правда ведь, он должен быть у всех?
Мама слышит только музыку
Громко захлопывается крышка пианино.
Что ты сказала? Голос у маты дрожит.
