Кэти Остлер - Карма
привязывают к сари моей мамы.
О, Боже! Я с любовью предаюсь Тебе.
Любить друг друга – значит любить Божество.
Родные маты перешептываются: мол, сикхи – они, если так посмотреть, почти как индусы. Только ростом повыше и позаносчивее. И воображение у них бедновато в том, что касается религии.
Родственники бапу точно так же шепотом говорят между собой, что индусы – это просто отсталые сикхи, которые пока что не отказались от огромного пантеона своих богов и богинь. И слишком много нафантазировали себе о божественном.
Но все те дни, что продолжается свадьба, индусы и сикхи терпеливо прощают друг другу досадные недостатки. Свадьбу они играют вместе. А для этого необходим мир.
А поскольку молодожены все равно сразу уедут из страны, скоро о злосчастном браке почти не останется напоминаний. Обе семьи заживут, как жили раньше. Так, как если бы у них не появилось новых родственников.
Перед отъездом родителей в Канаду дед говорит моему отцу:
Заставь ее принять сикхизм. Без этого не видать вам покоя.
Амар отвечает: Без нее я не переступлю порога храма.
Маме родные не говорят ничего. Они больше не считают Лилу своей дочерью. Для них она умерла.
Что ты пишешь?
Историю семьи.
А-а, – говорит бапу и смотрит на шкатулку, которую держит на коленях.
Он устраивается удобнее в тесном самолетном кресле, прижимает мою маму к груди. Закрывает глаза и снова засыпает.
Небо за иллюминатором чернеет, словно от сажи. Грозный ночной мрак стирает краски ветра.
Эльсинор
Это в семидесяти пяти милях к юго-западу от Виннипега. Городок посреди прерии, засаженной аккуратными рядами высоченных подсолнухов. Они послушно, как и подобает благоговейным массам, изо дня в день поворачивают свои желтые головы вслед за солнцем.
Одна тысяча четыреста семьдесят две более или менее христианские души – население нашего городка с чудным названием. Его основали датские поселенцы? Или какой-нибудь литературовед, увидевший очертания замка в здешних облаках?
(Хелен считает, что название изобрела старая дева, училка английского, которая потом медленно сошла с ума от захолустной тоски и полного отсутствия мужчин, сколько-нибудь пригодных в мужья.)
А еще в городке есть три язычника. Это мы.
Мы снимаем старый дом возле кладбища.
(Временно, Лила, временно, пока у нас нет собственной земли.)
Бапу хозяйничает в «Автомастерской Джека». Он арендовал ее с правом последующего выкупа у Джековой вдовы Люси, которая потом перебралась во Флориду. Кроме моего отца, на мастерскую больше никто не претендовал.
Мата ухаживает за домом, мужем, кучей кур и двумя козами. И за мной.
Судьба
Человек впервые ступает на Луну, и в этот момент на свет появляюсь я.
20 июля 1969 года, в 21:56 по Гринвичу.
Узнав про человека на Луне, мама целует меня в щечку и говорит: Благоприятный знак.
А я реву, как будто тот человек наступил на меня, а не в серую лунную пыль.
Ты будешь летать, – шепчет мне мата.
Глаза у меня закрываются, как у сонного котенка.
День рождения
Появившись на свет в брэндонской городской больнице, я сияю белизной, как Луна летней ночью. Бапу говорит, что, наверно, меня в материнской утробе подменили эльфы – такая я светлокожая. Что я подменыш, волшебное дитя. Наваждение.
Но мата говорит: Да что ты, Амар, это мел выбелил ей кожу. Мел, которым на небе начертана ее судьба. Богиня Майя своей рукой записала там всё, что ждет ее впереди.
Чушь, – говорит бапу. – Бог только один.
Им обоим странно, что Амар говорит такое. Обычно он спокойно относится к вере жены. Но сегодня устами бапу говорит его отец.
Сейчас мы ее умоем, – говорит рыжеволосая сестра. Она стирает густую первородную смазку, меловую пыль, записанную в облаках историю моей жизни, и теперь виден мой настоящий цвет.
Сестра подносит показать меня бапу. Он одобрительно кивает.
У меня темная кожа. Темная, как почва Манитобы. Как земля, которую ему так хочется купить.
На одиннадцатый день
Давай назовем ее Нил. В честь астронавта.
Ты бредишь, Лила.
Тогда, может, пусть будет Луной?
Нет. Дурацкого имени я своей дочери не дам.
А индейское? Например, Астронавт-Шагающий-по-Луне.
Ты совсем с ума сошла? Вместе с ребенком разродилась и своими мозгами? Слушай, жена. Я уже выбрал ей имя.
Какое?
Джива.
О нет, Амар! Оно же мужское.
И мужское, и женское.
Я не дам назвать дочь в честь твоего отца!
Мы обсудим это позже, Лила. Когда ты придешь в себя.
Нет, давай сейчас! У девочки должно быть красивое имя.
Джива – красивое!
Оно сикхское. Оно оскорбит мою богиню.
Лила, Бог только один!
Когда эти слова звучат во второй раз, перекашивается ось, вокруг которой вращается мир моих родителей. Кренится горизонт. Кое-где выходят из берегов реки. Возникают новые острова и исчезают старые.
Майя. Я буду звать ее Майей, – шепчет мама. – В этом имени – ее судьба.
Отец выходит вон через заднюю дверь. Его черные глаза налиты кровью. Майя, – цедит он сквозь зубы. – Богиня Иллюзии.
На память ему приходят строки, которые он слышал от своего отца:
Мир – это сон,
Он в миг любой исчезнет без следа;
И разве долго простоит тот дом,
Что ты построил из песка?
Всё это Майя.
Надо было мне послушаться родителей и заставить тебя, Лила, принять веру сикхов или не жениться на тебе! И поделом бы тебе тогда!
Имя
В свидетельстве о рождении я записана как Джива. На санскрите это слово означает «душа». Но когда мы вдвоем, мама зовет меня Майя — «иллюзия», «изменчивость». Это слово тоже из санскрита.
То, что у меня два имени, означает, что я с рождения несу в себе разделение, возникшее, когда меня еще не было и в помине.
Манаса
Здесь, Майя, мы молимся. На хинди, а не на пенджаби.
(В красном сарае за домом.)
Это наша богиня. Она богиня страсти. И плодородия.
(Мне страшно на нее смотреть. А еще эта змея у нее в руке.)
Это алтарь.
А на нем – наши дары Манасе.
Вода.
Фрукты.
Благовония.
Киноварь.
Куркума.
Мата, а Манаса – это жена дяди, который на картинке у бапу?
Гуру Нанака?
Ну да. Он сикх. Она индуска. Как вы с бапу.
Майя, никогда, никогда не говори этого при отце. А теперь встань на колени. Три раза. Будешь делать так каждый день.
Майя значит «сновидение»
Мама рассказала об этом, когда мне было пять лет. Так что, Майя, смело доверяйся снам.
Ее зовут Джива, – сказал бапу, разминая в пальцах чапати[3].
Бапу, а почему нельзя, чтобы меня звали Майя?
Он вздохнул и наклонился совсем близко ко мне. Посмотри на меня, Джива. Что ты видишь?
Бороду?
Что еще?
Моего бапу!
Да, твоего бапу. Но в один прекрасный день, когда вырастешь, ты поймешь, что я был только сном. И твоя мама тоже. Всё вокруг нас – ненастоящее. Всё – только завеса, которая скрывает от нас истину. А истинно лишь бытие Бога. Всё остальное – сплошная иллюзия.
Сказав это, он снова принялся за еду.
Амар! – воскликнула мама. – Ты испугал ребенка!
(На самом деле только озадачил.)
Она должна знать правду, Лила.
Ей всего пять!
Майя означает «заблуждение». Майя – это то, чего сикх должен беречься в земной жизни. Он отодвинулся от стола.
