В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине
– Был длинный день, – вздохнул Муса. – Пойти всем спать – это, наверное, лучшее. Позвоню завтра мужчине-нотариусу, узнаю, есть ли еще душа под костюмом. Но надежда мала.
И с мрачным видом он тоже ушел наверх. Касси окликнула Аргуса и вышла с ним из отеля. На пустой террасе, где висела табличка «Hotel La Croix Blanche», она села в плетеное кресло и стала разглядывать пустую улицу. Куранты на церковной башне напротив пробили девять звонких ударов. Стайка мелких летучих мышей пронеслась на фоне темно-синего неба, подлетела к колокольне и сразу же улетела прочь.
«Ради Обы я вполне готова стать вором», – возмущенно подумала она, продолжая злиться на нотариуса. Однако Ревиль в девяти километрах отсюда, а автобусы здесь не ходили.
Но тут в голову ей закралась одна мысль. Мысль эта Касси не нравилась, поэтому она старалась ее прогнать. Но она возвращалась каждый раз, когда Касси думала об Обе, о ее беззвучном плаче, об одинокой, хрупкой фигуре, которая поднималась по лестнице. Касси точно знала, что он сразу отдаст ей деньги. Ведь он ей их уже предлагал. Да и какой теперь смысл в судебном разбирательстве? Все и так знали, что было на самом деле, знали, кто виновен. Она увидела перед собой его самодовольную физиономию, почувствовала приторный запах его лосьона после бритья. А еще вспомнила Хуго: как он вне себя стоит у кулера с водой. Вода стекает по рукам.
По улице с грохотом проехал большой грузовик. Терраса затряслась, гром эхом отражался от соседних домов. Прямо как во время грозы.
«Нет, – подумала Касси. – Если приму деньги от этого урода, то все было напрасно. Будет выглядеть, как будто… как будто я бегала голышом за деньги». Картина с мокрой дорогой, Эдвином у нее за спиной вдруг всплыла в памяти Касси, и у нее перехватило дыхание. Она тряхнула головой, желая прогнать воспоминания, и зарылась лицом в густую шерсть Аргуса.
«Нет. Как бы я ее ни любила, этого я для нее сделать не могу. Пройдет время, и я буду ненавидеть ее за это. И себя тоже».
На улице стало холоднее. Касси встала и пошла через пустой кафетерий в сторону лестницы. Половицы в коридоре тихонько заскрипели. Касси осторожно открыла дверь в комнату и на цыпочках прошла внутрь. В сумерках она разглядела Обу, которая лежала на кровати у окна. Она спала в большой постели, поджав колени, и издалека была похожа на ребенка. Касси вдруг почувствовала необъяснимый прилив нежности.
«Моя Оба. Моя милая, хорошая Оба. Сладких тебе снов. Как я это сделаю, я еще не знаю, но ты прочитаешь эти письма. Обещаю».
На следующий день они выехали сразу после завтрака.
– Еще раз проехать мимо? – спросил Муса, но Оба лишь помотала головой. За завтраком она тоже не проронила ни слова.
Касси сидела с поджатыми ногами на заднем сиденье рядом с псом и смотрела на седые волосы Обы, которые выглядывали из-за подголовника.
Она вспомнила о комнате, что находилась прямо над розовым кустом. Комната Обы, комната, в которой родилась маленькая Сандрин. Может, ей все же надо согласиться с этим надоедливым голосом у нее в голове? Может, письма все же важнее, чем суд, чем ее правота? А ведь еще не поздно… Касси достала телефон, зашла в «Контакты» и начала медленно просматривать список.
«Нет. Не могу, нельзя, – она представила торжествующий взгляд Эдвина. – И кроме того, Оба будет против. А даже если не будет, то еще есть я».
Она была уверена в своем решении, и уже сильнее уверена, чем вчера.
Касси взглянула на свою фалангу храбрости и тихонько погладила ее указательным пальцем другой руки.
Около двенадцати они остановились у придорожного ресторанчика, чтобы съесть по паре сэндвичей. Оба все еще молчала и была погружена в себя, хоть и пыталась выглядеть беззаботной. Касси взяла сэндвич с собой на улицу и пошла вместе с Аргусом в сторону рощицы недалеко от парковки. Там было ужасно грязно, и она была счастлива через полчаса снова устроиться на заднем сиденье и остаться наедине со своими мыслями.
В два часа они приехали домой. Козы радостно заблеяли, когда Муса медленно подъехал к крыльцу. Оба вышла из машины первой.
– Пойдем, мальчик, – сказала она Аргусу бодрым голосом. – Ты наверняка проголодался, не так ли?
Глядя прямо перед собой, она зашла в дом вместе с псом. Стоя с сумкой в руках, Касси проводила их взглядом. Оба вдруг стала выглядеть как обычно, как здешняя Оба. Как будто они никуда и не уезжали. Как будто в четырехстах километрах к югу отсюда не лежали письма, которые всё меняли.
На следующий день Оба вышла в сад с утра пораньше. По ее словам, следовало срочно полить растения.
– Видишь, сколько всего надо сделать на клумбах? Смотри, вот эти совсем отцвели, а настурции нужны новые подпорки. А травы сколько! Ее уже давно пора скосить.
Как будто они не на два дня уезжали, а на две недели.
Еще через день она решила, что надо перекрасить сарай для коз, а потом нужно было срочно снять все шторы, вытащить все ковры и проветрить их на улице. После того как это было сделано, она провела весь день в лесу, вооружившись своей огромной пилой, чтобы пополнить запасы дров.
«Теперь она уж точно устанет», – подумала Касси, но не тут-то было: следующим утром Оба объявила, что собирается прибраться на чердаке.
– Давай помогу? – сказала Касси, вопреки всякому здравому смыслу. Она предлагала помощь ежедневно, но Оба каждый раз отмахивалась. Как и теперь:
– Нет, это очень мило с твоей стороны, но там столько всего надо перебрать, мне самой будет проще.
Она повязала на голову красно-белый платок, чтобы защитить волосы от пыли, и сразу после завтрака скрылась наверху. Сидя у себя в комнате, Касси слышала, как Оба неистовствовала на чердаке. Мебель как будто летала, рычал пылесос.
– Тебе разве не пора пообедать? – позвала ее Касси в половине первого.
– Сейчас! – прозвучал ответ.
К двум часам Касси заглянула наверх. Она накрыла стол в беседке еще несколько часов назад. Решив удивить Обу, она собрала малины с ежевикой и сделала салат, который из-за жары уже немного потек.
– Оба!
Тишина.
Касси поднялась по деревянной лестнице и, когда глаза привыкли к темноте, увидела Обу: та сидела в огромном кресле, согнувшись пополам и положив голову на стоящий рядом стол.
Касси подбежала к ней:
– Оба, что такое?
Женщина внезапно начала плакать.
– Ты же не упала?
Голова в платке качнулась из стороны в сторону.
– Что случилось?
Послышались какие-то нечленораздельные звуки.
– Я не понимаю, – Касси присела на подлокотник и обняла Обу за плечи. – Ну же, перестань…
Оба подняла голову. Касси посмотрела в ее зареванные глаза. В них читалось отчаяние. И боль.
– Здесь… – Оба снова опустила голову. – Здесь такой беспорядок, – выговорила она, захлебываясь. – У меня больше сил нет.
Касси все поняла. У нее на глаза тоже навернулись слезы.
– Конечно, разумеется, нет, – тихо проговорила она. – Слишком много всего. Слишком много.
Оба закивала.
И в эту секунду у Касси родился план. Это было так логично, так просто, что она сама не понимала, почему не додумалась раньше.
– Пойдем, – сказала она. – Надо пообедать. Я приготовила кое-что вкусненькое. А потом мы вместе посмотрим, от чего можно избавиться, хорошо?
– Я все сделаю, – пообещала Касси. – Просто говори, что тебе не нужно.
Все предметы, на которые Оба показывала пальцем (а их оказалось немало!), Касси фотографировала на телефон. К концу дня на марктплатсе появилось семнадцать новых объявлений. Старинная тумба с умывальником: торг. Старинное французское кресло: торг. Медная подвесная лампа, персидский ковер, кушетка, буфет из ореха, кованая детская кроватка – все они ждали своих покупателей.
Но пятнадцать тысяч евро… Касси еще раз прошлась по всем предметам, подсчитала примерную стоимость и вздохнула.
– А что ты думаешь делать с «вольво»? – спросила она Обу вечером за ужином.
