В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине
Они останавливались у прилавков, с любопытством заглядывали в чужие сады и хихикали, завидев кого-нибудь в странной шапочке или чересчур коротких шортиках, обнажающих то, что не надо. Оба купила медовых конфет, которые никому не понравились, Касси – топ с вышивкой для мамы. Казалось, что Вирсе находится где-то очень далеко, в другом мире, да и дом тетушек тоже. Они были на краю земли, где ни одно воспоминание не смогло бы омрачить их праздничное настроение.
До тех пор, пока Касси в очередной раз не посмотрела с гордостью на Обу. Обу, которая столько всего знала, так много могла рассказать, с которой можно было посмеяться, которая так здорово выглядела в своих серых брюках, фиолетовой блузке и с аметистовым ожерельем на шее: не какая-нибудь простоватая провинциальная старушка, а светская дама, которая привлекает внимание даже в этом городке, привыкшем к туристам. И вдруг Касси вспомнила о Марьян. Касси Стру… Она вздохнула.
– Что такое? Жарко?
Касси рассеянно кивнула.
К счастью, в этот момент появился Муса с Аргусом. Он ушел немного вперед, но теперь снова присоединился к ним.
– Надо дальше, милые дамы. Нотариус не ждет.
Касси заранее наметила маршрут. Для этого она специально сходила домой. Зайдя к себе в комнату, которая после недели в Борхерхофе показалась ей маленькой и тесной, Касси включила компьютер и принтер, уселась в свое старое доброе кресло, полная уверенности, что у нее сейчас есть отличная возможность побыть в Интернете, поиграть во что-нибудь, проверить почту. Однако после того, как она распечатала карту с маршрутом, ей сразу захотелось обратно. Обратно в Борхерхоф, чтобы обсудить поездку с Обой и записать все детали.
Как только они снова тронулись, Касси достала свои листы и еще раз (она уже знала всё наизусть) прочитала указания по поводу дальнейшего движения. Ехать оставалось полтора часа…
У границы с Люксембургом они свернули с шоссе. Они теперь ехали медленнее, но Касси так даже больше нравилось. Муса опустил пониже стекло и с видимым удовольствием откинулся на спинку сиденья, любуясь лесистыми холмами, колокольнями деревенских церквей и фермерскими постройками из темно-серого камня.
– Лучше, чем грузовики, – одобрительно кивнул он.
Оба сияла:
– Будет еще красивее! Ты подожди.
Они пересекли границу в маленькой деревушке. Таможни здесь никакой не было, только дом с заколоченными окнами и табличкой «Франция». Вскоре после этого Оба показала рукой вдаль:
– Видите большой замок, вон там, на холме? Нам туда.
Ровно в половине двенадцатого они оказались в сонном городке у подножия замка. Контора нотариуса располагалась в доме с зелеными, слегка выцветшими ставнями и кровлей из серого сланца. Дверь была заперта, но когда Оба нажала на кнопку звонка возле медной таблички с именем, на пороге сразу же возникла нервозная женщина. Она была маленькой и худенькой и в своем сером мешковатом платье походила на пугливую мышь. Она указала на скамейку внутри и сказала, что им придется подождать. Господин нотариус сейчас занят рассмотрением документа.
Касси огляделась по сторонам. В атмосфере помещения было что-то такое, из-за чего она боялась заговорить вслух. Здесь пахло воском для полировки мебели, но гораздо сильнее ощущался запах пыли, словно окна и двери тут открывали только по праздникам, и то на узкую щелочку. Все было из темного дерева: стены, столы, скамейка, на которой они сидели, даже полы.
«Как будто сидим в деревянной шкатулке», – подумала Касси. Здесь сложно было представить, что на улице светит солнце, ездят машины, что там ходят люди с пакетами продуктов и свежеиспеченными багетами в руках.
Женщина-мышь спряталась у себя в кабинете, но сквозь большое окошко они видели, как она работает. Она сидела за столом с двумя горками из папок с документами и изо всех сил старалась не обращать внимания на посетителей. Иногда маленькими торопливыми шажками она уходила в соседнюю комнату. И, наконец, подошла к ним.
– Нотариус готов вас принять, – сказала она. Не то чтобы Касси понимала, что женщина говорила, но прозвучало скорее всего это, поскольку Муса с Обой одновременно поднялись. Втроем, один за другим, прямо как небольшая процессия, они пошли за женщиной-мышью к нотариусу.
Это был совсем другой человек. Крупный, жизнерадостный, шумный. Он встал, протянул руку и обменялся долгими рукопожатиями со всеми троими. И даже с Аргусом поздоровался.
Нотариус поставил к своему столу еще один стул для Касси и пригласил ее сесть. Сам он устроился с другой стороны, в своем кресле, которое заскрипело под его весом. Перед ним лежала папка, на ней – связка ключей. Оба не могла отвести от них взгляда. Если бы Муса не похлопал ее легонько по руке, она бы, наверное, так и не заметила, что нотариус обращается к ней. В этой беседе Касси не поняла ни слова. Она иногда улавливала «нет» и «да», пару раз – «дом». Однако она прекрасно видела, что разговор шел не так, как хотелось Обе, а еще понимала, что речь идет о ключах, потому что нотариус несколько раз сильно повышал голос, заботливо накрывая ключи ладонью.
Наконец Оба, взглянув на Мусу, едва заметно пожала плечами и кивнула. Она беспомощно развела руками и, вздохнув, сказала:
– Bon. Alors, a bientot [18].
И они с Мусой опять одновременно встали.
Мышка ждала их за дверью, чтобы проводить к выходу.
Они внезапно оказались на ярком солнце, в мире, полном звуков.
– Что это вообще было? – спросила Касси, хлопая глазами.
– Он не захотел дать нам ключи, – ответила Оба. – Пока не вступишь в наследство по всем правилам, на территорию собственного дома ты заходить не можешь. Ко мне это тоже относится.
В ее голосе слышались усталость и раздражение.
– И что теперь? Мы же не просто так сюда ехали? – забеспокоилась Касси.
– Нет-нет, – успокоила ее Оба, – нам надо дождаться его помощника, а тот сначала пообедает. Мы встречаемся в половине третьего возле дома.
Только в половине третьего… Касси нахмурилась. Им пришлось ждать нотариуса – уже в тот момент ее терпение было на исходе. Ей удавалось держать себя в руках только благодаря фразе, которую она без конца повторяла: «Скоро мы попадем в дом».
Муса был совершенно спокоен.
– Шофер устал, – произнес он. – Хочет кемарить в траве.
Касси вдруг обнаружила, что успела проголодаться.
– Давай-ка ты поспишь, а мы с Обой пока устроим пикник.
Наконец-то Оба снова заулыбалась. По ее словам, она знала прекрасное место для пикника.
Захватив с собой всякие деликатесы – хрустящий ореховый хлеб, мягкие медовые абрикосы, разные сорта сыра и, специально для Касси, большую коробку фисташкового мороженого, – они устроились под большим ореховым деревом, прямо возле бурлящего ручья. Солнечные лучи падали круглыми пятнами на плед, который Оба извлекла из багажника подобно волшебнице. Над их головами парили два канюка, время от времени раздавалось их высокое ки-йээ. Вдалеке виднелись деревушка и высокий замок. Казалось, будто все уснули, весь пейзаж застыл: никакого движения, никаких звуков. Только однажды мимо довольно шумно проехал трактор, но, не считая этого, было тихо, удивительно тихо. Не летали даже самолеты, в чистом голубом небе не было ни одной белой полосы.
Съев последнюю ложку мороженого, Касси закатала брюки и зашла в пенящуюся воду, где обнаружила мелких рыбок и ящерок с красным животиком. Муса дремал под деревом, а Оба стояла в траве на берегу и просто смотрела. На Касси, на Аргуса, который обнюхивал все вокруг, на замок, на водяные струи, на спящего Мусу, на извилистую дорогу, ведущую к зеленым горам, среди которых прятался Ревиль. Выглядело так, будто ей хочется запечатлеть в сознании каждый кусочек этого пейзажа раз и навсегда.
«А может быть, она смотрит в прошлое?» – подумала Касси.
В пятнадцать минут третьего мимо проехала красивая черная машина. Водитель – молодой мужчина в очках – сбавил скорость, точно хотел остановиться, но, притормозив, поехал дальше. Оба посмотрела на часы и ужаснулась:
