Уильям Бойд - Нутро любого человека
Лиссабон. Мы с Вандерполом вылетели из Пул-Харбор на принадлежащем Береговой охране гидроплане „Сандерлэнд“, полет прошел без осложнений. Лиссабон кажется переполненным беженцами — всей сволочью Европы, ищущей возможности выбраться из нее, ничем не рискуя. Впервые меня одолевает странное чувство, что Лиссабон и Португалия это самый краешек Старого Света. Здесь, на этой его оконечности, сгрудились перепуганные перекати-поле, высматривающие в огромном, сверкающем океане хоть какие-то признаки безопасности.
Мы доложились в посольстве, где нас холодно принял и скупо проинструктировал человек по фамилии Стопфорд — так называемый Финансовый атташе, а на деле, глава МИ-6 в Португалии. 19 июня, когда падение Франции стало уже неминуемым, Герцог с Герцогиней покинули свою виллу под Антибом и вместе со слугами и кое-какими людьми из консульства прибыли на автомобилях в Мадрид. Там их в течение девяти дней поили и кормили обедами, а после они отправились в Португалию. Живут в доме португальского миллионера по имени Рикардо Эспирито Санто — в Кашкайше, это около часа езды от города. „Не понимаю, почему ОМР считает, будто способен сделать что-то, на что не способны мы, — ядовито сказал Стопфорд. — У нас есть в доме свои люди, подходы к нему перекрыты португальской полицией. Герцог и пукнуть-то не сможет без того, чтобы мы не услышали“.
Когда мы уходили, я сказал Вандерполу: „Ну и выпивоха, прелесть что такое“. „А на меня он произвел впечатление очень достойного человека“, — ответил Вандерпол. Мне почему-то кажется, что для работы в разведке Вандерпол не годится. Мы возвратились в наш убогий отель, называющийся, естественно, „Лондонским пансионатом“, — другого найти не удалось, — и Вандерпол завалился в постель, сказав, что у него, похоже, начинается инфлюэнца.
Четверг, 11 июля
У Вандерпола температура. Этим вечером был на приеме в посольстве и познакомился с человеком по фамилии Экклз[113], который, похоже, играет здесь роль своего рода éminence grise[114] — он в курсе всех дел и очень скептически относится к способностям сотрудников посольства. Экклз регулярно видится с Герцогом, и у меня создалось впечатление, что дела там идут не очень гладко. Герцог не хочет уезжать отсюда, пока не определится его будущее, и пока сам он не получит точных гарантий касательно его и Герцогини статуса. „Все это так мелко, — сказал Экклз, — особенно с учетом пугающей ситуации, в которой мы оказались“.[115] Я повторил мою уже приевшуюся реплику насчет того, что встречался с Герцогом в Биаррице, и Экклз меня только что в объятия не заключил. Он немедленно пригласил меня пообедать завтра вечером на вилле. „То была просто мимолетная встреча“ — сказал я. „Это ничего не значит, — ответил Экклз. — Его окружают сомнительные финансисты и все они настроены пронемецки. Вы будете глотком свежего воздуха“.
Только что заглянул к Вандерполу, чтобы рассказать о новейшем развитии событий. Тот разозлился и запретил мне идти на виллу. Я сказал, что подобного рода приказы мне вправе отдавать только Годфри. Написал Фрейе о том, что мне предстоит отобедать с Дэвидом и Уоллис. Будет о чем рассказать.
Пятница, 12 июля
Чтобы попасть на виллу Герцога — „Бока-до-Инферно“, — нужно доехать до самой западной точки Европы, во всяком случае, такой она кажется. Герцог живет в большом, покрытом красной штукатуркой доме, стоящем на скальном мысу в окружении сосен. Дальше мыса — только Атлантический океан. Мы миновали Белем и Эсториль и берегом покатили к Кашкаишу. Пока мы к нему приближались (город раскинулся на горе над виллой), нас дважды останавливала полиция. Охраняют их явно хорошо. При подъезде к воротам Экклз напомнил мне, что с Герцогом вполне можно общаться, что называется, „без галстуков“, но Герцогиня не должна получить ничего, кроме улыбки и рукопожатия. И ни в коем случае не следует называть ее „королевским высочеством“. Я сказал, что понял.
Вилла — большая, удобная, с плавательным бассейном — стоит за высокой каменной стеной. Рикардо Эспирито Санто и его жена Мари встретили нас на террасе, сюда же нам принесли напитки. Здесь уже находилась еще она супружеская чета по фамилии Ассека. Стали ждать. И ждали, и ждали. Множество украдкой бросаемых друг на друга взглядов, Мари Эспирито Санто то и дело выходила пошептаться со слугами, но вот наконец герцог и герцогиня Виндзорские появились из своей комнаты.
Первые впечатления. Оба одеты безукоризненно. Герцог похож на миниатюрную американскую кинозвезду — стройный, щеголеватый, светлые с проседью волосы зачесаны назад, великолепно скроенный смокинг, сигарета, небрежно зажатая в пальцах. Герцогиня, которой, должно быть, уже за сорок, столь же миниатюрна. Прекрасно подобранная пара фарфоровых статуэток. Так и хочется поставить их на каминную полку. Я на голову выше обоих. Герцогиня густо накрашена, увешана драгоценностями. У нее невыразительное, похожее на маску лицо и довольно крупная родинка на подбородке. Когда настал мой черед, Экклз представил меня и упомянул о Биаррице.
— Мы встречались на поле для гольфа, сэр.
— Так вы играете в гольф? Слава Богу, — он повернулся к Герцогине. — Дорогая, мистер… э-э… этот милый человек был в 34-м в Биаррице. Ты помнишь то лето? Весело было, правда?
— Обожаю Биарриц, — отозвалась она.
— Я тоже, — сказал я. — На самом деле, я думаю…
— И он играет в гольф, — сказал Герцог.
— Дэвид, нельзя так перебивать. Мистер… мистер?
— Маунтстюарт.
— Мистер Маунтстюарт собирался сказать нечто очаровательное о Биаррице.
Тут нас прервали и провели в столовую. Я сидел между синьорой Ассека и Мари Эспирито Санто (довольно привлекательной на холодноватый, жесткий пошиб, присущий некоторым богатым европейкам). Синьора Ассека разговаривала на испанском и ломаном французском. У Мари Э. С. беглый английский. Экклз с Герцогиней много смеялись, похоже, им было очень весело. Я все время думал: запомни это как следует, Логан, — герцог и герцогиня Виндзорские, прекрасный дом у моря, постоянно сменяющие один другого слуги, хорошие еда и вино. В мире идет война.
Когда мы откланивались, Герцог подошел ко мне и спросил, не найдется ли у меня завтра после полудня время, чтобы заглянуть в Гольф-клуб Эсториля. Я ответил, что найдется, большое спасибо, и т. д. Он немного помедлил около меня, и я сказал, что приятно видеть его в такой хорошей форме, особенно после эпического путешествия через всю Европу. Он помрачнел, поморщился и понизил голос: „Я здесь практически в заключении, — сказал он. — Одни преграды со всех сторон и куча волокиты“. Я выразил ему сочувствие, и мы договорились встретиться завтра в клубе в 3 часа дня.
По пути в Лиссабон, я рассказал о нашей договоренности Экклзу, похоже, она его озадачила. Он подумал немного и произнес: „Я буду признателен вам, Логан, если вы станете оповещать меня обо всем, что уходит в ОМР“. Конечно, сказал я и добавил: „Вы не знаете, где бы я мог разжиться комплектом клюшек для гольфа?“.
Суббота, 13 июля
Правительство Его величества снабдило меня новым комплектом клюшек, что очень мило с его (их?) стороны, и оснащенный таким образом, я отправился на игру в Гольф-клуб Эсториля. Герцог, Эспирито Санто и еще один мужчина по имени Брито-и-Кунья появились с получасовым опозданием — в сопровождении дюжины португальских детективов. Герцог сказал, что предпочитает играть со мной, двумя мячами, и настоял, чтобы двое других начали игру первыми. День стоял теплый, с моря дул легкий бриз. Поле пропеклось от зноя, трава выгорела до серовато-белесого цвета. От первого моего удара мяч поскакал по фервею, как если б тот был бетонным, и улетел на 300 ярдов. Однако площадки вокруг лунок были спрыснуты водой и игра на них шла легко, пусть и быстро.
Герцог прошел двенадцать препятствий, играл он расчетливо, не рискуя. На третьем „ти“ мы остановились, чтобы выкурить по сигарете; Эспирито Санто и Кунья продолжали игру. Я уронил мой мяч на землю, звук получился, как от удара стеклянного шарика об асфальт. „Говорят, так выглядит гольф в тропиках“, — сказал я.
— Что ж, скоро мне представится возможность это проверить, — мрачно сказал Герцог.
— Не понимаю, сэр.
— Они отсылают меня на Багамы. Буду там губернатором.
— Багамы? Там, должно быть, чудесно.
— Вы не думаете, что то же самое они говорили Наполеону, выпроваживая его на Святую Елену?
Настроение у Герцога было скверное, но в гольф он играл хорошо, — а я старался не лишать его приобретенного им в начале игры преимущества в две лунки. По мере того, как положение Герцога в игре улучшалось, поднималось и его настроение, да и играл он уже с меньшей осторожностью. Я чувствовал, что возможность поговорить с соотечественником, да к тому же игроком в гольф, приносит ему облегчение.
