Евгений Пузыревский - Седьмое лето
41
Четырёхлетний Дима вышагивал маленькими ножками, обутыми в коричневые сандалики, по асфальтированной центральной площади города. Несмотря на огромное количество народа, шумную музыку и громкие речи, мальчик чувствовал себя полностью защищённым, так как его ручки были поделены между собой родителями, крепко за них держащими. А разве может кто-то быть сильнее папы с мамой?
Город праздновал свой триста сорок четвёртый день рождения.
Его жители вывалили живой массой на специально отведённую под праздник территорию, с радиусом в километр, посередине которой возвышался, недавно подкрашенный, памятник Владимиру Ильичу.
В любое увеселительное мероприятие люд делится на две категории – на тех, кто зарабатывает и тех, кто тратит. Первые уже выставили многочисленные лотки/палатки, заполнив их подобающим в таких случаях товаром, а вторые, потихоньку, выстроились в очереди, чтоб заполучить то, что в принципе им и не особо-то нужно.
Но Димочка увидел то, что не просто нужно, а прямо таки необходимо – большущий воздушный шарик в форме рыбки Немо, из одноимённого мультика с добавлением приставки – «В поисках». Он был сделан из блестящей, яркой фольги и выгодно выделялся на фоне обыкновенных, невзрачных, классических латексных.
Ну, разве можно отказать ребёнку, когда он очень-очень сильно чего-то хочет? Конечно можно! Но, только не в этом случае.
Обменяв полтора процента своей месячной зарплаты на желание сына, отец привязал верёвочку, от надутого гелием мультяшного героя, к лямкам на детских шортах – чтоб случайно не улетел.
И так, уже вчетвером, они счастливые потопали веселиться дальше.
Ночь.
Город забросил в свою копилку ещё один год. Металлический Ленин, стоя на постаменте, созерцал центральную площадь, заваленную пустой тарой из-под алкоголя, которую выхватывали из темноты четыре рабочих фонаря (из двенадцати положенных). Иногда слышались крики разрозненных компаний (от двух до шести человек в каждой), возжелавших продолжения банкета. Похмелье разминалось перед утренним марш броском по головам чересчур злоупотребивших. Димочка же, лёжа в кровати, во сне, воспроизводил модифицированные обрывки дневных воспоминаний и заметно улыбался. Над его головой, молчаливо упёршись в потолок, завис Немо, периодически щекоча ребёнка своей длинной веревочкой.
День.
Ночь.
День.
Подспустившийся шарик уже не выглядел так бодро – да и само воздушное парение являлось жалкой пародией былого величия. Мама, предчувствуя неминуемые слёзы с истерикой, по поводу кончины нового любимца, сделала ход конём – рассказала сыну историю о том, что у рыбки тоже есть свои родители, которые, конечно же, по нему соскучились и теперь её надо отпустить на улицу, чтоб она могла уплыть домой.
Не почувствовав явной подозрительности рассказа, обладатель самых красивых в мире сандаликов коричневого цвета (уж в этом то, точно сомнений не было), потратив пятнадцать минут на прощание и слова о вечной памяти, любви и дружбе, вышел, под присмотром взрослых, на балкон пятого этажа (толи ли лифты были не по карману городскому бюджету, толи болотистое прошлое почвы сказалась, но «пятиэтажки», это максимум, на что можно было рассчитывать, созерцая окрестность в поисках жилых высоток) и передал купленного друга в руки к слабым ветряным потокам.
«Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..»[51]
Куда улетают воздушные шарики?
Сбивать самолёты?
В гости к Олимпийскому Мишке?
К святому Петру, чтоб он украшал ими райские ворота?
На свободу?
В принципе, у каждого варианта найдется материально подтверждение и его можно принимать за неоспоримую истину, но наш герой выбрал другой путь.
Фальшивый Немо, то набирая высоту, то вновь падая, летел в аккурат на самом безопасном для себя уровне – над тем, обо что можно было бы зацепиться и под тем, где сила атмосферного давления становится меньше и газ, находящийся внутри полого тельца, начинает расширяться вместе со стенками, тем самым разрывая их в клочья.
В общем, чувствовал он, местом под хвостовым плавником, как подольше продержаться.
Город остался далеко позади. Пришедший взамен и кажущийся бесконечным лес сначала поредел, а затем окончательно сошел на нет.
И открылась пред ним Егра.
Заброшенная, опустошенная, доживающая, под давлением времени, свой последний век. Да и хватит ли её на него?
Воздушный шарик, истративший во время полёта всё своё внутреннее топливо из гелиево-воздушной смеси, понял, что теряет силу. Поразмыслив, он пришел к выводу, что волочить своё существование уж лучше тут, между осевших деревянных конструкций, чем в кронах игольчатых деревьев, которые уже призывающе виднелись вдалеке.
Лавируя между постройками, Немо несколько раз зацеплялся своей длинной верёвкой, но «Ветер, ветер ты могуч…»[52], по старой дружбе, помогал избавиться от арестантских оков. В итоге, добредя до одного более или менее ухоженного двора, персонаж PIXARовского мультика, одетый в яркую кожу из фольги, наконец успокоился.
«– Хьюстон, База Спокойствия здесь. «Орёл» совершил посадку»[53]
В тот момент, когда любитель пощекотать спящего ребёнка коснулся горизонтальной поверхности, при этом поудобнее улёгшись на бок и уставив нарисованные глаза в одну точку – земля, в полуметре от него, провалилась.
Нет, ни какая геенна огненная не развернулась и даже не собиралась, просто Павлик уже докопал до поверхности и эта самая поверхность отреагировала на сей факт по-своему.
Заваленный мальчик играл в игру под названием «Окклюзирующий тромб в мелких артериях». Правила просты – закупоривай собой проход и все дела. Одно «но» – эта забава разонравилась младшему Грачёву почти сразу же, как началась. И теперь, зафиксированный и парализованный, он, дико крича и извиваясь (если эти еле заметные телодвижения можно было так назвать) пытался выбраться.
Как хорошо, что есть друзья, а особенно воображаемые.
Крот Подкопкин сидя в ямке, стал забрасывать своего сотоварища по побегам, многочисленными советами, выкрикивая их в проскоблённую в брёвнах дыру. Успокоенный сильно писклявым, но таким родным голосом полуслепого животного, Павлик постепенно взял себя в руки и стал оценивать ситуацию.
Я могу дышать – значит, засыпало не сильно. Я не могу двигаться – значит, засыпало сильно.
И всё, на этом вся оценка и закончилась.
Приготовившись к новому приступу паники, он вдруг почувствовал, что в левый ботинок кто-то заполз.
