Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
Много наставлял старец и о тайнах истинного христианского смирения, призывающего на себя особую благодать Божию:
— Бойтесь, как огня, напускного, мнимого смирения. Оно и среди мирян, и среди пастырей, и тоже гнездится в лукавом сердце. Например, мнимо смиренные в присутствии других сокрушаются, скорбят о своем ничтожестве, называют себя грешниками, даже юродствуют, отпускают бороды, облачаются в темные одежды. Духовно несведущие люди смотрят и думают: «Какое смирение! Какое раскаяние!..» Господь, между тем, проверяет, насколько все это искренно. Как? Очень просто! Устами кого-то из тех, кто рядом, говорит ему прямо в глаза: «Да, ты именно такой. Ты и горд, и ленив, и нерадив. А еще ты и такой, и вот такой. Спаси тебя, Господи!» И куда девается это напускное смирение? Лопается, как мыльный пузырь. А после всей этой бури в стакане затаивает злобу и вражду на своего обличителя. Отныне он считает своего благодетеля врагом. Перестает здороваться, отворачивается, воротит нос, косится… Смирение кончилось. Вместо него — сплошная гордыня. Лучше быть на вид гордым со смиренным сердцем, чем видом и словами казаться смиренным, а сердцем пребывать в тщеславии. Все, что напоказ, — Богу не угодно…
Три дня и три ночи отец Агафадор молился, находя время наставлять молодых пастырей перед своим исходом из этой своей таинственной, непостижимой для других, долгой земной жизни. К исходу третьего дня старец, неожиданно для всех прервав свою тихую беседу, вдруг обратился к отцу Игорю:
Читай канон на исход моей грешной души. Пора…
Все изумились, глядя на еще вполне бодрого духовного собеседника, не подававшего никаких признаков приближающейся смерти.
— Читай… — настоятельно повторил он и, облачившись в схиму, возлег на приготовленный смертный одр под святыми образами, перед тем в последний раз открыв тайны души в исповеди.
Все трое священников стали совершать уставной чин, глядя на старца, смиренно сложившего на груди свои изможденные в трудах руки и прикрывшего глаза. На седьмой песне канона он вдруг глубоко вздохнул — три раза, и на последнем выдохе его душа вышла из бренного тела: так же тихо, просто, какою была и ее долгая, уединенная от мира жизнь.
А наутро, внеся тело в храм и совершив Божественную литургию, старца погребли, как он и завещал: рядом с отцом Лаврентием, который тоже был посвящен в великую тайну лесного Отшельника.
И снова тайна
Близкие друзья отца Игоря после блаженной кончины старца еще долго оставались в гостях, каждый день молясь в старенькой церквушке. Никто из них уже не рвался к своим заманчивым делам, сулившим неплохой материальный достаток, комфорт, уют. То, что им открылось во время недолгого общения с таинственным отшельником, перевернуло их душу, взгляды на жизнь, пастырское призвание. Им тоже захотелось остаться здесь, поблизости, чтобы хотя бы чуть-чуть приблизиться к тому, чем жил отец Агафадор: уединению от суеты, шума, ненужных соблазнов. Они поняли состояние души своего друга, который забился в эту глушь, тоже став для многих отшельником. Им стало стыдно: прежде всего, за то, что осуждали его, подсмеивались над ним, считая неудачником, нерасторопным, неспособным к современной жизни, которая, как им казалось, манила к себе ни с чем несравнимыми удовольствиями, благами, комфортом. Только ленивый мог не воспользоваться всем этим. Им стало стыдно и за свою жизнь, почти всецело посвященную бесконечным делам, далеким от истинного служения Богу и людям. Бизнес, жажда побольше заработать, повыгоднее вложить нажитый капитал — все это отвлекало от главного, к чему они были призваны, давая обет пастырского служения. Они поняли, что, в отличие от друга, оставаясь пастырями без всякого дерзновения к подвигу ревностного служения Богу, они к тому же находили своему нерадению оправдание, видя в отце Игоре живой укор своей совести.
Побыв немного дома, они снова нагрянули к нему уже совершенно нежданными гостями.
Сидя за чаем, отец Владимир осторожно обронил:
— Мы тут на днях поговорили с помощником нашего Владыки, кое-что выяснили. Оказывается, неподалеку есть две деревеньки — Барыково и Воронцово, туда никто не хочет ехать, а приходы уже зарегистрированы, люди все пороги обили, просят батюшек. Так мы с отцом Виктором подумали, с матушками пошептались. А что если к тебе поближе переберемся? Как ты?
— Чудеса! — всплеснул руками изумленный отец Игорь. — Сюда? Из ваших теплых городских квартир — и в эту глушь, без тепла, без газа, без городских удобств?
— Ты ведь живешь — и ничего. Настоящим героем стал, хоть кино про тебя снимай, книгу пиши. Помяни мое слово: найдется когда-нибудь такой писака и напишет книгу под названием «Отшельник». Зачем ему что-то выдумывать, голову ломать, из пальца высасывать? Готовый образ, готовый сюжет!
— Совершенно не против, — отец Игорь не мог поверить в серьезность намерения своих друзей. — Приходы свободные есть, мне даже хотели добавить два тех самых… Людям не с руки туда ездить, а у меня…
— …Знаем! А у тебя «джип-внедорожник» и «кадиллак» с открытым верхом, мы уже видели, можешь не хвастаться, — рассмеялись друзья.
Потом снова стали серьезными.
— Но прежде всего, хотим у тебя, дорогой наш собрат, попросить прощения. Прости нас: за насмешки над тобой, за разные дурные мысли, которые нам лезли в голову, когда мы говорили о тебе, осуждали, посмеивались, как над неудачником, растяпой в жизни. А теперь понимаем, что были по отношению к тебе несправедливы, даже жестоки. Встреча со старцем открыла нам глаза и на твою жизнь, и на нашу собственную. Прости…
Отец Игорь обнял друзей.
— Какие могут быть обиды? Это здорово, братья, что вы решили переехать сюда. Здесь святые места, да и работы много. Церковь кирпичом обложить пора, ремонт сделать. Скажу по секрету: есть одна добрая душа, готовая помочь не только мне, но и всей деревне — дорогу нормальную из города построить, газ провести.
— А эта душа, случайно, не хочет сюда и метро провести, и аэропорт международный открыть? — иронично подмигнул отец Виктор, услышав об этих грандиозных планах. — Дорогу, газ… Сегодня собачью будку сбить не всем по карману, а вы со своей таинственной доброй душой на такие проекты размахнулись. Хоть знаешь, сколько на все это надо? С неба, что ли, все свалится?
— Ну, с неба или с другого места… — он тоже подмигнул другу, — но я говорю не о воздушных замках. Завтра едем с председателем сельского совета к архитектору, будем заказывать необходимую документацию: и на ремонт церкви, и на строительство дороги, и на газификацию. Кстати, к вам тоже проведем, это рядом.
— Не, ты глянь на него! — друзья не скрывали своего удивления. — Сидел себе тихоня и вдруг с таким размахом хочет развернуть кипучую деятельность. Или ты в лесу кислородом лишним надышался? Бывают, знаешь ли, проблемы от кислородного голодания, а у тебя от кислородного объедения. Нет?
