Чарльз Мартин - Между нами горы
Я втащил сани с Эшли на лесистый пригорок на берегу и опять ее развернул, чтобы мы оба могли увидеть чудесное зрелище.
Перед нами высилось А-образное сооружение высотой футов в сорок. Его фасад, обращенный к озеру, был целиком стеклянный. С крыши частично облетела дранка, но в остальном постройка была как новенькая. Желтая входная дверь была занесена снегом только до середины, потому что ветры здесь дули не с озера, а с противоположной стороны.
Я подтянул сани к двери и потратил несколько минут на уборку снега и на сооружение некоего подобия пандуса. Дверь была высокая, толстая, внушительная. Я уже занес топорик, чтобы одним ударом сокрушить замок, но Эшли проявила благоразумие: предложила проверить, заперто ли.
Я толкнул дверь, и она послушно распахнулась.
Вся треугольная конструкция лежала изнутри на сосновой опоре по принципу индейского типи[20]. Пол был цементный, помещение одно-единственное, размером с баскетбольный зал. Боковые стены упирались в пол, окна располагались спереди и сзади. Справа помещался камин – в него могли войти, не пригибая голов, двое людей – с высокой чугунной решеткой. В углу была сложена поленница высотой футов в десять – этих дров нам бы хватило до конца зимы. Я прикинул, что здесь разгрузились 6–7 грузовиков с дровами.
Посередине громоздились друг на друге две дюжины выцветших, облезлых скамеек, на которые были водружены несколько серебристых каноэ, ожидавших весны и оттепели. Слева была кухня, в глубине – лестница на второй этаж. Второй этаж, вполовину меньше первого, представлял собой галерею – дюймовую фанеру на перекрещенных бревнах – над камином. Ее поддерживали свисавшие сверху тросы в руку толщиной. Галерею загромождали 50–60 двухъярусных коек, изрезанных ножами, покрытых рисунками и надписями на неизбывную любовную тему. Посередине пола осталась шелуха от съеденной белкой шишки, а также погрызенный еще кем-то кусок пенопласта. Подоконники были усеяны сотнями трупов мух, ос и мотыльков. Почти все было покрыто толстым слоем пыли. Светильники и выключатели отсутствовали.
Наполеон спрыгнул с саней, вбежал в дом, залаял, описал четыре круга и вернулся ко мне, виляя хвостом и путаясь у меня под ногами.
Я медленно втянул сани по снежному пандусу в дом, на цементный пол. У нас обоих глаза вылезали из орбит. Я отнес Эшли к камину и стал складывать дрова для растопки. Потом огляделся в поисках источника огня. Найдя рядом с поленицей коробочку от зажигалки, я горько усмехнулся, В камине выросло отличное сооружение: наверху дрова потолще, внизу потоньше, клочки газеты из старой коробки. Осталось добыть огонь проверенным способом – трением.
Меня отвлекло от этого занятия покашливание Эшли.
– Бен?..
У меня уже пошел дым, и я не хотел отвлекаться.
– Бен!
– Что?
Она указывала вверх, на полку. Там красовался баллончик для заправки зажигалок и коробок каминных спичек. Я отшвырнул свой лук, схватил баллончик, оросил дрова и бумагу, чиркнул спичкой и кинул ее в камин.
Поступив на работу в больницу и начав получать докторскую зарплату, я пристрастился подолгу принимать душ. Я даже брился под душем. Это, конечно, роскошь, но мне нравилось вдыхать пар, нравилось подставлять под горячую воду спину, нравилось расслабление от тепла.
Мы сидели завороженные и чувствовали себя, как в бане.
Я совершенно взмок. Вся моя одежда была мокрой. Руки потрескались и шелушились, клочья джинсовой ткани, которыми я их обматывал, пришли в окончательную негодность.
Я опустился на колени и, вытянув руки, избавился от этого тряпья. Мы оба молчали. Свободными руками я стащил с себя верхнюю одежду, сел рядом с Эшли, обнял ее за плечи и прижал к себе.
Наконец-то безнадежность отступила.
Когда помещение согрелось, я отправился наверх и обшарил койки. Все они оказались пустыми, кроме одной: на ней лежал, свернутый в рулон, двойной губчатый матрас толщиной в шесть дюймов, с оборванными углами. Я выбил его об ограждение галереи, подняв тучу пыли, отнес вниз и расстелил перед огнем. Наполеон тут же улегся на матрасе поближе к огню и спрятал нос себе под хвост.
За три минуты моего отсутствия камин согрел все пространство вокруг.
Я достал свой спальный мешок, расстелил его на матрасе, потом расстегнул мешок Эшли и помог ей переместиться из своего мешка в мой. Она была слаба и даже в этом не обошлась бы без помощи. Я подложил ей под голову свой рюкзак, снял с ее ноги шину, стянул с нее и развесил на ближайшей скамье одежду.
Когда она высохла и согрелась, я стал раздеваться сам, развешивая одежду на скамье. Потом достал из рюкзака единственные оставшиеся у меня сухие вещи – спортивные трусы и майку, шуточный подарок Рейчел многолетней давности. Сейчас этот подарок был спасением.
Только после этого я направился на кухню.
Там царили две чугунные дровяные печи. От каждой тянулась и уходила в стену черная труба. Напротив печей стояли длинные рабочие столы. У другой стены находилась большая раковина из нержавейки, упиравшаяся в белую газовую колонку. Все вместе определенно использовалось для того, чтобы готовить большое количество пищи для целой оравы людей.
Я покрутил кран, но вода была перекрыта. Заглянул внутрь колонки и не обнаружил там синего огонька. Колонка оказалась наполнена водой. Я принес спички, включил газ, почувствовал запах пропана и зажег колонку. Набив одну печь дровами, я разжег их и приоткрыл заслонку, чтобы огню хватало воздуха. Потом наполнил снегом большой котел, примял снег, добавил еще и водрузил его на печь.
В стене слева была прорублена грозного вида дверь с широкими петлями, засовом и тяжелым внушительным замком. Подергав ее для порядка, я вооружился длиннющей толстенной кочергой, засунул ее под дужку замка и подналег. Ничего. Пришлось вставить кочергу под другим углом. Замок уцелел, но отлетело ушко.
Я распахнул дверь.
Слева я увидел бумажные скатерти, сотни бумажных тарелок и тысячи бумажных стаканчиков. Справа обнаружилась еще не вскрытая коробка с пакетиками кофе без кофеина и двухгаллоновая банка овощного супа.
Вот оно!
Я повязал старый фартук, которым некогда, похоже, чистили печи, и поискал на банке срок годности. Не то, чтобы это было так важно, но я приободрился, убедившись, что срок еще не истек. Эшли лежала перед камином, подперев локтем голову. Вытерпев полчаса, она щелкнула пальцами, свистнула, поманила меня рукой. Я шагнул на ее зов.
– Что случилось?
Она еще помахала, я подошел поближе. Эшли покачала головой.
– Ближе.
– Вот так?
– Никогда не видела ничего сексуальнее!
– Вы про меня?
Она выпятила губу, жестом потребовала, чтобы я посторонился, и указала на плиту.
