Владимир Степаненко - Точка росы
Несколько дней то пурга, то проливной дождь. Сейчас идет дождь со снегом. Калерия Сергеевна не удержалась от вздоха. Видно, снова сегодня не удастся улететь. Пять дней группу москвичей регулярно вывозят на аэродром, и полеты отменяются из-за непогоды.
Ожидание всегда утомительно. Так случилось и в этот день. Появился в гостинице озабоченный Шибякин. С ним ненец — охотник Ядне Ейка. Он успел со всеми перезнакомиться и не один раз вечерами рассказывал об охоте, добытых соболях, белках и песцах. Не забывал расхваливать своего Тяпу.
— Звонил на аэродром, — сказал Шибякин, стараясь обрадовать отлетающих. Приказали ждать. Есть надежда, что улетите.
— Ядне Ейка, хотите, возьмем вас в Москву? — сказал представитель Совета Министров, втягивая охотника в разговор.
— Тарем, тарем. Хорошо, ладно, — закивал черноволосой головой ненец.
— Не полетит, — сказал Шибякин. — Летчики не раз предлагали, а он отказывается.
— Тарем, тарем!
— Богата ваша земля. Газ открыли, — продолжал представитель. — Вы рады?
— Однако, шибко глухарей пугаете, лосей. Далеко на охоту ходить!
— Правильно, — сказал задумчиво Шибякин и потер рукой по колючему подбородку. Загородил собой низкорослого охотника. — Глухарей распугали, сохатые ушли. Пора задуматься, как мы ведем себя на земле! Что будет дальше, если сейчас по чернотропу охотник уходит за зверем от фактории за сто километров? Кто виновен в пожарах? Снова мы. Есть и моя личная вина. Перед краем. Может быть, слышали, как построили аэродром на Пуре? Два стада оленей копытами выбивали снег на реке. Я тогда превысил власть! И никто меня не остановил. Один только бригадир-оленевод осудил мой поступок.
— Василий Тихонович, почему это вы заговорили об этом сейчас? — удивленно спросил профессор, вскидывая вверх седые брови.
— Не сразу дошел своим умом, что земля требует защиты!
— Василий Тихонович, при любом наступлении планируются потери, — покровительственно произнес профессор.
— Но в каких размерах!
— Придется примирить вас, — сказал представитель Совета Министров. — Нас в равной степени интересует открытое месторождение и охрана земли. Должен сообщить, готовится специальное постановление о защите природы. Это станет государственным делом. Василий Тихонович, вы здесь хозяин, и от вас в первую очередь надо ждать решительных действий!
— Душевно рад. Но не представляю, как жить без тракторов.
— Опять плохо!
— Да, плохо. Вертолеты и самолеты не в состоянии перебросить все грузы. Дирижабли нужны!
— Василий Тихонович, вы еще и фантазер, — засмеялась Калерия Сергеевна. — Какие дирижабли?
— А что? Почему бы и нет? Трактора, к сожалению, рвут ягель и уничтожают землю!
Шибякин все больше нравился Калерии Сергеевне. Его беспокоит земля, жизнь охотника и дела оленеводов. Он чувствует себя в ответе за поведение трактористов, буровиков, летчиков. Очень интересный человек! Была бы помоложе — влюбилась! Шибякин уговорил ее выступить перед молодыми специалистами. Оказалось, что геологи и буровики не представляли, как работали в первые годы Советской власти. Жаль, что в стране нет музея труда. Он должен быть, чтобы можно было сравнивать первые станки, машины с последними моделями. Без этого нельзя понять, как мы добивались успеха. В ее время буровиков узнавали по отрезанным рукам. На буровом станке «Лампус» стояли две катушки: одна опасная, вторая безопасная — для намотки пенькового каната. Зазевался буровик во время свертывания труб, и канатом с опасной катушки отрезало руку. Долго она думала, как обезопасить рабочих. Потеряла сон, перечертила ворох бумаги, но своего добилась.
«Наша Калерия мозговитая деваха!» — одобрительно заговорили рабочие на буровой. А потом ее нововведение распространилось по всей стране.
«Башковитая Калерия, соображайте, о чем вам лучше всего рассказать в академии, — сказала она себе. — Пожалуй, и о Шибякине, о его фанатической одержимости. Он не был учеником Губкина, но верный продолжатель его дела! А может, и о том молодом инженере, с которым впервые столкнулась в Шебелинке, а потом вновь познакомилась здесь». Присела к столу и принялась торопливо писать. За работой скоро забыла о непогоде, о предстоящем отлете из Уренгоя. Карандаш проворно бегал по бумаге, и память возвращала ей все новые и новые забытые встречи с ученым.
2Викторенко с трудом привыкал, что в балке он не один. Начали надоедать завистливые рассказы Анатолия. Выходило, что два года Смурый сначала в Шебелинке, а потом в Харькове, в научно-исследовательском институте, только тем и занимался, что замечал ошибки и промахи своих начальников. Ссылаясь на то, что из-за погодных условий создалось тяжелое положение на производстве, Иван стал ночевать в своем рабочем кабинете. После недельного отсутствия ввалился в балок злой, издерганный.
— Кончилось чрезвычайное положение? — спросил Смурый.
— Не кончилось, — Викторенко с трудом сдержался, чтобы не выговорить Смурому все, что он о нем думает. Оператором работать отказался, неизвестно, чего добивается. — Метанол у нас на исходе!
— И что из того?
— Хочу тебя послать. Все равно пока без дела сидишь.
— Надоел?
— Не знаю.
— Другой работы мне не нашел?
— Не о работе сейчас разговор. Просто прошу, чтобы выручил. Послать некого.
— Толкачом буду?
— Считай, что так. Все лучше, чем сидеть без дела! Документы утром оформим.
— Если ты так за меня решил, поеду. — Смурый хитро улыбнулся. — Пока не забыл, тебе письмо. Не обижайся, что прочитал. Зинка Широкова пишет. Помнишь ее? Тоже признает, что ты гений. А для меня сойдет роль толкача!
Викторенко нетерпеливо посмотрел на приятеля. Никогда еще Анатолий не был ему так неприятен. Неужели снова зависть заела его? Но кого он собрался винить? Сам же сбежал, сам испортил себе биографию. Как ни суди, а дезертир. Отряд бросил!
Развернул листок и начал читать. С трудом разбирал чужой почерк:
«Здравствуй, дорогой Иван!Знаю, мое письмо удивит тебя. Я столько наслышалась о твоих успехах, что долго думала, писать тебе или не писать, и вот решилась. Стыдно забывать старых друзей. Знай, я всегда верила в твой талант. Коротко о себе. Работаю в научно-исследовательском институте, куда ты не захотел идти. Фирма солидная. Мне предложили выбрать тему для кандидатской. В твоем дипломном проекте была интересная идея. Если не возражаешь, я хочу взять ее за основу и развить. Когда я рассказала папе, что ты отказался работать в институте, он выругал тебя. Сказал, что ты могильщик и сам зарыл свой талант в землю. По его словам, у тебя голова теоретика. О себе я не могу этого сказать. Мне нужна чья-то подсказка. Может, со временем вымучаю кандидатскую.
Иван, я на тебя обижена. Хочу знать, друг ты мне или не друг? Так что скорее отвечай. Будешь в Харькове, обязательно заходи. Смотаемся куда-нибудь. Сейчас у нас на гастролях московская оперетта. Мои знакомые совершенно без ума от Шмыги. Я тоже успела в нее влюбиться.
Зина».— Прочитал, гений?
— Хватит ерничать. Не пойму, на кого ты зол? Зачем ты ехал? Или ты что-то утаиваешь от меня? Тебе предлагают работу — ты отказываешься. Не тунеядец же ты — месяц не работаешь. Или у тебя научная командировка?
— Иван, Зиночке ты тоже будешь говорить такие слова, когда она приедет к тебе за идеями?
— Так ты, значит, за идеями приехал? — нетерпеливо сказал Викторенко. — Ну вот что — это дело твое. Сейчас меня интересует: за метанолом поедешь?
— Когда друг просит, как не поехать.
Утром повалил густой снег, и белые облака проглатывали стоящие лиственницы и кедрачи.
Водитель самоходки чудом находил дорогу между деревьями, но боялся разогнать машину и едва полз на первой скорости.
Прижавшись тесно друг к другу, под брезентом сидели Викторенко и Смурый.
Смурый держал в руках полевую сумку с документами и доверенностью на получение метанола. Радовался, что Иван вызвался проводить его до аэродрома, объяснить летчику важность задания. Анатолий не понимал, почему он вдруг вчера сорвался, вел себя как последний мальчишка. Чего он в самом деле хочет? В Шебелинке не понравилось, из научно-исследовательского института уволился. Да, уволился. Никакой командировки у него нет. «Белая булочка» — Анатолий вспомнил студенческое прозвище Широковой — хоть на чужих подсказках, но станет кандидатом наук. Науку вперед она не двинет, но повышенный оклад ей гарантирован. При разговоре не забудет вставлять: «Папа у меня профессор, мама кандидат… я тоже кандидат наук». А он? Завидовал целеустремленности друга. Иван упорно бьется над автоматизацией процесса добычи газа. Может быть, не все ему удастся, но ведь бьется же!
