Рут Рейчл - Чеснок и сапфиры
Антре подали так быстро, что мы не успели съесть наши закуски. «Поднимите, пожалуйста», — сказал официант, указывая, что я должна приподнять тарелку с супом, чтобы он поставил антре. Тем временем мои друзья снимали со стола лишние тарелки и складывали их на пол.
Несмотря на весь этот кошмар, еда произвела благоприятное впечатление. Господин Кларк готовит более 1500 блюд в день, и он тщательно спланировал меню. Он выстраивает каждое блюдо вокруг центральной оси, начинает с пищи, которая редко вызывает нарекания, и, используя воображение, вносит в нее элемент неожиданности. Его жаренный на гриле свиной портерхаус был подан с прекрасным картофельным пюре и беконом с капустой. К этому блюду он предлагал не яблочный соус, как можно было бы ожидать, а острый чатни[58] из ревеня и яблок.
Вкус приготовленного на гриле стейка из меч-рыбы оттеняли фрикадельки из лесных грибов и зеленый горошек соте. Необычным показался и лосось, шеф придал ему марокканский оттенок: уложил на промасленное ложе из савойской капусты и слоя кус-куса. Шеф-повар знает и когда надо остановиться: его курица в нежном шпинатном соусе была совсем простой, ее подали с зеленой фасолью, картофельным шоре и еле заметным добавлением зеленого чили.
Рискнем ли заказать десерт? Предчувствуя бесконечное ожидание, мы покинули ресторан. Была, однако, во всем этом и светлая сторона. Как выразился один из моих друзей, «они нас не торопили».
У каждого ресторана бывают не лучшие вечера, но, судя по моему опыту, в «Таверне на Грин» это — обычное явление. Недавно мы прождали 40 минут, после того как сделали заказ. Метрдотель вел себя так, словно оказывал нам честь своим присутствием, а официанты даже не смотрели в нашу сторону. На просьбу дать нам десерт домой последовал ответ. «Мы этого не делаем». Но хуже всего было, когда служители, заставив сдать верхнюю одежду и затребовав за услугу по одному доллару с каждого, усадили нас рядом с окном, где мы основательно замерзли. Пришлось истратить небольшое состояние на чаи в попытке согреться.
И все же ужин был великолепен. Ребрышки и клецки с хреном были тонким подражанием китайской кухне. Густые супы, чуть более сладкие, чем следует, все же весьма хороши. Закуски из крабов и фуа-гра с грушей соте просто роскошны.
Понравился и чилийский морской окунь, приготовленный на гриле. Телячью ногу сопровождало пюре из тыквы и брусничный соус. Огромная порция свиного филе пришла с безукоризненным картофелем, фаршированным сыром, и тушеной краснокочанной капустой.
Десерты тоже были хороши. Мне понравился чизкейк и крем-брюле. Но как нельзя более кстати в этом пестром, гламурном помещении оказался банановый сплит[59] — образец американского излишества, он почти заставил нас забыть об ужасном обслуживании.
Оглядывая эту волшебную страну света, я почувствовала, как душу охватывает гнев. Для тысяч посетителей «Таверна на Грин» — олицетворение Нью-Йорка. Люди счастливы от того, что находятся здесь, и снимают друг друга на видеокамеру. Это дорогой ресторан, так неужели он должен быть безвкусным примером нашей знаменитой грубости?
Нет, не должен. Я обнаружила это в мой последний визит, когда метрдотель и официанты неожиданно окружили вниманием мой стол. Еда возникала на столе моментально. Во внутреннем круге обеденного зала было тепло в прямом и переносном смысле. Прошу простить меня за подозрение, но мне кажется, что меня узнали.
Вечер показался волшебным. Я ела прекрасно гарнированное блюдо из креветок в соусе из лайма, сои и имбиря и смотрела на великолепное бездушное пространство. Орекьетте были прекрасно приготовлены, в качестве гарнира выступали брокколи рэйб.[60] И если толстое филе копченого лосося в окружении трюфелей и картофельного пюре в качестве антре казалось более уместным, чем закуски, то кто же станет придираться к гостеприимным хозяевам?
Затем настал черед сочной индейки, фаршированной бататом, брюссельской капустой и поданной с клюквенным соусом. Праздник на тарелке. Свинина, одно из лучших блюд господина Кларка, была, как всегда, на высоте.
Я сидела, нежась в атмосфере внимания, и наслаждалась рождественским убранством. Смотрела на людей, сидевших по углам помещения. Надеялась, что им так же хорошо, как и мне. Хотя в душу закралось сомнение.
* * *Бетти так и не преобразилась. Элен пришла в ярость после того, как Клаудия сказала ей правду. Когда я позвонила чтобы извиниться, она повесила трубку. Но в последующие месяцы Бетти незаметно появлялась в «Лютеции», «Аквавите», «Фелидии» и «Таверне Грамерси». Это обличье было самым успешным. Бетти обычно приходила с группой знакомых, молча сидела за столом, словно чья-то бедная старая тетушка, приглашенная из милосердия. Бетти никогда не заглядывала в винную карту, а, когда ей предлагали выбрать что-то из меню, обычно говорила: «Закажите мне сами, милая. Вы знаете о еде куда больше меня». Голос ее при этом звучал чуть слышно. Поскольку счет она не оплачивала и кредитных карточек ей не требовалось, то она оставалась для всех анонимной тенью.
Несмотря на все это, я знала, что испытывала судьбу, когда Бетти в одиночестве отправилась в «Ла Кот Баск». До этого я в полной анонимности побывала в ресторане четыре раза, но последний свой визит я нанесла в сопровождении семейной пары, которая пригласила меня на благотворительный обед, поэтому я пришла в собственном обличье.
Благотворительные обеды, похоже, сделались частью моей работы. Не знаю, какому благотворительному обществу впервые вздумалось осуществить тайные желания многих людей понаблюдать за критиком во время работы, но, как только они это сделали, то смогли устраивать аукционы на тысячи долларов, ибо со всех сторон к ним посыпались предложения. Какие причины можно было выдвинуть для отказа, когда на кону стояли такие деньги? Как вы могли сказать «нет» школе, где учится ваш ребенок, вашему врачу, Американской кардиологической ассоциации, публичной библиотеке, фонду Джеймса Бирда и прочим? Хотя обеды с незнакомыми людьми были для меня страшной мукой, мне редко хватало духу от них отказаться. Случалось, что моим спутником оказывался кто-то настолько неприятный, что я клялась прекратить все благотворительные обеды, правда, такое настроение длилось недолго.
Муж и жена, пригласившие меня в «Ла Кот Баск», оказались чудесными людьми. И все шло хорошо, пока во время закусок мистер Стюарт не проболтался о том, как много он заплатил за возможность со мной пообедать. Эта была такая невероятная цена, что я подозвала сомелье и заказала дико дорогое вино. Мне не следовало это делать: сомелье, не обращавший до сих пор на меня внимания, внимательно на меня уставился и побежал к метрдотелю. Обслуживание изменилось до неузнаваемости. Смогу ли я теперь сойти за Бетти?
Но мне надо было вернуться. Я начала писать рецензию, в которой горячо восхищалась уткой, но вспомнила, что ела я ее всего один раз, и было это во время моего обеда со Стюартами. Что, если шеф приготовил мне что-то особенно? Я представила себе сердитых читателей, которые с возмущением говорят: «И этой женщине могло такое понравиться?» Одного раза явно недостаточно. Я надела парик, тесные туфли, потрепанное синее платье и пошла в подземку. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
Но когда вошла в «Ла Кот Баск», глаза всех присутствующих обратились на меня, после чего, разумеется, люди вежливо отворачивались. Я медленно подошла к метрдотелю — туфли действительно были страшно неудобны — и нерешительно сказала:
— Прошу прощения.
Метрдотель взглянул на меня с легкой жалостью.
— Да? — сказал он. — Чем могу помочь?
— Я не зарезервировала столик… — начала я.
Он оглядел меня откровенным взглядом, не пытаясь скрыть своей нерешительности. Он меня не узнал, в этом я была уверена. Я почти читала его мысли: если бы я была мужчиной, он мог бы предложить мне напрокат пиджак и галстук.
— Вы одна? — спросил он.
Я кивнула. Было еще рано, и в ресторане имелось много свободных мест, поэтому решение было в мою пользу.
— Следуйте за мной, пожалуйста, — сказал он.
Интересно, куда он меня посадит? Ему не хотелось провести меня через весь обеденный зал, по и сажать меня на виду тоже не входило в его намерения. Как же он решит эту дилемму? В конце концов он приткнул меня сбоку, подал меню и быстро пошел прочь. Нельзя сказать, чтобы прием был особенно уважительным, но и в вину ему этого было поставить невозможно.
Метрдотель повел себя корректно: они не высмеял меня и не проигнорировал. Еда оказалась такой же, какой я ее запомнила. После салата из морепродуктов с добавлением икры я взялась за утку (она была восхитительна), и в этот момент в зал вошла женщина в красном одеянии. Она была похожа на Питера Устинова в женском платье. Двигалась она так медленно что напоминала карнавальную платформу на невидимых колесах.
