Лариса Райт - Когда осыпается яблонев цвет
Через час они уже потягивали пиво в ресторанчике за углом офиса, и Егор по настоятельному требованию Лешки «кололся», а точнее, ныл, хандрил и расклеивался: «И жизнь у него не жизнь, и бизнес не бизнес».
– Ты в кризисе, – объявил Лешка, с аппетитом уминая огромную отбивную.
– Весь мир в кризисе.
– Мир – в финансовом, а ты – в средневозрастном.
– А ты нет? – Егор с завистью смотрел на друга: он был подтянут, загорел и сиял белозубой улыбкой. К тому же Лешка ел так, как может есть только совершенно счастливый человек: с нескрываемым удовольствием покряхтывая над каждым кусочком и облизываясь, словно довольный кот. Егор рядом с другом смотрелся сейчас если и котярой, то бездомным. На его тарелке еда осталась нетронутой, он посматривал на нее с опаской, будто боялся, что едва притронется – тут же спугнут. Выглядел Егор для своих сорока, правда, неплохо – Людочкам жаловаться не приходилось, но все-таки небольшой животик имелся, кожа на затылке уже просвечивала под редкими волосами, а загар с тела смывался за несколько дней. Лешка же широко улыбался и продолжал радоваться:
– Я свой кризис разгреб два года назад и помахал ему ручкой. Как говорится: «До встречи. Захочешь вернуться – валяй, только я опять тебя уложу на лопатки», – он сделал красноречивый жест, проведя указательным пальцем под шеей. При чем тут лопатки, Егор не понял, но все же решил уточнить:
– А как уложил-то?
– Ну ты даешь, Жора! Будто не помнишь! Сферу деятельности сменил, жену поменял, и машину, кстати, тоже. Помогает. – Лешка вдруг сделался серьезным и предупреждающе поднял указательный палец: – Машулю не обижай!
– А то что? – хмыкнул Егор и тоже провел пальцем под шеей.
– Шутки шутками, а вот о жене я, может, до сих пор жалею. Сгоряча все как-то, на эмоциях, не подумавши. Да и дочку жалко. Ладно, – Лешка махнул рукой и снова широко улыбнулся. Он не умел долго предаваться унынию. – Что было, то быльем поросло. Проехали. На своих ошибках учится кто? – Он выразительно посмотрел на Егора, и тот поддакнул:
– Дураки.
– Вот. Правильно. Так что будь умным и учись на моих. Сплеча не руби, думай хорошо, взвешивай, а потом уже действуй. Если жизнь превратилась в болото, надо себя вытягивать. Только из болота ведь наскоком не получится, сам понимаешь…
Егор согласно кивнул.
– Надо осторожно, потихонечку, по миллиметру. А сгоряча, сразу – это нехорошо. Ломать – не строить, ты же знаешь.
В этом был весь Лешка: осторожненько наступить на больную мозоль, напомнить о прошлом, чтобы поставить мозги на место, и тут же дать задний ход, нажать на тормоза. Вот и сейчас старый друг уже давил на педаль:
– Значит, говоришь, рекламщик хороший нужен?
Новый кивок.
Лешка подвигал бровями, пошевелил губами, затем радостно хмыкнул и щелкнул себя пальцами по лбу: верный признак снизошедшей блестящей идеи.
– Так это гораздо проще, чем тебе кажется.
Егор вытащил мобильный и приготовился записывать номер, спросил живо:
– Твой знакомый? Приятель? Диктуй номер!
Лешка весело гоготнул:
– Ага. Знакомый. Хороший знакомый, скажу тебе.
– Так говори цифры, чего тянешь?
Друг даже в карман не полез, диктовал Егору номер по памяти. Егор нажимал цифры. На предпоследней до него наконец дошло:
– Это же мой номер.
– «Это же мой номер», – передразнил его Лешка. – Твой. А чей же еще? Ты единственный мой знакомый блестящий рекламщик, отличный, знающий профессионал. Как говорится, и с руками, и с головой. Распустил нюни, как девица, смотреть противно! – Егору на секунду показалось, что Лешка сейчас плюнет в свою тарелку, но обошлось. А ругаться тот продолжал:
– Ты, Егорушка, зажрался.
– Почему это? – Егор возмутился. – Я тебе о том, что бизнес не идет, бабки кончаются, а ты говоришь – зажрался.
– Конечно, зажрался. Бабки кончаются, а ты ноешь: «Ой, помогите мне! Ой, спасите! Тону!» Ты табличку на пляже помнишь?
– Какую табличку? – оторопел Егор.
– А такую: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Сидит тут, понимаете ли, директор. Ах, найдите мне человечка, который мне тучи разведет руками или каким другим местом.
Теперь хохотнул Егор и уже почти весело поведал другу, что с «другим местом» он как раз только что завязал, отправив его (то есть ее – Людочку) куда подальше.
– Молодец! Но, – Лешка назидательно поднял палец, – главное – не свернуть с правильного пути.
– Ты хотел сказать с праведного? – снова хмыкнул Егор.
– Я что хотел сказать, то и сказал. Не сворачивай с того пути, на котором ты сам себе хозяин. Захотел взять – взял, захотел уволить – уволил, а в помощи нуждаешься – так не откажи себе. Ты образование получал? Получал. Уму-разуму учился? Учился. Вот и давай, крути шестеренками, как там у вас в рекламе принято перегрызать друг другу глотки. А то привык к тому, что тебе все в клювике подчиненные приносят, а ты только совещания проводишь да указания раздаешь и все хочешь найти тех, кто ответит тебе на вопрос «как?». Нет, друг мой, так не получится. Ты давай сам придумай – как, а людям расскажи – что, и они тебе помогут. Вот так вот. – Лешка промокнул салфеткой жирные губы и махнул рукой официанту, попросив счет.
– Леш, – Егор почувствовал, что на этом час добрых советов заканчивается, и забеспокоился: – Так что мне делать-то?
– Продолжать делать то, что делал до нашей встречи. Думай, Жора, думай! И что-нибудь обязательно придумаешь.
– Да что я придумаю-то? – горячо зашептал Егор. – В нашем бизнесе велосипед изобрести невозможно.
– Велосипед невозможно, а ловесипед вполне.
– А это что такое?
– Да понятия не имею. Вроде похоже на велосипед, но не он. – Лешка подмигнул Егору, и они заржали громко, по-мужицки, на весь ресторан. Когда вытерли выступившие слезы, Лешка поднялся, пожал Егорову руку, сказал:
– Ну, бывай. Дольше лясы точить не могу, у меня совещание. – И снова подмигнул, будто хотел сказать: «А что такого? Я кризис пережил, теперь могу себе позволить снова просто руководить».
– Леш, – окликнул Егор, – а что, если какую-нибудь международную акцию забубухать? Ну там американских клиентов задействовать или английских.
– Да хоть французских, – обернулся друг и, глядя Егору в глаза, добавил как ни в чем не бывало: – Хотя я забыл, ты же с французским давно завязал. – Сказал и ушел, хотя прекрасно знал, что оставил друга теперь не с просто открытой мозолью, а с кровоточащей раной. Ничего Лешка не забыл. Да и Егор обо всем прекрасно помнил. Он еще долго сидел за столом, так и не притронувшись к еде. Из ступора вывел телефонный звонок. Звонила жена. Маша поинтересовалась, когда его ждать.
