Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

Вскоре он попал и туда.

Хенрик Дворак чувствовал себя все лучше и лучше. Когда он предстал перед Анной гладко выбритый, в чистой одежде, удивленная девушка увидела перед собой мужчину в расцвете сил. Несколько измотанного болезнью, сильно изможденного, но все еще импозантного.

– Я бы не узнала вас, – сказала она, покраснев.

Хенрик улыбнулся. С тех пор как эта молодая особа появилась у него в доме, он почувствовал себя решительно лучше. Она заботилась о нем так, как никто и никогда о нем не заботился.

– Ты дала мне второе дыхание, силы, Анна.

– Это чудо, пан Хенрик. Я же говорила, что чудеса случаются.

Они случаются. Хенрик был уверен, что это правда. Только теперь он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, что пережил за прошлый месяц. Месяц, за который он, кажется, вернулся к жизни. Правда, к другой жизни – теперь был человек, который заботился о нем. До сих пор это ему приходилось беспокоиться о Кларе, заниматься делами фабрики. Он всегда сам принимал все решения и должен был всегда быть начеку. За этот месяц он наконец смог отдохнуть. В его жилище теперь порядок, а мухи, которые так ему докучали, исчезли.

Сначала Анна читала ему какой-то роман. О любви. Наверное, она нашла старую книгу, еще его матери. Неважно о чем – важно, что она каждый день садилась на стуле рядом с его кроватью, и он мог слышать, как иногда от волнения ее голос срывается, потому что любовь на страницах книги была красивой, хоть и драматичной. Потом, когда из соседней комнаты послышался стук швейной машинки, он еще раз взял этот роман. «Это не доктор – это ты меня исцелила», – прочитал он и улыбнулся. Ему было хорошо. Кажется, впервые в жизни ему так хорошо. Его пронизывало какое-то чувство, которого он до сих пор не испытывал, но точно знал – оно связано с желанием преодолеть болезнь. Что это было? Любовь? Наверное, да. Любил ли он раньше? Нет. Клару ему выбрала семья. Он не протестовал. Такие были времена и такова была судьба. Анну он выбрал сам. Вернее, это она его нашла – грязным, запущенным и почти умирающим. Она не колеблясь помогла ему.

Он встал с кровати и оделся. Пошел в другую комнату. Он наблюдал, как она сосредоточенно шила. Она слюнявила нитку, потом вдевала ее в иголку. Швейная машинка всегда была у него в доме. Ей не нужно было приносить свою. И на самом деле она переехала со всей швейной мастерской к нему. Но пока что принимала клиенток там же, где и раньше. Но, может быть, пришло время перемен?

– Панна Анна, – вдруг сказал он. – Вы прекрасно выглядите.

Девушка покраснела.

– И давно вы за мной наблюдаете? – Она поправила аккуратно заплетенную косу.

– Достаточно, чтобы быть в восторге от вас.

– Спасибо большое, но я не привыкла к комплиментам.

– А вы должны привыкать. Я буду часто их повторять. Вы как солнце осветили мою жизнь. И я просто надеюсь, что если благодаря вам я почти выздоровел, то вы не исчезнете из моей жизни так же внезапно, как появились.

Анна смутилась еще больше и ничего не ответила.

Хенрик улыбнулся. Может быть, не все еще потеряно.

Однажды Анна поняла, что Хенрик ей не безразличен. Она знала, что, решив поселиться у незнакомого мужчины, она многим рискует. Рискует своей репутацией, профессией. Возможно, клиентки больше не захотят шить у нее платья. Но одного она не ожидала – что переезд к Хенрику грозит и ей разбитым сердцем.

Она влюбилась в мужчину лет на двадцать старше ее, не вполне здорового, но которому с каждым днем становилось все лучше. Его щеки больше не были такими впалыми, лицо разгладилось, он чаще стал улыбаться. Как вообще такое возможно, что у нее получилось то, чего раньше не смогли сделать врачи? Ведь Хенрик на самом деле умирал.

Значит ли это, что, когда он полностью выздоровеет, ей придется возвращаться к себе, в пустой дом? И что она опять будет подвергаться приставаниям подвыпивших молодых людей, возвращающихся с танцевальных вечеринок? Здесь, у Хенрика, она чувствовала себя в безопасности. Она поселилась в маленькой комнатке наверху, окно которой выходило прямо в цветущий черешневый сад. Деревья отцветут, дадут плоды. Кто сделает из них вкусные компоты и заколдует в пахнущие ванилью пироги, если не она?

Впервые она подумала, что чудеса случаются, когда Хенрик сказал ей, что она прекрасно выглядит. Понятное дело, она всегда старалась выглядеть аккуратно, но не ожидала, что он это заметит.

Однако он заметил.

Сердце ее радостно запрыгало, а мир закружился и замелькал в глазах. Она как раз шила свадебное платье для дочери Мюллера. Настоящее произведение искусства. Захочет ли она сама когда-нибудь такое надеть? Неважно, каким будет платье, лишь бы любовь цвела, как те черешни за окном. И чтоб потом дала плод.

Она покраснела от одной только этой мысли. Не время думать о таких делах. Кончила дошивать оборку к юбке, заварила чай и пошла в комнату Хенрика. Он уже не лежал, а сидел в кресле. Читал книгу, которую она нашла в своем столе.

– Панна Анна, можно вам кое-что почитать? – спросил он.

– Конечно.

– Присядьте здесь, рядом со мной. – Он указал на кресло и стал читать ей отрывок, который читал уже много раз в одиночестве. Отрывок, над которым он размышлял неоднократно. Отрывок, который открыл ему глаза на любовь.

– Панна Анна, я тоже думаю, что это вы исцелили меня. – Он взял ее руки в свои и посмотрел ей в глаза. – Я знаю, что это невозможно, чтобы тот, кто уже подыскивал для себя место в земле, вдруг выздоровел. Все еще в это не верю. Но разве… – Он резко встал с кресла, подошел к открытому окну, из которого на комнату лился свет весеннего солнца. Он слегка наклонился и оторвал от черешни веточку.

– Анна. – Он опустился перед ней на колени. – Не согласится ли пани стать моей женой? Возможно, у меня осталось мало времени в этом мире, но я думаю, что с вашей помощью этого времени будет намного больше, и оно будет прекрасным. Анна, это как в той книге, что ты читала мне каждый вечер. – Он протянул ей веточку, осыпанную цветами.

– Анна, ты станешь моей женой?

По щекам девушки покатились слезы.

– Да, – сказала она так тихо, что он едва расслышал ее. – Да, – повторила она.

Она смотрела на него блестящими от слез глазами. Еще совсем недавно он был для нее совершенно чужим человеком, она почти не знала о его существовании. Месяцем ранее она, испуганная, нашла убежище в его доме, а теперь он предлагает ей защиту на всю жизнь.

Хенрик уткнулся лицом в ее ладони и некоторое время стоял на коленях перед ней. Он не ожидал, что ему в жизни еще будет хорошо, ведь, приехав в Руду, он был уверен, что потерял все. Но получилось так, что он обрел новую жизнь.

История любит повторяться. Вот и я, когда оказалась в Руде, думала, что многое потеряла – налаженный быт, работу, друзей. Однако все чаще задумывалась, не получила ли я гораздо больше, приехав сюда. И каждый день убеждал меня в этом.

Ежедневные встречи с паном Анджеем стали ритуалом. Мне нравилось сидеть в его маленьком домике, на старом диване. Стефан часто прибегал и требовал свою порцию ласки. Однажды в дом вошла даже курица. Может, Мальвина, а может, какая другая. Никогда не знала их по именам.

Собиралась я пойти к пану Анджею и в тот день.

Это только кажется, что в небольших городах люди на расслабоне, чуть ли не постоянно отдыхают, – на самом деле забот у них невпроворот. Кроме встречи с паном Анджеем у меня был намечен обед с Шимоном, которому я с самого утра пыталась дозвониться. Не отвечал. А еще я сидела за компьютером и делала текущую работу… Не считая того, что «держала руку на пульсе мира», слушая фоном радио.

– Доброе утро, – услышала я голос диктора. – Сегодня мы вспоминаем тридцатые годы и незабываемую песню Толи Манкевичувны «О минуте светлого счастья». На этот раз предлагаем ее в современном исполнении. У микрофона Ирена Сантор.