Десять поколений - Арфуди Белла

Ари откидывает одеяло и опускает ноги на пол. Они все еще какие-то странные и не особо его слушаются.

– Ты знаешь, я не уверен, что хочу в Ирак.

Дядя Мсто смотрит на него непонимающе.

– Думаю, отец хотел, чтобы я не просто привез его прах и развеял там, как будто это что-то тривиальное. Он и правда хотел, чтобы этот путь, проделанный моими предками, что-то значил для меня.

– Так и есть, – подтверждает дядя Мсто. – И почему это мешает тебе ехать в Ирак?

Ари разворачивается к дяде. Он не уверен, что тот его поймет, но спонтанное решение, только что принятое им, кажется самым верным, и он не намерен от него отступать.

– Я поеду в Ирак. Обязательно поеду. Но сделаю это позже. У меня есть идея, как сделать это правильно. А сейчас пойдем смотреть город и найдем местный рынок. Хочу посмотреть ковры.

Дядя Мсто прикладывает руку ко лбу племянника. Ему кажется, что у того все еще жар, иначе с чего бы он вдруг начал интересоваться коврами.

– Не думал, что ты такой большой ценитель.

Ари усмехнулся.

– Сам же говорил, что мы из рода ковровых мастеров. Считай, что кровь разыгралась. Пришло время узнать о себе чуть больше.

Прогулка у Ари с дядей Мсто в тот день выдалась долгой. Отчаянно торгуясь у прилавков и неспешно оценивая, насколько туго связаны узелки, дядя Мсто приобрел для племянника первый в его жизни ковер. Правда, по пути в отель он все сожалел, что турецкий, а не арцахский. Лучшего, по его мнению, быть не могло. Даже персидские он отказывался считать им равными.

Глава XX

Ари поглаживал большой ладонью слегка выпуклый живот жены. В нем уже формировалась жизнь, но ребенок еще не толкался. Ари с женой решили не узнавать, кто у них родится. Сын или дочь – в любом случае они будут рады малышу, а у их старшенькой Авы появится брат или сестра.

– Врач уверен, что ты справишься с этими поездками?

– Он сказал, что таких здоровых людей, как я, давно не видел. – Марьям обнажила ровные белые зубы – результат почти трех лет мучительных походов к ортодонту. – Мне уже не терпится добраться до Шангала.

Ари притянул к себе жену и обнял. Ее близость действовала на него умиротворяюще.

– Сначала в Армению, – проговорил Ари, поглаживая пушистые кучерявые волосы жены. – Я уже предупредил дядю, он нас встретит.

– Сказал ему, зачем едешь?

Ари приник головой ко лбу жены.

– Сказал, что хочу наконец по-настоящему обрести семью, а не ради галочки посещать какие-то места. Он поможет мне собрать всю информацию.

Марьям отстранилась от мужа, чтобы было удобнее смотреть ему в глаза.

– Ты и правда серьезно взялся за дело. – Она продолжала улыбаться.

– Конечно. – Ари снова дотронулся до ее живота. – Не хочу, чтобы мои дети росли как я. Оторванными от корней, от семьи. Без понимания, кто они и зачем живут. Пусть открывают книгу, которую я для них соберу, и видят весь путь, что проделали их предки от Ирака. Кто знает, что останется им, если я не попытаюсь все это сохранить и передать. – Ари ненадолго замолчал, затем продолжил задумчиво: – Ты только вдумайся, они ведь уже будут десятым поколением, которое не живет на своей земле. Десятое поколение, а мы все это до сих пор помним. И при этом никто из нас так никогда до Ирака и не доехал.

– Так война же была… – Марьям не закончила мысль.

– Но сейчас там довольно спокойно. Мы посетим Лалеш, а я наконец исполню волю отца.

В тот день, когда Ари, простившись с дядей, улетел из Турции домой в Америку, он считал, что его поездка в Ирак состоится довольно скоро. Ему лишь хотелось, чтобы она была осмысленной и стала итогом действительно важного пути. Он хотел собрать информацию о своих предках, составить генеалогическое древо и воссоздать родовую опору, которую он потерял. Однако его планам помешал очередной геноцид его народа. Читая сводки газет за тот период, он вздрагивал от мысли, что это такие же люди, как он. Случайным образом ему довелось родиться не на иракской земле, и это спасло ему жизнь. Веками езидов преследуют из-за их веры. Но даже тогда Ари верил, что езидов не уничтожат. Что бы ни происходило, они всегда, как птица Феникс, будут возрождаться из пепла и продолжать свой род. Способность к выживанию и преодолению трудностей у них в крови. И тысячи езидских девушек, взятых в плен, однажды вернутся к семьям.

В комнату ворвалась маленькая Ава, названная в честь самого дальнего предка, до которого пока удалось добраться Ари в его попытках восстановить историю рода, ведущего свое начало из Ирака. Он не знал, была ли его Ава хотя бы немного похожа на ту, которая жила больше ста лет назад. Но ему хотелось верить, что таким образом он соединяет поколения и не дает угаснуть свечению их пути. Крохотные ручки почти трехлетней малышки обхватили шею Ари. Он поднял дочь на руки и позволил ей громко чмокнуть мать в щеку.

– И почему это ты не спишь? – обратилась к ней Марьям, поглаживая ее по пухлой щеке.

Его дочь была здесь. С ним. Когда тысячи езидских семей не знали, где их родные. Находятся ли они все еще в рабстве у террористов [22], убиты или им удалось укрыться.

– Хочу еще одну сказку, – протянула полусонная Ава, потирая краем розовой пижамы глаза.

– Ты же сегодня уже целых три послушала!

– Хочу еще, – повторила настойчиво Ава и надула нижнюю губу.

Ари скорчил гримасу жене, чмокнул ее в нос и повел дочь в детскую. Спальня Авы была выкрашена в теплый песочный цвет, напоминавший ему пустыни. Сколько бы он ни жил в России или Америке, сколько бы ни видел небоскребов и старинных домов, сердце оставалось верным барханам.

– Еще так еще. – Он исполнял все желания дочери. – Какую ты хочешь послушать?

Ава разрешила отцу уложить себя в кровать и укутать одеялом и задумалась, какую сказку попросить. Ее окружали бесчисленные мягкие игрушки, без которых девочка отказывалась спать: если не взять кого-то из них в кровать на ночь, он обидится.

– Про охотника и принцессу, – наконец сказала Ава. Она удобно устроилась на подушках и стала ждать.

– Снова? – Ари улыбнулся. Он рассказывал эту сказку дочери чуть ли не каждую ночь. Она пришла ему в голову совершенно случайно и безумно полюбилась Аве.

– Точно. – Ава настойчиво кивала кудрявой головой.

«Вся в мать», – подумал Ари.

– Ну хорошо, – согласился он, смахивая волосы со лба дочери.