Яков Рахманов - Судьба, или жизнь дается человеку один раз…
На автореферат пришло одиннадцать официальных положительных отзывов. Отзывы трех оппонентов тоже были положительными. Когда я поднимался на трибуну для доклада, в зал вошли мои оппозиционные дамочки и принесли три отрицательных отзыва. Это уже был в известном смысле перебор отзывов. Едва закончился доклад, от моих противниц посыпались вопросы, практически не касающиеся сути доклада, главным образом о значении микроструктуры в различных признаках. Я ответил, что микроструктуру скелета нельзя расценивать как важный признак, так как пока неизвестна природа ее происхождения, а в большинстве случаев, она вторична. Далее я продолжил, что через все мои работы, а также в докладе проходит мысль, что такие признаки, как «больше», «меньше», «яснее» и т.д. ничего не дают для систематики. «Бабушки» продолжали выступать, аппелируя по–прежнему к важности микроструктуры, сожалели, что я ее недостаточно учитывал, и заключали, что им трудно оценить, достойна ли моя работа присуждения степени доктора наук.
У меня сильно разболелась голова, и мне надоели эти ничего не значившие вопросы и выступления. В зале ощущалась какая–то аморфная атмосфера, стоял устойчивый шепоток, слушатели похоже беседовали о чем–то своем.. Необходимо было сменить настроение зала и все–таки напомнить о себе и своем деле, которое я защищал. До этого я старался корректно реагировать на эту мышиную возню хоть и уважаемых, но уже устаревших по своим взглядам ученых. Я разозлился и, не думая о возможных последствиях, решил «всыпать» своим противницам цитатами, используемыми в их известных книгах, и рассержено дерзко ответил: «Это же полный абсурд, подразделять семейства кораллов, как это делают мои уважаемые оппонентки, по таким признакам (я цитировал): «не наблюдается никакой структуры», «фиброзная структура, но не с четким рисунком», «видна более четко фиброзная структура» и т. п. Нельзя сравнить «никакую структуру» с любой «фиброзной структурой», будь она хоть «не четкая», хоть «более четкая». Невозможно сравнивать то, чего нет, с чем–то четким или не четким. Пусть кто–нибудь из присутствующих скажет, как отличить что–то нечеткое от более четкого? Кто и как устанавливает критерий четкости?». И, наконец я завершил: «Признать такую порочную идеологию и использовать на практике аналогичные признаки в любой классификации — это значит самому перечеркнуть всю свою многолетнюю работу по систематике ископаемых и современных кораллов».
Присутствующие на заседании оживились, усиливающийся шепоток прокатился волной по конференц–залу, в помещении почувствовалась какая–то иная аура, критические выступления прекратились, вероятно, наступал перелом в процессе защиты. Председательствующий призвал выступающих оценивать не только доклад, но и совокупность всех моих работ. Затем был десяток выступлений хотя и с известной долей критики, но, несомненно, в мою поддержку. Бывший мой руководитель заверил присутствующих, что он знает меня с первых шагов в науке и уверен, что в своих многочисленных публикациях мною рассмотрены важные моменты в изучении кораллов, а я вполне заслуживаю искомой степени. Мне кажется, что явный позитивный перевес в мою сторону произошел после выступления моей приятельницы Эльвиры Соловьевой, заместителя директора по науке института, в совете которого происходила защита. После обстоятельного выступления, содержавшего и справедливую критику, и положительные моменты, она подчеркнула, что результаты диссертации, несомненно, войдут в общую теорию таксономии в связи с разработкой новых критериев и принципов онтогенетической систематики. Последнее позволяет надеяться, что полученные данные будут использованы при разработке новой теории эволюции онтогенеза. Еще после нескольких выступлений моему академику Сергею Борисовичу Кречетову, похоже, показалось, что надо заканчивать это заседание (никакой пленки о моих, якобы, постыдных выступлениях ему никто не показывал). Он буквально в нескольких предложениях охарактеризовал мои исследования с момента появления в Академгородке, а в заключение сказал: «Считаю, что в лице Якова Ильича мы имеем крупного и разносторонне образованного ученого, умелого организатора как научных исследований, так и экспедиций. Он в равной степени достоин присуждения ученой степени доктора биологических и геолого–минералогических наук». Прения после заключения Сергея Борисовича как–то сразу прекратились. Выступать после самого авторитетного и главного геолога в академической фундаментальной науке страны считается неэтичным. Председательствующий, академик Комарников, обсудив доклад и основные мои работы, подвел итоги: «Мне представляется некорректным принести отрицательные отзывы за одну минуту до заседания. Это неэтично. Учитывая все выступления и работы Якова Ильича, я нахожу оправдательным его отказ от микроструктурного подхода. По совокупности всех этих обстоятельств, я, скорее, буду голосовать «за».
Совет постановил: «На основании доклада и результатов тайного голосования «за — 15», «против — 2» ходатайствовать перед ВАК СССР о присуждении ученой степени доктора биологических наук Якову Ильичу Рахманову».
На банкете после защиты все как бы забыли о ней, моих приятелей и коллег из столичных, питерских и прибалтийских институтов интересовали только обстоятельства моего недавнего спасения в Индийском океане. Они искали любую информацию об этом и искренне переживали за исход спасательной операции и мое здоровье. Рассказывая подробно об этом случае, я, вероятно, как бы снова пережил все это событие, так как и слушатели, и я часто слышали дрожь в моем голосе. Потом мы поехали к Эльвире, мне никого, даже своих родственников, не хотелось видеть в этот вечер, настолько я устал морально. Посидели, вспомнили любимый Вьетнам (мы с ней, по сути, были идейными вдохновителями и стояли у истоков создания советско–вьетнамского научного тропического центра), добавили еще немного коньячку, я извинился, что сегодня похоже уже больше ни на что не способен и отпросился спать.
Спустя полгода мне прислали диплом доктора биологических наук.
* * *
Большинство наших экспедиций до этого были в среднем и южном Вьетнаме. Предстоящая экспедиция должна была проходить в одном из уникальнейших мест северного Вьетнама в заливе Ха Лонг (Спустившийся Дракон). Залив содержит 1969 островов, ни один из которых не повторяет другой по своим размерам, очертаниям и красоте. Согласно легенде, в помощь вьетнамскому народу в борьбе с кораблями постоянно наступающих китайских захватчиков на материковый Вьетнам с неба спустились скопления драконов. Они выплюнули неисчислимый жемчуг, который, через мгновение, был превращен в каменные острова, образовавшие устойчивые цитадели, о которые вражеские суда разбились на части. Вьетнам наконец победил. Многие острова своими очертаниями подобны каменным скульптурам и похожи на старого рыбака, молящегося монаха, дерущихся петухов, орла, высматривающего добычу, и т. п.
На восходе солнца залив и его острова необычно красивы. С рассветом свет становится чрезвычайно ярким, повышаясь, он как бы зажигается небо, полное цветов. Далеко, над вершиной острова Бай Тхо (Поэма), еще не исчезло сверкание маленького алмаза — Венеры. Среди поначалу голубых и фиолетовых морских известняков появляются в экстраординарных формах очертания скал и островов различных цветов: изумрудный, синий, красный, коричневый, желтый. Вечером, когда цвет островов изменяется от синего до темного фиолетового, затем переходя в бордово–красный, солнечный свет медленно перемещается на запад и исчезает позади гряды островов, напоследок оставляя золотой жар на горизонте. Залитые лунным светом ночи острова Ха Лонга становятся особенно великолепными и таинственными. Тихая поверхность залива напоминает зеркало, подобное разливу ртути, отражающему серебристый лунный свет. В этом голубом свете острова не полностью проявляются как бы на легкой, полутемной сцене среди звуков ветра и волн. Столь знакомые в дневном времени они становятся чуждыми и таинственными ночью.
Среди этой красоты нам предстояло работать. Группу островов для исследования я выбрал, еще готовясь к экспедиции во Владивостоке. По приезду во Вьетнам мы узнали, что выбранные нами острова входят в район Ха Лонга, объявленный ЮНЕСКО Мировым достоянием. Это обстоятельство сделало предстоящую экспедицию почти волшебной. Администрация провинции взялась нам интенсивно помогать. Они освободили принимающий нас институт от всех финансовых расходов, переложив их на себя и тамошних предпринимателей. Для работы по заливу нам был выделен небольшой туристический корабль со всеми удобствами и кухней. Кроме команды корабля с нами были три вьетнамца, которые буквально предупреждали любые наши попытки сделать какую–либо физическую работу. Мы были призваны выполнять лишь научные исследования. Такой сервис мы видели только в кинофильмах, в которых показывались куча нагруженных носильщиков и исследователи в шортах и тропических шлемах. Так и было. Я ходил в шлеме и мне позволяли носить только дипломат с картами и документами.
