Алла Герцева - У Вечного огня
Судья стукнул молоточком.
— Слово для обвинения предоставляется прокурору.
Пожилой мужчина, с седыми висками, встал, пригладил волосы на затылке.
— Присутствующие здесь, на скамье подсудимых: Сытин Владимир Вадимович, восемнадцати лет, Николай Андреевич Шарапов, восемнадцати лет, Федоров Михаил Александрович, семнадцати лет. Десятого октября на вечере в кафе, в пьяном виде устроили ссору, зверски избили своего товарища Сергея Никитина, затем, в бессознательном состоянии вытащили его на улицу, дотащили до памятника в парке, и положили, еще живого на газовую горелку вечного огня. Экспертиза показала: смерть Никитина наступила в результате болевого шока. Возможно, его еще можно было спасти, если бы не жестокость товарищей. Полагаю, таким методом, подсудимые хотели замести следы. Труп был обнаружен рано утром, местным дворником, Степаном Григорьевичем Глушко.
— Кто это? — пролетел по залу шепот.
— Степка-дурачок!
— Без него ни одно мероприятие не обходится в городе.
— Попрошу тишины в зале! — громко произнес судья.
— На следствии, подсудимые полностью признались в совершенном ими преступлении! — закончил прокурор.
Надежда Ивановна опустила голову, чувствуя, как взгляды присутствующих устремились на неё.
— Бедолага! Как она пережила такое горе! — скорбно поджала губы старушка на первом ряду.
— Ненавижу ее! — прошептала Галина.
— Не надо! — сжал ее локоть Андрей.
Зал зашевелился.
— Ироды! — пожилой мужчина, поднялся с места и затряс в воздухе костылем.
— Без тебя разберутся! — потянула его за руку женщина в белой вязаной шапочке, съехавшей на лоб.
— Петрович разбушевался! — наклонилась продавщица Шура к медсестре Маше. — Это ж, надо, такое сотворить с живым человеком!
— Она еще на работу так и не вышла! — покачала головой девушка. — Главврач приказал не тревожить! Придет, мол, когда сможет!
— Он хороший, понятливый! Дай Бог ему здоровья! — перекрестилась Шура.
Мишка, сквозь застлавшие, глаза, слезы, посмотрел в зал. Посадили за решетку. Еще кричат, ругаются. Отыскал взглядом, мать. Только бы в обморок не упала. У нее больное сердце. Наташка не пришла. Не простила!
— Пацаны еще! По глупости, да по пьяне! — крикнула Фая, уборщица из аптеки, — Боевиков насмотрелись! Меньше бы показывали по телевизору американские фильмы! Совсем измордовали, молодежь! Где ж родителям заниматься воспитанием, если дети возле экранов пропадают!
— При советской власти, даже самых отъявленных убийц не держали за решеткой на суде. Вот она хваленая демократия!
— Слово предоставляется потерпевшей, Никитиной Надежде Ивановне!
Надя, не расслышала, скорее, догадалась, судья обращается к ней. Встала, поправила на голове платок.
— Осунулась, почернела! — донесся до ее ушей шепот.
— Да, тут сердце почернеет! Не то, что лицо! — зашептались женщины во втором ряду.
— Я должна была присутствовать на вечере у сына. — Надя обвела взглядом, зал.
— На каком вечере!
— Сережа в армию уходил, решил отметить с друзьями в кафе. — Надежда Ивановна подняла глаза на судью. — Говорила ему, не надо, а он не послушал. Меня на дежурство вызвали. Утром пришла домой, Сергея дома не было. Подумала, с девушкой гуляет.
— С какой девушкой? — постучал судья молоточком, призывая загудевший зал к порядку.
— Наташа Федорова!
— Сестра одного из подсудимых?
Надя кивнула головой.
— Девушка присутствует в зале?
— Она больна! — встала Варвара Михайловна.
— В психушке лежит, с собой покончить хотела! — крикнул кто-то из присутствующих.
Мишка вздрогнул всем телом. Наташка покончить с собой хотела!? Из-за Сережки! Я подлец! Нет мне прощенья! Вгляделся в лицо матери. Она, не поднимает головы. Щеки покрылись красными пятнами.
— Потом пришел следователь, Павел Андреевич, — продолжила Надя. — Сказал, Сережа погиб! Я поехала на опознание. Действительно, мой сын! — закончив фразу, Надя ощутила тяжесть в ногах. Положила руки на край стола. В глазах у нее потемнело.
— Погибший, найденный у вечного огня, ваш сын!?
— Да, ваша честь! Какая мать не узнает своего ребенка! — она тяжело вздохнула, ощутив недостаток воздуха.
— Спасибо, садитесь! Слово предоставляется подсудимому Сытину Владимиру Вадимовичу.
Тамаре стало жарко, она расстегнула пальто, потянула тонкий шелковый шарфик на шее.
Володька встал, провел ладонью по голове.
— Я все сказал на допросе. Не убивал я Серегу!
— Свидетели утверждают, вы первым начали ссору в кафе!
— Не помню!
— Были пьяны? — не унимается судья. — Ваши друзья показали, — он повертел в воздухе листом бумаги. — Вы принесли водку!
— Ничего не приносил! — Володька потянул воротник рубашки.
— У следователя вы подтвердили, что принесли водку. Сколько бутылок?
Анатолий Алексеевич недовольно покачал головой.
— Протестую! Нельзя сейчас утверждать, кто именно принес водку. Сытин, или кто другой. Вполне возможно, водку мог заказать потерпевший.
Судья постучал молоточком.
— Кто начал ссору?
— Не знаю, не видел! — голос Володьки сорвался на высокой ноте. — Мишка схватил Серегу за рукав, Колька ударил.
— Я не бил! — сжал Володькин локоть Николай! — Что ты врешь!
— Отстань! — оттолкнул его Володька. — Это вы с Мишкой начали драку. Я потом влез!
— Значит, вы, не отрицаете, вступили в драку после Федорова и Шарапова? — прищурил глаза судья.
— Я не вступал в драку! — Володька сплюнул и сел на место.
— Подсудимый Шарапов! Какова была причина ссоры с Никитиным?
Колька встал, поднял глаза на судью.
— Увидел, Мишка с Серегой спорят, подумал, Серега обижает Мишку, и ударил.
— Значит, вы ударили первым погибшего?
— Я не бил, и не убивал! Мишка начал ссору! Больше я ничего не знаю!
— Я не убивал Сережку! — поднялся Мишка. — Я только сказал ему, чтобы он не трогал мою сеструху. А они стали его бить!
— Ты же первый ударил! — дернул его за рукав Николай.
— Потом они его на улице. Потом Володька сказал, чтобы положить на огонь, подумают, пьяный забрел, и упал. А я вернулся, его перевернул.
— Зачем вернулись?
— Думал, его спасти еще можно, или он придет в себя, и уйдет домой. — Мишка размазал ладонями слезы по лицу. — Я не убивал! Честное слово!
— Кто арматуру приволок, и бил по лицу Серегу, я что ль? — больно сжал пальцы на Мишкиной руке, Николай.
— Пусти, я не помню!
— Как это не помню! У следователя сказал! — злобно прошипел Володька. — А теперь отпираешься! Чистеньким решил себя представить на суде!
— Подсудимые, прекратите ссору! Иначе придется вас удалить, и продолжать заседание без вас! — судья, стукнул молотком.
— Федоров, подтверждаете показания, данные у следователя? Били по лицу арматурой, уже лежащего без признаков жизни Никитина? Где вы взяли арматуру?
— Из забора, там одна палка давно качалась. Но ведь Серега уже был без сознания! А я его не бил. Володька с Колькой избили и вытащили на улицу.
— Ваш товарищ без сознания, а возможно уже и был мертвым. Зачем вы добивали его?
— Не знаю, пьяный был и злой, за то, что Серега с сеструхой ходит.
— Понятно, с вашей сестрой! Кто принес водку?
— Так Володька и принес! На столе водки не было.
— Кто начал ссору? Ваши товарищи показали, вы первым стали приставать к Никитину?
— Я только сказал, если он обидит сестру, я его убью! А Колька подскочил и ударил, или Володька, я уже не помню! — всхлипнул Мишка.
— Не помните, кто ударил! Вы ударили!
Мишка громко засопел. Вытер рукавом глаза.
— Значит, вы не отрицаете, что угрожали Никитину?
— Я его не убивал! — Мишка зарыдал, и сел на скамью.
— Сука! — прошипел Володька и ткнул локтем Мишку в бок. Мишка застонал, сжал зубы от боли.
— Предоставляется слово свидетелю, Степану Григорьевичу Глушко.
Все повернулись, всматриваясь в дворника. Степан споткнулся, перешагивая порог. Зажмурил глаза.
— Пройдите к трибуне! — пригласил судья.
Степа, прихрамывая, вращая головой направо и налево, прошел к трибуне.
— Вы обнаружили труп?
— Так, я каждое утро, подметаю там. Гляжу, у памятника, что-то темное лежит, я подошел. А там человек, лицо все черное, узнать нельзя, одежда в клочья сгорела. Я испугался. Побежал в милицию, к дежурному, там участковый дежурил.
— Вы сообщили в милицию! А скорую, почему не вызвали?
— Да, мертвецу, зачем скорая!
— Почему вы утверждаете, что у памятника лежал труп!
— Да уж, мертвее не бывает! — вытер рукавом пиджака, вспотевший лоб, Степка.
