Джумпа Лахири - Низина
И умопомешательство играло роль ее единственной отдушины. Она сидела дома взаперти, только один раз в день выбиралась за порог. За ее физическим благополучием и безопасностью следила Дипа.
А вот рассудок Гори спас ее. Он позволил ей распрямиться, расчистил для нее путь. Путь, по которому она пошла дальше.
Что еще оставила Беле ее мать? На ее правой руке чуть повыше локтя темное пигментное пятно — того же смуглого цвета, какого была кожа у матери. И такое же пятнышко, только маленькое, находилось на безымянном пальце правой руки Белы.
А в их доме в Род-Айленде, в комнате Белы, появилось новое воспоминание о матери — тень на стене, очертаниями напоминавшая мамин профиль. Эту тень Бела стала замечать только после ухода матери и с тех пор все время смотрела на нее.
Лоб, нос, рот, подбородок — все точно как у мамы. Что давало такую тень, Беле было неизвестно. То ли ветка дерева, то ли какой-то выступ на карнизе, так преломлявший солнечный свет.
Каждый день, после заката солнца, тень исчезала и каждое утро возвращалась на свое место. Бела никогда не видела, чтобы тень изменила форму или поблекла.
В тени на стене Бела каждое утро узнавала профиль матери, и у нее оставалось ощущение — та опять навестила ее. Так иногда люди угадывают какой-то родной и близкий им облик в облаке на небе. Только, в отличие от облаков, этот образ никогда не распадался, никогда не менял очертаний, никогда не превращался во что-то другое.
Глава 4
В ежедневной жизни с ней стало теперь легко. То, что раньше требовало усилий, теперь перешло в настоящее отцовство — превратилось в исключительную связь, которую нельзя разорвать или пересмотреть. Теперь у него была дочь, и все. Только он знал, что она не его дочь. Усеченные стороны его жизни как-то постепенно улеглись, притерлись одна к другой. Это была не победа, но и не поражение.
Бела пошла в седьмой класс, учила испанский язык, алгебру, экологию. Он надеялся, что новая школа, новые учителя и предметы отвлекут ее от душевного разлада. Поначалу так и казалось.
Он изменил свое рабочее расписание и теперь по утрам готовил завтрак и отправлял ее в школу. Смотрел, как она идет к автобусной остановке с рюкзачком, набитым учебниками.
Однажды он заметил, что грудь у нее под футболками и свитерами уже не плоская. Словно юное деревце, выжившее после наезда машины, она продолжала расти и расцветать.
Фигура стала стройнее, характер спокойнее, выходные дни она теперь проводила самостоятельно. Вела себя как Гори в свое время. Она больше не приставала к нему с просьбами погулять с ней в воскресенье. Говорила, что ей надо делать уроки. Это новое настроение поселилось в ней быстро и неожиданно — как сумерки в осеннем небе. Он не спрашивал у нее, в чем дело, потому что знал ответ.
Она училась существовать отдельно от него. Субхаша это по-настоящему потрясло. Он-то полагал, что будет всегда пестовать ее, ограждать от всего, утешать, приободрять. Но он вдруг почувствовал себя отброшенным, словно его обвинили вместе с Гори. Он боялся потерять свою власть над ней, свой авторитет, и теперь, когда он стал таким одиноким, его отцовская уверенность пошатнулась.
Бела попросила разрешения перебраться из своей спальни в комнату Гори. Просьба его покоробила, но он разрешил, убедив себя в том, что это у нее естественный порыв. Он помог ей перенести вещи, переклеил ее плакаты, устроил настольную лампу на письменном столе Гори, расставил книги на полках. Но уже через неделю она решила, что ей больше нравится ее бывшая комната, и захотела перебраться обратно.
Бела разговаривала с ним только по мере необходимости. Иногда могла не обратиться целый день. Он гадал, не рассказала ли она друзьям о произошедшем в их семье. Но она вроде бы ни с кем не виделась, не отпрашивалась погулять, и к ней никто не приходил. Он уже пожалел, что они живут в этой отдаленной части города в доме, а не в многоэтажке поближе к университетскому городку, где у нее могло быть много друзей. Он ругал себя за то, что повез ее в Толлиганг и дал Гори возможность сбежать. Он мог только гадать, что Бела думает о матери и об Удаяне. О них обоих она никогда не упоминала, а ему оставалось только догадываться, как много ей известно.
В декабре ему исполнилось сорок один год. Раньше Бела любила отмечать его день рождения. Просила у Гори немного денег и покупала ему в подарок одеколон или носки. В прошлом году она даже испекла какой-то простенький пирог. А в этом году, когда он пришел с работы, она сидела, как всегда запершись, в своей комнате. Они просто поужинали, никакой открытки, никакого подарочка. Субхаш понял: она окончательно отдалилась от него.
Однажды ему на работу позвонила ее классная руководительница. Она была обеспокоена поведением и состоянием Белы. Учителя жаловались, что девочка постоянно не готова к урокам и рассеянна. По рекомендации прошлогоднего учителя ее перевели в старший класс, но это оказалось ей не по силам.
— Так переведите ее обратно.
— Вы понимаете, дело не только в этом. Очень настораживает то, что Бела перестала общаться с другими учениками, — пожаловалась учительница. — В школьном буфете сидит одна, не посещает никакие кружки. После занятий только бродит по улицам.
— Нет, этого не может быть. Она возвращается из школы на автобусе, приходит домой и делает уроки. Когда я прихожу с работы, она всегда дома.
Но учительница сообщила ему, что Белу частенько видят одну в разных частях города.
— Ну… Бела вообще любит пешие прогулки со мной. Возможно, так она расслабляется, гуляет на свежем воздухе.
— Но ее видели на оживленной трассе, где машины несутся на большой скорости, а пешеходный тротуар узенький. Не просто на улице, а на скоростном шоссе. Она стояла, балансируя, на перилах ограждения на эстакаде с поднятыми руками, — сообщила классная руководительница, — а потом села в машину к абсолютно незнакомому человеку, остановившемуся спросить, все ли у нее в порядке. Хорошо, что это оказался порядочный человек, папа одного из наших учеников.
И тут классная руководительница предложила Субхашу прийти к ней на беседу вместе с мамой девочки.
У Субхаша засосало под ложечкой.
— Ее мама больше не живет с нами, — только и смог выдавить из себя он.
— Давно?
— С лета.
— Вам следовало поставить нас об этом в известность, мистер Митра. Вы с женой перед разводом уладили этот вопрос с Белой? Как-то подготовили ее?
Субхаш просто положил трубку. Он хотел первым делом позвонить Гори и наорать на нее. Но у него не было ее номера телефона, только адрес университета, где она преподавала. Но писать ей он не хотел. Упорно не хотел ставить ее в известность о том, что творится с Белой после ее ухода. Ему очень хотелось сказать ей: «Ты оставила ее со мной, а получается, что забрала с собой!»
Теперь он стал раз в неделю, вечером, возить Белу к психотерапевту-женщине, которую посоветовала ему классная руководительница Белы. Та принимала в кабинете, расположенном в том же здании, куда Субхаш ходил к своему оптометристу. Он поначалу возражал, обещал сам поговорить с Белой, но преподавательница настояла.
Она сказала, что Беле нужна квалифицированная психологическая помощь, которую он не сможет ей обеспечить самостоятельно. Что это сродни вывиху, который нельзя вылечить просто временем — нужно умело вправить. Она сообщила, что уже побеседовала с Белой, и та не против пойти на прием к доктору.
Тут ему снова вспомнилась Гори. Ведь ей-то он так и не смог помочь, как того ни хотел. А сейчас начал бояться, что и Бела точно так же замкнется и окончательно отдалится от него.
Поэтому он все-таки выписал чек на имя психотерапевта доктора Эмили Грант. Потом ему пришлось выписывать такие чеки регулярно, как и на многие другие вещи. Но выводить на чеке фамилию доктора Грант ему было особенно неприятно.
Бела ходила на прием к доктору одна. И ему, конечно, было интересно, что она рассказала доктору Грант, если вообще склонна рассказать что-либо про себя абсолютно незнакомому человеку. Интересно, добра ли эта докторша с его дочерью.
Ему вспомнилось, как он впервые узнал о том, что Удаян женился на Гори, тогда она заменила брату его. Сейчас Субхаш опять испытывал то же чувство — его снова кем-то заменили.
По всего лишь одной встрече с доктором Грант ему трудно было составить о ней впечатление. Дверь открылась, и он просто встал и пожал этой женщине руку. Вопреки его ожиданиям она оказалась гораздо моложе, пышная шапка густых каштановых волос, бледное строгое лицо, черные колготки, выпуклые икры, кожаные туфли без каблуков. Одета словно девочка-подросток с материнского плеча — пиджачок великоват и длинноват, хотя в открытую дверь он заметил развешанные в рамочках на стене многочисленные сертификаты ученых степеней. И подумал: неужели такая несолидная с виду женщина может помочь Беле?
