Катрин Панколь - Звезда в оранжевом комбинезоне
– Обещаю.
Он закурил сигарету и потянулся, почесывая грудь.
Она выскользнула из его объятий, соскочила с кровати, скользнула в ванную.
В маленьком окошке сияла луна. Полная, яркая, белая с серым. Похожая на беременную самку, налитую жизненными соками. Казалось, она следит за Стеллой взглядом, оберегает. Стелла почувствовала себя легкой, грациозной, женственной.
Адриан. Его внимательные серые глаза, его нежная, как у женщины, кожа, его полуулыбка, которая почти никогда не становится широкой, спокойной. Высокорослый воин с волосами цвета меда, который хранит ее, ведет ее за собой.
Он играет в прятки с Рэем Валенти. Рэй жаждет его крови. Хочет, чтобы пара жандармов препроводила Адриана до границы и выставила из страны. Вымести поганой метлой беспаспортного бродягу! Потому что он – возлюбленный Стеллы, первый человек, который смог приблизиться к ней – после того ножа внизу живота грозовой ночью. Человек, который мог насмешить ее до слез. От счастья она танцевала на кухне: «Once I had a love and it was a gas. / Soon turned out had a heart of glass…» Ради него она хотела надевать красивые платья, накрывать стол со свечами, жарить цыпленка по особому рецепту. Даже когда его не было рядом, она представляла, как он смотрит в ее глаза сибирской хаски, на ее черные ресницы и непослушные светлые волосы, дыбом стоящие на макушке.
Стелла его сразу заприметила на «Железке».
Он явился рано утром, в руке узел с пожитками, майка его была порвана, куртка засалена. Он был небрит, грязные волосы прилипли ко лбу. Он что-то бормотал по-английски. Жюли поговорила с ним в своем кабинете и поставила его на сортировку. Он работал как вол, никогда не отлынивал. Стелла издали наблюдала, как он поднимает тяжелые металлоконструкции, даже не поморщившись. И всегда эта полуулыбка, которая, казалось, говорит: легче, легче, и ловкие руки в толстых перчатках ворочают тяжести, и капли пота застывают на черном от пыли и сажи лице. Он часто разговаривал с Морисом, Хусином и Бубу, они учили его французскому. Учился он быстро. Она делала вид, что не обращает на него внимания, но ее глаза постоянно возвращались к нему. Он выпрямлялся, ловил ее взгляд. Она отворачивалась.
Эта перестрелка взглядами продолжалась долгие недели. Он молчал, работал, потел, спал в углу ангара, принимал душ с другими парнями, ел с ними, изучал французский по старому учебнику грамматики, который принес ему Бубу. Она ездила туда-сюда на грузовике. Пряталась в кабине, навешивала на глаза светлые пряди, куталась в мужские широкие шмотки.
Однажды она раскладывала товар вместе с Бубу и Хусином. Адриан ждал, когда они закончат сортировать и раскладывать, подождал, пока выйдут те двое, толкнул дверь ангара, установленную на рельсах, захлопнул ее, преградил ей путь.
Она застыла на месте. Потом бросила в сторону:
– Чего ты хочешь?
– Того же, что и ты.
Она так разволновалась, что повернулась к нему спиной и ушла по маленькой лестнице, которая вела в кабинет Жерома.
– Ты всегда теперь здесь выходишь? – иронично поинтересовался Жером.
– Не твое дело! – яростно крикнула она.
На следующий день мерлезонский балет продолжался. Они искали друг друга глазами, отводили взгляд, опять украдкой поглядывали, старались смотреть мимо. Стелла хлопнула дверью грузовика и уехала с предприятия. Морис, Бубу и Хусин потешались над ними.
– Ну надо же, надо этим двоим помочь, это точно!
Однажды вечером они как бы случайно заперли их вдвоем в ангаре. Закрыли замки, включили сигнализацию и ушли, крикнув на прощание: «Спокойной ночи, малыши!»
Это была их первая ночь. На соломенном матрасе Адриана, в углу ангара. Они были неловкими и молчаливыми. Они даже не успели замерзнуть. Они сближали руки, и летели искры. Они сближали губы, и летели искры. Они разгоняли руками воздух, который трещал от электричества вокруг них.
– Осторожненько, – прошептала она.
– Я знаю, – прошептал он, гладя ее по волосам.
– Ничего ты не знаешь.
Ей хотелось оттолкнуть его. Потом притянуть его к себе. Потом опять оттолкнуть.
– Я все про тебя знаю, я наблюдаю за тобой в течение долгих недель. Я знаю все твои секреты. Можешь мне их не рассказывать.
Она позволила его руке пройти по ее телу…
Потом его губам…
Они были очень осторожны.
Не позволяли даже словом обмолвиться на работе. Назначали друг другу свидания в коридоре, прикрывая рот рукавом свитера.
Стелла показала Адриану подземный ход. Они никогда вместе не возвращались с работы на ферму.
И вдруг однажды она встретила Рэя.
Она шла вниз по главной улице Сен-Шалана, пританцовывая на цыпочках, помахивая в воздухе сумкой, поглядывая на себя в стекла и зеркала в витринах. «Ты красива, девочка моя, ты очень красива, и у тебя есть возлюбленный! И сегодня вечером у вас годовщина, уже полгода, как мы…» Она толкнула дверь бутика Николя, наклонилась над витриной с уцененными винами и тут почувствовала, что за ней шпионят. Она не обернулась, но медленно двинулась по диагонали, пока не оказалась возле зеркала.
Она заметила возле витрины Рэя. Он ждал ее на улице. «Может ли такое случиться, что он выслеживает меня? Или он уже давно меня выслеживает?» – подумала, изучая этикетку «Сен-Жюльен» 1998 года.
Сердце ее бешено колотилось. Надо как-то исхитриться и выпутаться из этой ситуации.
Он не мог прознать про Адриана, это исключено. Они никогда не появлялись вместе. И при этом ни Морис, ни Бубу, ни Хусин, ни Жером никогда ее не выдадут.
Она затеяла беседу с продавцом, увлекла его в подсобку, чтобы посмотреть другие сорта. Как бы невзначай спросила, есть ли запасной выход и нельзя ли им воспользоваться для того, чтобы выйти к грузовику, припаркованному на соседней улице. Выход нашелся, и она оказалась на свободе. На этот раз удалось оторваться от преследователя.
Но она при этом выдала себя тем, что скрылась.
– Нам нужно удвоить меры предосторожности, – сказал она Адриану. – Он что-то подозревает.
– Но кто этот человек? И что ему от тебя надо?
– Я тебе как-нибудь расскажу.
– Я ему морду набью.
– Вот уж глупость! Он герой и гордость всего города, а ты беженец без документов. Если ты отлупишь его… Сам подумай.
– Не люблю, когда ты так со мной разговариваешь.
Рэй Валенти отправил Тюрке и Жерсона на «Железку», чтобы они доложили ему обстановку. «Рэй, есть там один новенький, блондинчик-ковбой, ничего себе так, красивый парень, с пудовыми кулачищами, но все больше молчит. С утра до ночи таскает отливки. Никто о нем ничего не знает. Нет уверенности даже, что он оформлен в штат «Железки». Спит он там, это точно, принимает душ, ест со всеми остальными, но держится особняком. Ну ты же знаешь Жюли, она любительница подбирать всяких оборванцев да бродяг».
Рэй впал в бешенство. «Ну да, конечно, ты только глянь на девку-то, она так изменилась, ходит – приплясывает, задницей крутит, хохочет, нос кверху дерет, тут явно мужик замешан. Мужик ей бочок греет. Это ясно, как божий день! Вы что, ослепли, что ли?»
И он вновь отправлял их на «Железку».
«Откуда вообще взялся этот тип?» – «Да мы сами ничего о нем не знаем, – отвечали Жером, Хусин, Бубу и Морис. – Как-то сам собой возник в один прекрасный день, и Жюли взяла его под свое крыло. Сами знаете, какая она, всегда готова помочь сирым и убогим. Вот у нее и спрашивайте».
– Ну ладно, он работает здесь или как? Это ведь незаконно… Наверняка у него нет документов.
– Мы лично у него паспорт не спрашивали.
Сверху, из своего кабинета, как из сторожевой башни, Жюли наблюдала за всем этим. Они, конечно же, не стали подниматься и расспрашивать ее. Жерсон пытался умаслить Жерома:
– Давай, старичина, колись! Мы тебе такие каркасы подгоним, будешь как сыр в масле кататься!
– Я же сказал, ничего не знаю.
Они снова уходили несолоно хлебавши.
Они даже не заметили, что она беременна. Надо сказать, что она хорошо скрывала живот – с ее-то ростом метр восемьдесят, стройными ногами и бесформенными шмотками. Рождение ребенка было для них полной неожиданностью.
Ну и взбучку небось задал им за это Рэй!
Когда родился Том, Рэй заявился в клинику. С букетом цветов в руке.
– Я пришел навестить мою дочь и внука, – заявил он медсестре, которая выходила из палаты Стеллы.
– Ну заходите, конечно, месье Валенти. – Стелла, к вам пришли! – Принести вам вазу для цветов, месье Валенти?
– Нет, не трудитесь, так сойдет.
– Как пожелаете, – удивленно ответила медсестра. – Букет уж больно красивый! Его так просто в стакан не поставишь!
Стелла скривилась. Присела в своей специальной кровати для рожениц. Придвинула к себе колыбель с сыном, крепко вцепилась в нее рукой, сгруппировалась, готовая выпрыгнуть из постели, если Рэй подойдет слишком близко.
