Наталия Костина - Только ты
– Отпечатки и сперма могут принадлежать совершенно постороннему человеку, – гнул свое Бухин, в котором не вовремя проснулось упрямство.
– Э-э, нет, Саня, – подала голос следователь Сорокина. – Отпечатки – точно его. Я знаю.
– Откуда у вас такая уверенность, Маргарита Павловна?
Рита Сорокина поджала губы. От кого-кого, но от Бухина она такого не ожидала. Она всегда ему симпатизировала… натаскивала… горой за него стояла иногда! А теперь этот щенок ее подсиживать вздумал!
– Вот ты тут, Александр… извини, не знаю, как по батюшке… очень начитанный! Все про всех знаешь! Неоценимая помощь следствию просто!
Бухин заерзал и покраснел.
– Да, про Чикатило примеры приводишь… Все верно. Бывает и такое. Называется химеризм. Это когда при оплодотворении в утробе матери зарождаются близнецы, а потом, по каким-либо причинам, один близнец поглощает другого. И у родившегося оказывается как бы две ДНК. Например, в Англии недавно был случай, когда матери требовалась пересадка костного мозга, и стали проверять всех ее детей. Так по анализам они все оказались вроде бы совсем и не ее дети. Вот это случай! Даже и не Чикатило! Обычно отцовство всегда в судах оспаривается, а тут такое материнство! Все на уши встали. Хорошо, что про химеризм вовремя вспомнили. А то бы и врачам досталось – куда родные дети подевались и откуда эти чужие по лавкам сидят? Ладно, это так, к слову. Я тебе еще один интересный факт расскажу, если хочешь… Может, и еще кому пригодится… вы тут почти все молодые, а мне скоро на пенсию, вот и буду опыт передавать! – Рита Сорокина победным взглядом оглядела притихшую молодежь в лице старлеев Бухина и Скрипковской и стажера Марины. – Кто из вас знает о том, что в отпечатках пальцев девяноста пяти процентов всех маньяков преобладает радиальная петля? Интересный факт, правда? Девяносто пять процентов! Против статистики не попрешь… Учитывая еще и то, что девяносто процентов маньяков – белые, как нас недавно просветил наш дорогой психолог, то можно предположить, что радиальная петля присутствует почти у ста процентов белых серийных убийц, к которым относится и наш. Причем петелька эта не обычная, повернутая к мизинцу, как у всех нормальных людей, а как бы зеркальная, обращенная к большому пальцу! Вот! – Сорокина выложила на стол пачку фототаблиц. – Вот эта петелька! Она самая! Смотрите!
– Ритка, не заливай. Если бы существовал такой четкий признак, как твоя петля, всех маньяков давно бы переловили. Еще в детстве. – Лысенко недоверчиво разглядывал увеличенные снимки отпечатка пальца.
– Возьми статистические отчеты и посмотри, – ответствовала Сорокина победным голосом. – Всем понятно, что это именно его отпечаток или нет?
– Скорее всего, так и есть, – задумчиво сказал Банников. – Ритуля, молодец!
– Я-то молодец, – скрипуче изрекла Сорокина, – потому что пашу как лошадь. И если все будут так работать… – она бросила на старлея Бухина уничтожающий взгляд, – то мы его в конце концов поймаем!
Однако этот неблагодарный сосунок и не думал сдаваться:
– А почему вы, Маргарита Пална, не говорите о том, что есть экспертиза по потерпевшей Лапченко?
– Какая экспертиза? – вскинулась Сорокина.
– Микрочастицы, найденные на теле Лапченко, весьма интересны, – гнул свое наглый старлей. – Ее перевозили в машине…
– Это все знают, – перебила следователь.
– …и на теле были найдены наложения микрочастиц: полупереваренной пищи, то есть попросту рвоты, масла, бензина, а также золотой пыли с цветов…
– Ну я же первая и сказала, что эта Лапченко – из нашей серии! – воскликнула Сорокина.
– Масло на одежде и теле двух видов: машинное и оружейное, – терпеливо переждав сентенцию следователя, доложил Бухин. – Машинное и оружейное!
– Что?.. – растерялась Сорокина.
– Экспертиза по Лапченко показала, что на ее трупе, кроме машинного масла, найдены и следы оружейной смазки, – Бухин ткнул пальцем в строку.
Следователь молча сгребла бумажку со стола и впилась глазами в заключение.
– Значит, скорее всего, у преступника имеется и огнестрельное оружие. Вот что я хочу сказать. Значит, есть вероятность того, что трупы молодых женщин с огнестрелами тоже попадают в нашу серию. Возможно, более ранние.
– Преступники обычно не меняют свой почерк, – заметил Банников.
– Это не касается маньяков! – запальчиво возразил Бухин. – Обычно вначале они пробуют разные варианты и только потом входят во вкус. Например, небезызвестный Дэвид Берковиц сначала нападал на женщин с ножом, а потом стал убивать их из револьвера. Так что с нашим маньяком тоже могло такое случиться. Он же эстет, вы письма его почитайте! Вполне может быть, что жертва, обезображенная выстрелом, его не устраивала! И если от убийства с помощью огнестрельного оружия ему, так сказать, не вставляло, он вполне мог начать их душить!
– Это возможно, – раздумчиво заметил Банников. – Очень даже возможно. Молодец, Саня!
– Как возможно и то, что он работает в месте, так или иначе связанном с ношением оружия, – добавила Катя. – Или просто с оружием. Кроме того, помните, что сказал психолог? Он очень аккуратный в личной жизни. А на трупе чего только не нашли – в том числе и следы рвоты, – не принадлежащие убитой. Что ж в этой машине такой бардак, если он – человек аккуратный? Значит, либо машина служебная и он за нее не отвечает, либо он ее у кого-то одалживает. А если и машина, и оружие служебное? Это может очень сузить круг поисков!
Да, недаром они столько лет сидят в одной комнате! Катька его всегда понимает с полуслова. Она буквально озвучила следующую мысль, которую хотел высказать Бухин. Сашка послал напарнице одобрительный взгляд.
– А вот это не обязательно. Он может быть охотником, просто хранить дома незарегистрированное оружие… – начала перечислять Сорокина, но Банников спросил прямо через ее голову:
– Саша, ты запрос по поводу марки оружейного масла сделал?
– Конечно. Только, как всегда, мне ответили, что на экспертизу у нас очередь.
– А ты сказал, что это по поводу серии?
– Написал даже. А мне ответили, что под серию мы им всякую хрень подсовываем по другим делам.
– Хорошо, – зловеще пообещала следователь, и цвет лица у нее стал как у кондиционной свеклы. – Я разберусь с экспертизой!
Уж если Рита Сорокина бралась за какое-то дело, всем остальным стоило стать по стойке «смирно», отвечать «слушаю» и «так точно» и ждать неминуемых результатов.
* * *– Кать, ты домой скоро?
– Скоро, – машинально ответила она и спохватилась: – А тебе какое дело?
– Поговорить с тобой хочу без лишних ушей.
Это Сашка Бухин – лишние уши, что ли? Хорошо, что он этого не слышит – чашки вымыть ушел. Она с трудом оторвала взгляд от бумаг: глаза в конце дня уже наотрез отказывались работать. Да, если вот так по двенадцать часов в сутки читать и рассматривать фотографии, то скоро придется очки надевать! Они с Сашкой шерстили списки бывших спецназовцев, афганцев, отставных военных, пытаясь найти того, кто подпадал под их категорию: работал либо жил рядом с парком, имел доступ к оружию или личное оружие, работал в охране, и прочая, прочая, прочая… Всего не перечислишь. Она составляла бесконечные таблицы, ставила галочки напротив фамилий. Бумага – монитор, бумага – монитор… От бесконечного мелькания строчек и боязни пропустить что-то важное у нее дико разболелась голова. Это была уже даже не боль, а какая-то огненная лава, жгучая, пульсирующая, правый висок ныл и горел и даже на ощупь был горячим. А Тима, который всегда знал, что делать в таких случаях и как быстро облегчить ее страдания, нет рядом.
